Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №6 за 2001 год
Судя по романам писателей XIX века, ампутация была довольно обычным явлением по причине большого числа дорожно-транспортных аварий, а также после ранений в наполеоновских войнах. Те, кто выживал после операции (30 процентов, как правило, умирало), использовали так называемую пробковую ногу, иногда оснащенную специальными пружинами.
Первая и вторая мировые войны внесли свой вклад в дизайн искусственных конечностей. В это время после ампутации благодаря развитию военной медицины выживало уже гораздо больше людей. Тогда же началось применение особых облегченных материалов и улучшенных механических суставов. Первоначально они использовались для нижних конечностей, а вторая мировая война дала толчок делу протезирования верхних.
Электрический протез предплечья способен восстановить довольно широкий спектр естественных функций. Такой протез, контролируя действие мотора, предназначенного для сжатия или разжатия искусственной кисти, делает локоть максимально подвижным и даже позволяет вращать запястьем. Пациент, используя такой аппарат, сокращает мышцы, скажем, плеча или локтя, что, в свою очередь, генерирует электрические сигналы, активизирующие моторы, встроенные в локте, запястье или руке.
Помимо этого, достаточно широко развивается производство искусственных конечностей со специальными тепловыми сенсорами, расположенными на кончиках пальцев протеза. Сенсоры посылают сигнал по компьютеризированной схеме, управляющей ими и дающей сигнал электродам, расположенным в коже пациента. Таким образом создаются, вернее, воспроизводятся ощущения тепла и холода в искусственных конечностях.
И пусть пока все эти разработки находятся в стадии исследований и экспериментов и вряд ли кто возьмется дать 100 % гарантии. Хотя и сейчас уже есть те, кому нейронные протезы вернули все ощущения нормальной, здоровой жизни. Так, например, Дана Боуман — американский военный парашютист, потеряв во время аварии, случившейся в 1994 году, обе ноги и получив взамен новые — нейронные, смог не только вернуться в парашютный спорт, но и совершить уникальный прыжок на стадион Атланты во время Олимпийских игр 1996 года. Он — единственный человек с двойной ампутацией ног, имеющий лицензию на управление вертолетом, частную лицензию для полетов на одномоторном и водном самолетах. Он занимается подводным плаванием, ездит на велосипеде, катается на горных и водных лыжах, а еще водит мотоцикл…
Так что надежда на то, что в недалеком будущем любой человек, попавший в непоправимую ситуацию, связанную с утратой жизненно важных органов, сможет жить полноценной жизнью, все-таки есть.
Игорь Литвинов
Зоосфера: Отшельник из джунглей
В тропическом лесу Австралии, под сенью высоких деревьев живет странное существо. Оно черное и блестящее, в причудливой шапке-шлеме, с ярко-красной шеей. Поначалу смотрит ласково и лукаво, но вдруг неожиданно издает боевой клич и, растопырив лапки-крылья с длинными коготками на концах, отчаянно кидается в драку, сопя и подпрыгивая при этом.
Это казуар (Casuarius) — самая архаичная птица континента. Она не обычная летающая и килегрудая, а наземная — плоскогрудая, и осталась на земле как атавизм, в силу удаленности ее родины — Австралии и Новой Гвинеи — от цивилизации. По сути, это страус, такой же, как и австралийский эму, которому он приходится дальним родственником. Как и все страусы, он не имеет характерных для летающих птиц крючочков на ворсинках перьев, делающих их плотными и непроницаемыми для воздуха. Его оперение рыхлое, длинное и мягкое, темное, местами почти черное. Из-за отшельнического образа жизни в тропических чащах у казуара сложился очень тяжелый, раздражительный характер. При виде чужаков он сразу возбуждается и решительно нападает даже на превосходящего его по размерам и силе противника. При этом он весьма интенсивно работает как своими мощными ногами, так и крыльями. Крылья казуара имеют неразвитые маховые перья с пятью длинными когтями-колючками на концах (наследие археоптериксов). Живут казуары во влажных лесах. Высоким роговым гребнем-шлемом на голове с губчатой внутренней структурой они не только раздвигают густые заросли подлеска, но и защищаются от падающих тропических плодов, а также при стычках между собой. Интересно, что у птенцов этого гребня нет, он нарастает постепенно, слой за слоем. Шлем настолько срастается с черепом птицы, что остается на нем даже после смерти, на уже истлевших костях. Питаются казуары упавшими на землю плодами, насекомыми, мелкими ящерицами, чужими птенцами и даже яйцами. Желудок этой птицы переваривает все, — начиная от кожуры таких плодов, которую не берет ни один нож, и роговых покровов животных, до… гвоздей. Ее главный гастрономический принцип: «Не пройти мимо!» Все они одиночки-отшельники, меряющие тяжелыми шагами свои версты. У них хорошее зрение и острый слух, поэтому подобраться к ним близко совсем непросто. Но в брачный сезон их внимание притупляется, поскольку они заняты друг другом.
Папуасы, не связываясь со взрослыми птицами, охотно ловят малышей и выращивают их у себя дома. Из когтей их ног туземцы делают наконечники для копий, а из колючек крыльев — тонкие, длиной до 10 см иглы, которыми они шьют и чинят свою одежду. В селениях на Новой Гвинеи можно увидеть, как молодые казуары расхаживают по улице вдоль хижин, а нередко даже играют вместе с детьми. За такого красавца папуас может получить 8 свиней или, отдав его в уплату за супругу, — жениться. Так что крестьянин, вырастивший казуара, становится богачом и уважаемым в деревне человеком. А зоопарки мира платят за одну такую птицу более тысячи долларов. Интересно, знают ли об этом аборигены?
Василий Климов
Архив: Американец из рода Толстых
XIX век стал периодом расцвета российского флота, эпохой русских кругосветных плаваний, оставивших на карте мира десятки имен наших соотечественников. К сожалению, самые невероятные приключения участников тех путешествий в наши дни чаще всего незаслуженно забыты. Чего стоят хотя бы знаменитые похождения Толстого-Американца, того самого, о котором в «Горе от ума» сказано: «в Камчатку сослан был, вернулся алеутом». История его «путешествия поневоле» примечательна во всех отношениях.
Надо сказать, что Федор Иванович Толстой с детства отличался буйным нравом. В полной мере это проявилось, когда, окончив Морской корпус, он попал на военную службу – почему-то не во флот, а в Преображенский полк, где очень быстро сумел «отличиться», застрелив на дуэли сына знатных родителей. После этого положение Толстого стало весьма незавидным — вскоре должно было последовать суровое наказание. Было очевидно, что в такой ситуации лучше всего на время скрыться, дабы избежать расследования и суда. Недолго думая, он занял место двоюродного брата, который вместе с Крузенштерном и Лисянским должен был отправиться в кругосветное плавание — первое в истории российского флота. Из этого-то путешествия он и вернулся Американцем.
По судовой роли Толстой числился одним из кавалеров посланника Резанова, которому было поручено заключить торговое соглашение с Японией. Неизвестно, чем бы закончилось и без того провалившееся посольство, если бы в нем принял участие Толстой, но увидеть японские берега ему не было суждено.
В ходе плавания Федор развлекался как мог. Во время стоянки у острова Нукагива, например, он обратился к местному мастеру, который растатуировал его буквально с ног до головы, не покрытыми полинезийскими рисунками остались только лицо и шея. По тем временам для человека дворянского происхождения это был поступок совершенно дикий, однако Толстой сделанным был очень доволен. И впоследствии, уже в Петербурге, с удовольствием демонстрировал свои «наколки» близким друзьям, когда те его об этом просили. После званых обедов Федор Иванович оголялся перед собравшимися по пояс, после чего только в сопровождении мужчин удалялся в отдельную комнату, где раздевался уже догола, представляя на обозрение свое мощное тело, покрытое замысловатыми орнаментами, изображающими фантастических змей и птиц. Но все это было позже, по возвращении в Петербург, а еще будучи на Нукагиве, он успел подружиться с королем острова по имени Танега Кеттонове, оказавшимся человеком толковым и бесхитростным. И вскоре вся команда с удовольствием наблюдала за тем, как Толстой берет небольшую палку, плюет на нее, кидает за борт и кричит: «Пиль, апорт!», а король бросается в воду и прихватывает добычу зубами… Когда экспедиция двинулась дальше и остров с коронованным другом остался позади, Толстой стал придумывать себе новые развлечения. Прознав о любви судового священника отца Гедеона к спиртному, он напоил его до смерти, после чего припечатал его бороду к палубе казенной печатью, специально для этого выкраденной у Крузенштерна. Когда же батюшка, протрезвев, пытался освободиться, Толстой стоял рядом и приговаривал: «Лежи! Видишь — казенная печать». Пришлось бороду отстричь. Эта шутка сошла тогда Толстому с рук, но вот на следующей его плавание и закончилось. А случилось вот что.
