Неделя на Манхэттене - Мария Ивановна Арбатова
Живя дома, человек по-всякому примеряет себя к прошлому собственной семьи, но предки большей части американцев похоронены в странах, о которых потомкам либо ничего не известно, либо ничего не понятно. Даже Мадлен Олбрайт узнала о том, что она еврейка и её родственники погибли в ходе холокоста, только в 1996 году, баллотируясь на пост госсекретаря США. Так же как Джон Керри только в 2003 году получил информацию, что и он еврей, чья родня погибла в концлагерях.
Георгий Гачев писал об этой подмене прошлого: «…американцы уже как бы денационализованы, национальные их корни остались в Италии, в Польше, в России. Американец живёт как бы в двух мирах: в единой, безнациональной, универсальной цивилизации Америки и в какой-то своей частной общине, – то есть в двух communities. Национальное – это как какое-то прошлое, это не то, что жжёт сердце в настоящем, как жжёт это каждого человека в Евразии. Там это вопрос, в общем, жизни и смерти, потому что там народы живут среди своих природ, а американец живёт среди природы, с которой он не связан корнем».
«Контуров американской нации» я не разглядела, зато полюбовалась сборищем попрошаек, трудящихся в разнообразных амплуа, сидя на грязном тротуаре. Кто со скрипкой, кто с собакой, кто с транспарантом, кто с перевязанной головой. Ближайшими ко мне обитателями угла перед корейской церковью оказались чистенький улыбчивый бенгалец в киоске со жвачками и мексиканский бомжара. В мытом и чесаном состоянии бомжара мог бы стать красавцем-мужчиной и звездой мексиканских сериалов, но борода и волосы у него состояли из колтунов, а грязь скрывала истинный оттенок кожи.
Одет бомжара был в «хитон» – не подпоясанный мешок коричневого цвета с прорезями для головы и рук. Предельно неудобный для бомжового промысла наряд создавал величественный облик древнего грека, и бомжара всеми способами показывал, что он король угла, урны и двух прилегающих дорог. Победоносно оглядывая свои владения, он умело тормошил урну, выбрасывая из неё непригодившиеся объекты прямо на тротуар.
Обнаружив пару пивных банок, подлежащих обмену на деньги, бомжара решил поделиться радостью. Подошёл поближе и почти что сунул их мне под нос с хриплой испанской тирадой. Я гавкнула, что не говорю по-английски, хотя он мне этого и не предлагал, и отпрыгнула поближе к киоску улыбчивого бенгальца. Бомжара осуждающе покачал головой.
Но тут вышедший из людского потока старичок в приличном костюме тоже засунул руку в урну. И, позабыв обо мне, бомжара ринулся на старичка, как лев на косулю. Старичок втянул голову в плечи и засеменил на переход.
Вернулся муж с ноутом, и мы побежали к вот-вот закрывающемуся «Staples». А пока решался вопрос адаптера, я уселась у входа в магазин на железную оградку вокруг дерева. Совсем стемнело, людей стало меньше, но они стали оживлённей и нарядней, появились парочки и собачники. Скамеек здесь не было как класса, ведь пуритане приучали американцев не рассиживаться.
Железных оградок вокруг деревьев хватило бы на сотни задниц, но именно рядом со мной плюхнулись два перекормленных чёрных парня в дредах, татуировках, вытянутых по местной моде футболках до колен и приспущенных штанах. Мода на штаны, открывающие то, что принято закрывать, пришла из тюрем, где запрещены ремни, а заключённые из бедноты резко худеют, не имея денег на ларёк.
Меня предупреждали, что лучше держаться подальше от молодых отвязанных афроамериканцев, по которым нельзя понять, восемнадцать им или четырнадцать. Тех самых подростков из «плохих районов», совершающих львиную долю правонарушений и чаще всех погибающих в конфликтах. Составляя в 2013 году 3 % населения города, они составили аж 28 % убитых ньюйоркцев. Алкоголь в США разрешен с 21 года, и подростки, ищущие приключения, в основном обкурены и обколоты.
Игра «Выруби белого», состоящая из подкарауливания и вырубания одним ударом, только входила у чёрной молодёжи в моду, и мне было уютнее перебраться поближе ко входу в магазин. Но тут к подросткам вышел продавец, пославший нас за ноутом. До закрытия магазина оставалось время, но он запросто покинул рабочее место. Сперва троица попихалась, как дошкольники, потом поругалась, потом один включил плеер с громкими барабанами, и они начали пританцовывать перед магазином.
Это бы трогательно смотрелось, не знай я, что парень единственный продавец в огромном зале. Было ясно, что он уже выдал мужу адаптер, но входов в магазин было несколько, и кому-то в последние минуты до закрытия могло что-то понадобиться.
Наконец в дверях нарисовалась толстущая чёрная тётка и пронзительно заорала на продавца. Он съежился-скукожился в мышонка при своих двух метрах роста, пытаясь прошмыгнуть мимо неё в дверь магазина, а дружки выключили музыку, вытянулись по стойке смирно и подобрали животы.
Работа продавцом в таком солидном месте была везухой для молодого чёрного парня, но, похоже, он ей не слишком дорожил. Всю жизнь я слышала, что американцы вкалывают до кровавого пота, имеют меньше всех отпусков, больничных, отгулов и больше всех сверхурочных. Работа для них практически религия, и мы гоняли своих продавцов кричалкой: «В Америке вас бы уволили в первые пять минут!» Но всю неделю на Манхэттене нас сопровождал сервис худшего совкового разлива.
Большинство недавно опрошенных россиян ответили, что на первом месте для них благополучие в семье, на втором – друзья, на третьем – работа. Американцы в ходе подобного опроса расставили приоритеты иначе: на первом месте – работа; на втором – семья, на третьем – удовлетворение потребительских запросов, и только потом друзья. Ведь неукорененному американцу работа даёт то ощущение надежности и устойчивости, которое укоренённому россиянину обеспечивают семья и друзья.
Американский капитализм, как наш социализм, гарантирует работающим жирный соцпакет – как правило, хорошую медстраховку на всю семью, талоны и льготы. Талоны для безработных – это совсем другие талоны. К сожалению, Голливуд ни разу не рассказал человечеству о талонах, видимо, считает тему некинематографичной.
Залогом успешного трудоустройства в США считается диплом престижного университета, хотя основная часть американских миллиардеров и миллионеров либо не имеет диплома, либо ни разу не применяла его по назначению. А количество дипломированных безработных увеличивается, и многие из них идут на низкоквалифицированную работу, не требующую не только диплома, но и грамотности.
Но, поддерживая банковский сектор, госпропаганда агитирует за кредиты на образование, хотя объём непогашенных студенческих кредитов давно больше триллиона долларов. А наиболее невезучие жертвы «американской мечты» выплачивают его до пенсии, ведь деньгами в
