Чрез лихолетие эпохи… Письма 1922–1936 годов - Пастернак Борис Леонидович
Послано одновременно с п. 195.
Елизавета Яковлевна – Е.Я.Эфрон (1885–1976), театральный педагог, режиссер, старшая сестра С.Я.Эфрона.
Письмо 197
1190-3-20. 93 о6.–94 об. (тетрадь выписок Ц.: СТ, 506–507).
C. 500 <июль 1935 г.> – Датировано по содержанию. Письмо является откликом на встречи с П. 24–27 июня в Париже, куда он приехал как делегат Международного конгресса писателей в защиту культуры.
…а вот – только вспомню твои К<олхо>зы – и слёзы. – Ср. в письме Ц. к Н.С.Тихонову от 6.07.35: «…В ответ на слезы мне – “Колхозы”, / В ответ на чувства мне – “Челюскин”! Словом, Борис в мужественной роли Базарова, а я – тех старичков – кладбищенских» (Ц-СС7, 552).
Письмо 198
1190-3-173, 13–16.
Почт. шт.: Москва, 3.10.35. Послано на тот же адрес.
…у которого гостил Роллан с Майей… – См. примеч. к п. 174.
Теперь я прочел твою прозу. – Далее упоминаются эссе Ц., опубликованные в недавние годы: «Искусство при свете совести» (1932), «Дом у Старого Пимена» (1933), «Живое о живом» (1932) и «Мать и музыка» (1934).
…твое письмо с той виллы (урожденной Елпатьевской). – См. п. 197. В Фавьере Цветаева жила в доме, владелицей которого была Людмила Сергеевна Врангель (урожд. Елпатьевская, в первом замуж. Кулакова; 1877–1969), дочь писателя С.Я.Елпатьевского, свойственника И.В.Цветаева.
Я не только подружился с Сережей, я, так сказать, приехал сюда и с Алей твоей на устах. – 28 июня 1935 г. Ц. с сыном, только что перенесшим операцию по поводу аппендицита, уехала в Фавьер, а С.Я. и A.C. Эфроны опекали П. в Париже.
Письмо 199
1190-3-26, 88–90 (тетрадь Ц.).
Контекст в тетради: перед письмом – черновики ст-ния «Двух станов не боец, а – если гость случайный…»; после письма – беловая сводка этого ст-ния. Письму также предшествует следующая запись: «Хочу – дай Бог! – дописать Марию Вече́ру и написать Конец Шумана (Ангелы). Особенно (последнее) после письма Б.П. (о его болезни – как не поехал к родителям: проехал мимо их 12-летнего ожидания – матери!!! – на поезде проехал и – не то же, но всё же – не предложил остаться со мной с глазу-на́-глаз – после тех же 12-ти лет» (87 об.).
..даже Рильке мне написал: Du hast recht, doch Du bist hart… – Неточный парафраз рассуждения Рильке из письма от 28.07.26 (РПЦ, 204–206).
О не вы! Это я – пролетарий. – См. примеч. к п. 6а.
Вы «идете за папиросами» и исчезаете навсегда. – Ц. вспоминает об «исчезновении» Пастернака с их последней встречи в парижском кафе.
Car mon pis et mon mieux – sont les plus déserts lieux, эту строку, подаренную мне тобой, у меня перед смертью выпросил Рильке… – См. примеч. к п. 75, а также письмо Ц. к Рильке от 6.07.26 и письмо Рильке к Ц. от 28.07.26.
Ich kann nicht zu Dir nach Wallis… – Ц. приводит эту фразу как цитату из своего письма к Рильке (в швейцарском кантоне Валэ находился замок Мюзо, где жил поэт). Однако такой фразы в ее письмах к Рильке нет. В письмах Ц. к разным лицам не раз возникает тема сходства ее маленького сына с Наполеоном; в письме к Рильке от 13.05.26 Ц. варьирует эту тему, упоминая чужие слова о его сходстве с «Римским королем», т. е. с сыном Наполеона (РПЦ, 97).
…мой пражский каменный рыцарь… – Имеется в виду фотография статуи рыцаря Брунсвика, которая находится у Карлова моста в Праге. См. ст-ние Ц. «Пражский рыцарь» (1923).
Это как Розанов, однажды, Асе: – Ты же понимаешь, что кроме Людей Лунного Света – нет никого… – Речь идет о писателе, философе и публицисте Василии Васильевиче Розанове (1856–1919); его книга «Люди лунного света» (1911) была посвящена критике христианской морали в области пола; «людьми лунного света» Розанов называет гомосексуалистов и аскетов.
…из-за тебя я разошлась с человеком, который меня любил… – Ц. говорит о своем соседе по дому в Ванве Митрофане Михайловиче Айканове (1905–1995). Он стал героем ее неоконченной поэмы «Певица» (1935). Нижеследующими сведениями о М.М.Айканове мы обязаны Е.И.Лубянниковой, которая встречалась с ним в Париже в 1989 г. Семья Айкановых: отец Михаил Порфирьевич (1877–1964), товарищ прокурора Новочеркасской палаты, его мать, жена и пятеро детей до революции жили в Таганроге; в 1920 г. эвакуировались из Новороссийска пароходом в Константинополь, два с лишним года прожили на Кипре, потом в Болгарии, а с сентября 1924 г. обосновались во Франции. В конце 1920-х гг. семья Айкановых поселилась в Ванве, в доме 65 по улице Ж.Б.Потена, на третьем этаже. В 1934 г. они переехали в освободившуюся на втором этаже квартиру, а в их бывшую квартиру въехала семья Ц. Ц. подружилась со всей семьей, часто бывала у них. Митрофан Айканов успел до эмиграции закончить в Таганроге четыре класса реального училища, продолжал образование на Кипре, в Болгарии и Париже, окончил русскую гимназию, реальное училище и частную школу-техникум «L’école technique aéronautique». В 1930-е годы работал в фирме перевозки мебели: грузчиком, водителем фургона, ремонтником.
Про отъезд (приезд) я ничего не знаю. – Имеется в виду переезд семьи Ц. в СССР.
…м.б. стол не столь широк… – Парафраз начальной строки – «Мой стол не столь широк, чтоб грудью всею…» – ст-ния П. из цикла «Разрыв» (сб. «Темы и вариации»).
«Et voilà que le coeur lui dit: T’es-tu fait mal, mon petit?» – Неточная цитата из ст-ния Жана Ришпена (Jean Richepin; 1849–1926) «Y avait un’fois un pauv’gas», ставшего популярной песней. В оригинале: «Et l’coeur disait en pleurant: «T’es tu fait mal, mon enfant?”».
Письмо 200
1190-3-26, 160 об.–161 об. (тетрадь Ц.).
Контекст в тетради: поправки к «Поэме о Царской Семье» (глава «Вал»). Письму предшествует запись: «NВ! Если я думаю та́к, а не иначе, как же с меня можно требовать, чтобы я говорила (жила, писала) иначе, а не та́к? Написать Старовера».
…на своем Пленуме… – Письмо является откликом на текст выступления П. на Пленуме правления Союза писателей СССР в Минске, опубликованный в «Литературной газете» 24 февраля 1936 г. под заглавием «О скромности и смелости» (П-СС5, 230–236). См. публикацию текста этого же выступления по архивному источнику: Barnes, Christopher. The Original Text of «O skromnosti i smelosti» // Slavica Hierosolymitana. 1979. Vol. IV. Р. 294–303.
…двадц<атилетнее>… вещание, сорокалетнее безумие и бессрочное бессмертие Гёльдерлина (о котором Горький, кстати, запрашивал меня в письме…)… – См. письмо Ц. к Горькому от 8.10.27 (Ц-СС7, 194–195).
…а не мазался бы, полемизируя с Безыменским. – Имеется в виду следующий фрагмент речи П., отвечающий на выступление А.Безыменского: «Например, Безыменский начал с таких вещей, как революция, масса, советское общество, и не без демагогии перешел на упреки, обвинив меня, как в чем-то несоветском, в том, что я не “езжу читать стихи” (его выражение). А что, если я этого не делаю именно из уважения к эпохе, доросшей до истинных и более серьезных форм? А что, если я именно в том, что кажется непонятным Безыменскому, вижу свою заслугу? А что, если, например, меня однажды пленило, как ездили и продолжают ездить Пушкин и Тютчев по своим книгам, и я все силы своего сердца отдал трудностям этих поездок в ущерб чрезмерно укоренившейся у нас легкости разъездов эстрадных?» (П-СС5, 232). Выступление Безыменского на пленуме было частично опубликовано в предыдущем номере газеты (за 16 февраля), однако тех слов, на которые ссылается П., в газетной публикации нет.
«Мы в непогодь, в стужу шли на подъем (хотя бы – напролом!), Мы пляшем и дружим и песни поем – Ласкаем детишек, растим города…», впрочем это уже не Безыменский, а Беспощадный… – Эти строки Павла Беспощадного процитированы в докладе председателя ССП Украинской ССР А.Г.Сенченко «Поэзия советской Украины» («Литературная газета», 1936, 24 февр., № 12, с. 5).
