Владимир Бешанов - Шапками закидаем! От Красного блицкрига до Танкового погрома 1941 года
Советская Ставка в начале августа по-прежнему считала, что основные силы противника будут использованы для овладения Москвой. Ожидалось, что немцы попытаются обойти главные силы Западного фронта с флангов. Поэтому Ставка приказала Тимошенко прочно удерживать Великолукский и Гомельский выступы и, сохраняя охватывающее положение по отношению к группе армий «Центр», продолжать наносить удары с целью нанесения поражения войскам фон Бока. Чтобы отразить возможные удары через Брянск на северо-восток, на Москву, или на юго-восток, в тыл киевской группировке Кирпоноса, Ставка 14 августа приняла решение создать Брянский фронт, в состав которого вошли 50, 13, 3 и 21-я армии. Командующим фронтом назначили генерала А.И. Еременко.
Вся группа армий «Центр», окопавшаяся на рубеже Рославль – Ярцево, в августе состояла из 10 пехотных дивизий 4-й армии и трех дивизий 46-го моторизованного корпуса генерала Фиттингофа, занимавших Ельнинский выступ.
Кроме мер чисто военного характера, Сталин предпринял шаги по укреплению духа Красной Армии, издав 16 августа 1941 года приказ № 270. В нем отмечалось, что, наряду с высокой стойкостью советских войск, имеют место «позорные факты сдачи в плен»:
«Следует отметить, что при всех отмеченных выше фактах сдачи в плен врагу члены Военных советов армий, командиры, политработники, особоотдельщики, находившиеся в окружении, проявили недопустимую растерянность, позорную трусость и не попытались даже помешать перетрусившим Качаловым, Понеделиным, Кирилловым и другим сдаться в плен к врагу.
Эти позорные факты сдачи в плен нашему заклятому врагу свидетельствуют о том, что в рядах Красной Армии, стойко и самоотверженно защищающей от подлых захватчиков свою Советскую Родину, имеются неустойчивые, малодушные, трусливые элементы. И эти трусливые элементы имеются не только среди красноармейцев, но и среди начальствующего состава…»
В приказной части Верховный требовал драться до последней возможности, «и если такой начальник или часть красноармейцев вместо организации отпора врагу предпочтут сдаться ему в плен – уничтожать их всеми средствами, как наземными, так и воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи». В соответствии с этим приказом сотни тысяч и миллионы солдат, уже попавшие в плен, зачислялись в предатели и дезертиры. Они должны были стреляться, вешаться, резать вены, но не сдаваться живыми. Сотни тысяч, побывавших в немецких концлагерях, после освобождения перекочевали в лагеря советские. Не случайно большинство из уцелевших героев обороны Брестской крепости писатель Сергей Смирнов нашел именно там.
Политотделы и поэты воспевали героев-смертников, вроде экипажа сержанта Костюченко, который сгорел в обложенном дровами танке под пение «Интернационала».
Каждый боец и командир, отправляясь на фронт, теперь знал, что оставляет у Советской власти в заложниках членов своей семьи. Даже жену Якова Джугашвили два года продержали в одиночной камере, пока не стало известно, что муж ее умер не сломившись. В июне 1942 года Государственный Комитет Обороны «развил» сталинские идеи, установив, что члены семей «изменников Родины» подлежат аресту и ссылке в отдаленные местности СССР на срок в пять лет. Постановление ГКО уточняло, что «членами семьи изменника Родины считаются отец, мать, муж, сыновья, дочери, братья и сестры, если они жили совместно с изменником Родины или находились на его иждивении к моменту мобилизации в армию в связи с началом войны».
Цель приказа № 270 ясна – укрепить дисциплину, применяя в полном объеме репрессивные меры, хотя Красная Армия, как весь народ, и так уже не первый год жила в условиях чисток, процессов и расстрелов. То, что эти драконовские меры дали какие-то позитивные результаты, сомнительно. Умения воевать у войск от этого прибавиться не могло, советское Высшее командование действовало по старой армейской поговорке: «Недостаток ума заменяли высокой требовательностью».
Отношение к собственным гражданам, побывавшим во вражеском плену, и до Великой Отечественной войны было однозначным – изменники и дезертиры. Весной 1940 года, после подписания мирного договора с Финляндией, советской стороне было передано около 6000 пленных. Согласно директиве Генерального штаба все они были направлены «в военные лагеря с целью политической обработки и дальнейшего распределения по частям или увольнения в запас». Домой не вернулся никто, их семьи были выселены из крупных городов. Просто в 1940 году все это делалось тайно и без лишнего шума, а в 1941-м – довели до сведения каждого бойца и командира.
Как это водится в советской системе, новое слово вождя вызвало очередную кампанию по закручиванию гаек, привело к массовым репрессиям и мордобою на фронте и окончательному превращению солдат в скотов бессловесных. Прошло меньше двух месяцев, и нарком обороны в приказе № 0391 от 4 октября 1941 года констатировал:
«За последнее время наблюдаются частые случаи незаконных репрессий и грубейшего превышения власти со стороны отдельных командиров и комиссаров по отношению к своим подчиненным… Подобные нетерпимые в Красной Армии факты извращения дисциплинарной практики, превышения предоставленных прав и власти, самосудов и рукоприкладства объясняются тем, что:
а) метод убеждения неправильно отодвинули на задний план, а метод репрессий в отношении подчиненных занял первое место;
б) повседневная воспитательная работа в частях в ряде случаев подменяется руганью, репрессиями и рукоприкладством;
в) заброшен метод разъяснений и беседы командиров, комиссаров и политработников с красноармейцами, и разъяснение непонятных для красноармейцев вопросов зачастую подменяется окриком, бранью и грубостью;
г) отдельные командиры и политработники в сложных условиях боя теряются, впадают в панику и собственную растерянность прикрывают применением оружия без всяких на то оснований…
Необоснованные репрессии, незаконные расстрелы, самоуправство и рукоприкладство со стороны командиров и комиссаров являются проявлением безволия и безрукости, нередко ведут к обратным результатам, способствуют падению воинской дисциплины и политико-морального состояния войск и могут толкнуть нестойких бойцов к перебежкам на сторону противника».
Ну вот, «хотели как лучше, а получилось как всегда»!
Немцы широко использовали приказ № 270, ведя пропаганду среди военнопленных, вследствие чего советские солдаты и офицеры не особенно стремились бежать из плена, многие вступали во власовские формирования, «казачьи сотни» и «восточные войска». В общей сложности под знамена Вермахта, не считая вспомогательной полиции, встало свыше одного миллиона бывших советских граждан.
25 августа Верховный Главнокомандующий потребовал от войск Западного фронта организовать наступление в полосе северо-восточнее Смоленска, во взаимодействии с войсками Резервного фронта разгромить вражескую группировку и к 8 сентября выйти на рубеж Велиж, Демидово, Смоленск. Резервному фронту предстояло двумя левофланговыми армиями ударить по ельнинской группировке противника и, разгромив ее, развивать наступление на Починок, Рославль. Наступление началось 30 августа. В полосе Западного фронта оно практически сразу захлебнулось, ибо «немцы были еще достаточно сильны, их оборону прорвать не удалось».
Ни Коневу, ни Рокоссовскому за восемь дней боев не удалось достичь сколько-нибудь значительных успехов. И вовсе не потому, что немцы были сильны. Рокоссовский в этот период отметил, что «наша пехота, находясь в обороне, почти не ведет ружейного огня по наступающему противнику. Врага отражали обычно хорошо организованным артиллерийским огнем». Интересный факт: в соединениях 16-й армии за период «ожесточенных боев» с 1 по 20 августа в среднем на единицу стрелкового оружия было израсходовано по два винтовочных патрона, несмотря на то что боеприпасами части были обеспечены. Поскольку выйти к Смоленску не удалось, было объявлено, что эти удары носили сковывающий характер и не позволяли противнику перебрасывать подкрепления в ельнинскую дугу.
Наступательная операция продолжалась только в районе Ельни.
Жуков бросал войска Резервного фронта на Ельню весь август. Однако немцам удалось отбить все атаки. В конце месяца наносившая основной удар 24-я армия была усилена частями 43-й армии и 30-го числа перешла в новое наступление. На этот раз Ельнинский выступ пытались срезать 10 советских дивизий, с немецкой стороны оборону держали три пехотные дивизии 20-го армейского корпуса и 10-я танковая. «Противник противопоставил нашим войскам хорошо организованный плотный артиллерийский и минометный огонь. Со своей стороны мы также ввели в дело всю наличную авиацию, танки, артиллерию и реактивную артиллерию». Ценой больших потерь к 7 сентября войска Резервного фронта вытеснили противника с Ельнинского выступа и освободили Ельню.
