Андрей Никитин - Дороги веков
— А я принёс его! Его хотели в школу взять, да я не дал: затеряете, говорю, а я Андрею Леонидовичу отдам, когда он приедет. А кости у Нестерова, в клубе…
— Принёс я его! В школу хотели его взять, да я не дал: затеряете, говорю, а я археологам отдам, когда приедут…
Володя полез за пазуху и достал пакет. Он развернул газетную бумагу, вытащил спичечный коробок, поставил его на стол и осторожно открыл. В нём лежало серебряное височное кольцо — плоское, со щитком внизу, от которого отходили семь лопастей, оканчивающихся расширениями, как будто на них повисли крупные капельки металла.
— Вятичи! — ахнул Саня. — Доподлинные! Баба была…
— Вятичи! — ахнул Саша. — Самые что ни есть… Женщина была.
— Женщина? — переспросил Володя. — Вот я и смотрю, что кости больно тоненькие, слабый человек был… А волосы чёрные, поди, косы.
— Вятичи вятичами, да не совсем, — в раздумье проговорил Вадим, рассматривая находку. — Тут даже и не скажешь сразу: лопасти это или лучи? И вятические кольца побольше да поопределённей… Здесь же сразу как бы и вятичи и радимичи. Похоже, круг здесь и смыкается!
Володя Карцев в раскопанном им случайно погребении нашёл височное кольцо. В те времена женщины ещё берегли мочки своих ушей и украшения вплетали в волосы. Раскапывая курганы на территориях, занимаемых некогда славянскими племенами, известными по летописям, археологи выяснили, что у различных племён были различные типы украшений, в частности височные кольца. У двух славянских племён — вятичей и радимичей, согласно легенде ведущих своё происхождение от двух братьев, Радима и Вятко, пришедших в наши края «из ляхов», — украшения оказались очень похожими. Разница была только в височных кольцах да в тех территориях, на которых их находили. Судя по погребениям, Радим отправился вниз по Оке, а Вятко прошёл севернее, на Верхнюю Волгу. Южные, западные, северные границы этих племён были очерчены довольно точно, а вот восточная граница до сих пор оставалась загадкой.
Вадим полагал, что именно здесь, на Переславщине, могло происходить смешение родственных, когда-то разделившихся племён. И вот это височное кольцо, сочетавшее в себе признаки обоих типов, казалось, подтверждало его догадку.
— А по-русски так и будет — то ли лопасти не получились, то ли лучи расплылись при отливке. По размерам вроде радимичское, а по орнаменту — вятичское. Стало быть, обособленности не было, смешивались и перемешивались, женились друг на друге, жили вместе, новую культуру создавали…
— Это какую же? — спросил Андрея Володя, внимательно прислушивавшийся к разговору.
— Общерусскую, паря, ту самую, в которой и сейчас живём! — не удержался, чтобы не съязвить, Саня, хотя ответ был в общем правильный.
— Вот, отцы, завтра и начнём копать на этом бугорке! — резюмировал Вадим. — А мы ещё голову ломали, откуда начинать…
— Значит, будете там раскопки вести? — обрадовался Володя.
— А как же! Пока на Польце не начали работать, весь бугор перекопаем! — ликовал Саша. — Ты не слышал, может быть, там кто-нибудь ещё что находил?
Володя задумался.
— Нет, не слышал. Вот только… Может, это неинтересно, я погреб копал под домом своим, ещё давно, так тоже вроде кости попались… Ну, тогда я ничего не знал, внимания не обратил, а потом косарь нашёл — совсем ржавый, разломился он, но большой, с метр будет. Я таких и не видал. Ещё вытащил и удивлялся, кому надо было косарь так глубоко зарывать…
— Да ведь это меч, меч был! — закричал по всегдашней привычке Саша. — Куда ж ты его дел?
— Выбросил, — виновато протянул Володя. — Не знал же я… Потом вот ещё… У Нестерова я спрашивал, он аккурат в девятнадцатом бараке живёт, ну, где я эту женщину нашёл… Говорит, когда в войну на огороде щель рыли, тоже кости находили, колечки какие-то, бусинки… Теперь-то я понимаю, откуда всё это!
— Ай да Володя! — радовался Вадим. — Нашёл всё-таки могильник, который граф пропустил!
— Какой граф? — искренне удивился тот.
И мы рассказали ему, как сто лет назад были раскопаны переславские курганы, как потом перепутали найденные в них вещи и как многие археологи, в том числе и мы, безрезультатно пытались отыскать оставшиеся нераскопанными, чтобы с их помощью разобраться в груде вещей, лежащих в подвалах Исторического музея в Москве.
15
Неподалёку от усольской плотины, на пологом песчаном бугре с одинокой сосной, раскачиваемой всеми ветрами, позади домов протянулись огороды посёлка.
Здесь песок. Бывший когда-то почвенный слой давно уже сдут ветрами и смыт дождями, растёт на песке только картошка, но кто пожертвует этой картошкой, хотя бы ещё и не посаженной, для трёх археологов, поставивших свою лодку в ряд с другими под бугром?
Сдавшись на уговоры друзей, я не очень верил в благополучный исход нашей миссии. Нестеровых я не знал, и потом одно дело вести раскопки, так сказать, на «ничейной» земле, и совсем другое — вторгаться в личное хозяйство… Огород — основа и залог благополучия! Поддерживала только надежда, что между домом и сараями нам удастся найти свободный участок, чтобы попытать счастья.
Но всё обошлось как нельзя лучше.
Бугор, как выяснилось, вообще был свободен от огородов. Их забросили здесь несколько лет назад, убедившись в бесплодности почвы, оставив этот участок для ребячьих игр и как проход к реке. Да и Нестеровы в этом году решили не поднимать примыкавший к дому участок огорода. И Юра радушно пригласил нас располагать всей этой площадью, как нам заблагорассудится.
Новенький прямоугольник уборной отмечал теперь место, где Володя Карцев наткнулся на женское захоронение. Он стоял почти что вплотную к старому дровяному сараю, и именно отсюда на общем совете решено было начать раскопки. Но как? Судя по всему, могильник здесь был грунтовой, без курганных насыпей, да если бы они и были когда-то, от них давно не осталось никаких следов. Разбить всю площадь на квадраты? Для этого нет ни сил, ни времени. Наконец, кто может поручиться, что здесь есть хотя бы ещё одно погребение?
И мы решили ограничиться разведочными траншеями.
В это время, к которому, судя по находкам, должен был относиться могильник, славяне уже не сжигали своих покойников, а хоронили, положив головой на запад. Но волшебная магнитная стрелка ещё не была известна, хоронить приходилось в разное время года, поэтому определять точное направление восток—запад приходилось погребающим, вероятно, не по встающему или заходящему солнцу, а по какому-нибудь привычному, так сказать «усреднённому», ориентиру. Вот почему, чтобы наткнуться узкой траншеей на возможную могильную яму, её следовало направить с севера на юг, поперёк длинной оси захоронения.
Наоборот, при постройке церквей в те далёкие времена требовалась ориентация её длинной оси, проходящей через центр алтарной абсиды, строго на встающее солнце.
Правило это оказалось большим подспорьем для археологов. В самом деле, закладка фундамента церкви происходила всегда в день памяти того святого (или праздника), чьё имя должен был носить этот храм. Поэтому когда при раскопках древнерусских городов археологи обнаруживают остатки церковного фундамента, которые трудно отождествить с каким-либо храмом, упоминаемым в летописях, на помощь приходят компас и календарь. Как известно, в одной и той же точке горизонта солнце встаёт лишь дважды в год. Поэтому даже если день постройки определяется с некоторым допуском, «прихватывая» ещё два-три соседних, то особенных затруднений это не вызывает: патронами церквей всегда были только крупные святые, число которых ограничено, а более мелкие рангом довольствовались церковным приделом или только одной иконой…
И всё-таки прежде чем приняться за траншеи, на корточках, на животах, не жалея колен и курток, мы оползали весь склон, чтобы убедиться, что здесь нет даже намёка на следы былых курганов. Впрочем, всё это делалось больше для очистки совести: и Нестеров, и другие старожилы, привлечённые слухами, что мы здесь будем «копать мертвяков», в один голос утверждали, что никаких бугров, холмиков или чего иного на этом месте не было. А вот всякие колечки, бусинки, ржавые ножи и браслеты действительно находили, особенно во время войны, когда на этом вот месте копали «щель», чтобы прятаться от возможных вражеских налётов…
Кто-то вспоминает, что и кости были, и черепки. Впрочем, если дать собравшимся тему для разговора, тут можно услышать всё, что хочешь и что не хочешь!
И всё-таки такие воспоминания, сколько бы ни были они сомнительными, понемногу разжигают наш азарт. Теперь вся наша надежда на траншеи. В их стенках, где обнажаются слои земли, можно будет найти пятна и следы выкопанных в древности ям. Сумеем ли мы их увидеть среди перекопанной, перемолотой огородной земли, среди выбросов из выгребных ям, из «щели» — вопрос другой. Надо быть готовым, что погребение, которое нашёл Володя, — последнее из сохранившихся и вся наша суета — только «томление духа».
