Юрий Виноградов - Хроника расстрелянных островов
— Мы, конечно, кингстоны закрыли, спасли судно, — рассказал ему механик. — Вы храбрые люди, хорошо сражались. А я ведь тоже в русском флоте на крейсере службу проходил.
Катерники наперебой благодарили латышей за спасение. Кто знает, чем бы все это кончилось, если бы затонул буксир, если бы шлюпка не подоспела вовремя.
— Рано еще говорить о спасении, — качал головой Парейз. — «Юнкерсы» увидят — разобьют. На берег надо идти, — показал он рукой на тонкую извилистую ниточку острова.
— Далековато, — ответил лейтенант. — Сперва соберемся с силами. Плыть — так уж наверняка.
Скоро совсем рассвело. Море хорошо просматривалось. На горизонте виднелась лесистая шапка эстонского острова Абрука.
Из машинного отделения на палубу вышел лейтенант Скрипов.
— Раз берег виден, ждать нечего, — проговорил он. — Будем добираться к острову на шлюпке. Вот только тяжелораненых нельзя трогать. Придется кому-то из нас остаться с ними.
— Правильно, остаться нужно, — согласился Парейз. — Но кому? Вам нельзя. Гринерт почти на двадцать лет младше меня: ему только сорок четыре. Он поможет. Ведь пойдете на веслах, а у вас раненые… — И, окинув хозяйским глазом буксир, добавил: — Пожалуй, я останусь. И будьте спокойны: все сделаю, чтобы спасти ваших друзей.
Скрипов почувствовал, как горло его сжала спазма.
— Спасибо, товарищ, — с трудом выговорил он. Долго и сильно жал левой здоровой рукой руку механика. — Попадем на остров — вышлем судно за буксиром.
— Ну, ладно, — механик крепко обнял лейтенанта. — Живы будем — встретимся…
Через полчаса шлюпка отвалила от буксира и направилась к острову.
Нелегко было на душе у старого Парейза. Он один остался на беззащитном судне в открытом море. Механик сознавал, что подстерегает его большая опасность: стоит появиться фашистскому самолету — конец. Только от него зависит сейчас жизнь двух тяжелораненых русских ребят.
Почти пять часов он не отходил от раненых, меняя пропитанные кровью повязки, смачивая влажным полотенцем пересохшие губы моряков. Лишь изредка он выходил на палубу, всматривался в горизонт. Рижский залив по-прежнему был пустынным.
Солнце поднялось к зениту, когда на горизонте показалась белая точка. Она быстро росла, стремительно приближаясь к «Лачплесису». Это был торпедный катер. Он летел полным ходом, вспарывая воду и разбрасывая но сторонам кипящую пену. Механик начал уже всерьез беспокоиться: не фашистский ли? Наконец он различил на мачте бело-голубой флаг с алой звездой, и тревога сменилась радостью. Он побежал на мостик, схватил сигнальные флажки и замахал ими над головой.
Катер поравнялся с буксиром, застопорил ход.
— Где наш катер? Где люди? — прокричал в мегафон Богданов.
— Нету катера… бой был… фашисты утопили, — отвечал механик. — А люди на остров ушли на шлюпке. Только двое со мной.
— Пусть выходят, — передал Богданов.
— Они ранены очень тяжело, ходить не могут. Врача им нужно.
Несколько краснофлотцев прыгнули на палубу «Лачплесиса», на руках вынесли из капитанской каюты раненых и осторожно переправили их на торпедный катер.
— А вам, папаша, остаться придется. Судно берегите, пришлем за вами буксир.
— Это я понимаю, и даже просить будете — не пойду. «Лачплесис» еще пригодится…
Только вечером тральщик отбуксировал «Лачплесис» в гавань. Туда же пришли и два торпедных катера с Менту. На борт судна поднялись катерники.
— Спасибо, отец. За буксир спасибо. А за катерников — особо…
Мое место — Берлин!
В конце июля Елисеев получил шифровку из штаба флота. В ней командующий вице-адмирал Трибуц приказал немедленно оборудовать аэродром в Кагуле для двадцати дальних бомбардировщиков минно-торпедной авиации, которые должны были со дня на день перебазироваться из-под Ленинграда на Сарему. Ставка Верховного Командования поставила боевую задачу перед авиацией Краснознаменного Балтийского флота — нанести бомбовый удар по столице фашистской Германии Берлину.
Общее руководство возлагалось на командующего авиацией ВМФ генерал-лейтенанта Жаворонкова, а за обеспечение базирования бомбардировщиков и прикрытия их на аэродроме нес ответственность комендант Береговой обороны Балтийского района.
Елисеев понимал, что остров Сарема был выбран не случайно. Отсюда до Берлина самое кратчайшее расстояние: всего 870 километров. Из них 700 километров пути пролегали над водами Балтийского моря, где нет никакой противовоздушной обороны. Но куда посадить дальние бомбардировщики? На острове не было ни одного аэродрома, пригодного для такого типа самолетов. А ведь намечалось перебазировать двадцать бомбардировщиков, потом их число может увеличиться. Вот и попробуй разместить такую махину.
Елисеев вызвал машину.
— Едем с начальником штаба и начальником инженерной службы в Кагул, — передал он оперативному дежурному.
Из Курессаре выехали в направлении поселка Кихельконна. По накатанной гравийной дороге машина быстро доставила их к деревне Кагул, за которой в лесу, на большой зеленой поляне, находился главный островной аэродром. Строительство его было закончено еще весной, однако он предназначался в основном для легких самолетов. Сейчас здесь базировалась 12-я Краснознаменная отдельная истребительная авиационная эскадрилья. Теперь требовалось разместить на нем ДБ-3 конструкции Ильюшина.
Елисеев объехал аэродром на машине. Взлетная полоса занимала примерно половину поляны. Вторая половина была неровной. Машину подбрасывало на бугорках и ямах. Наконец шофер остановился:
— Застрянем здесь, товарищ генерал.
Елисеев, Охтинский и Навагин вылезли из машины, дошли до леса.
— Будем делать взлетную полосу на всю длину поляны, — распорядился Елисеев.
— Успеем ли, товарищ генерал? — задумчиво спросил Охтинский.
— Успеем. Обязаны успеть, — отрезал Елисеев. — Сколько вам потребуется дней, начальник инженерной службы? — повернулся он к Навагину.
— Недели полторы, — подумав, ответил Навагин. — Работа трудоемкая, товарищ генерал.
— Недели полторы?! — повторил Елисеев и внимательно поглядел на Навагина, точно видел его впервые. — Три дня. Точнее — трое суток. Работать днем и ночью. Снимайте хоть все свои строительные части.
— А как же строительство оборонительной полосы на Муху? — спросил Охтинский.
— Аэродром — задача номер один для нас, — ответил Елисеев и зашагал к машине.
Трое суток, днем и ночью, строительные части гарнизона под руководством Навагина удлиняли взлетную полосу аэродрома, подготавливая его к приему тяжелых бомбардировщиков. Охтинский выделил для охраны аэродрома три зенитные батареи и роту красноармейцев.
Едва только строители закончили работу, в воздухе появился первый бомбардировщик. Он сделал несколько кругов над поляной, прежде чем пошел на посадку. Охтинский, Копнов и Навагин приехали встречать самолеты. Напряженно следили они с опушки леса за посадкой бомбардировщика. Самолет мягко коснулся земли, чуть подпрыгнул и плавно покатился по поляне. Затем он развернулся и подрулил к опушке, где стояли люди. Когда мощные моторы смолкли, на землю соскочил молодой полковник.
— Командир первого минно-торпедного авиационного полка полковник Преображенский, — представился он.
— Очень рады видеть вас на нашей островной земле, — протянул ему руку Охтинский.
— Мне показалось вначале опасным садиться на ваш аэродром: мал для наших самолетов, — заговорил Преображенский. — Особенно для взлета. Придется еще удлинять полосу.
— Строители под руководством начальника инженерной службы майора Навагина останутся в вашем распоряжении.
— И маскировка… — оглядел аэродром Преображенский. — Ну да ничего: в лесу будем прятаться.
— По всем вопросам прошу обращаться лично ко мне, — сказал Охтинский.
— Думаю, мы с вами, Алексей Иванович, всегда договоримся.
К вечеру еще девять ДБ-3 приземлились на обновленном аэродроме, затерянном среди густого леса. А на следующий день совершили посадку и остальные бомбардировщики.
Генерал-лейтенант Жаворонков прилетел на остров с основной группой ДБ-3, чтобы на месте приступить к подготовке удара по Берлину. Первой его заботой была сохранность дальних бомбардировщиков. Противник, без сомнения, постарается быстро разыскать аэродром, откуда бомбят Берлин, и тогда последуют беспрестанные налеты вражеских самолетов. От их бомб не спасет простое рассредоточение ДБ-3 по аэродрому. Значит, надо искать особые способы маскировки. Из всех предложенных летчиками вариантов генералу понравился «хуторской». Бомбардировщики должны вплотную становиться с хуторскими строениями, сливаясь с ними в одно целое. Накинутые сверху маскировочные сети надежно прикроют ДБ-3 с воздуха. Сложность вызывали рулевые дорожки, которые через поля и огороды требовалось на ширину колес прокладывать от границ летного поля к месту стоянки. На счастье, земля оказалась сухая, ее не надо было утрамбовывать. Требовалось лишь снять изгороди, заровнять ямы и канавы.
