Ладислас Фараго - Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании
Тем не менее, как докладывал Карстенн, ему удалось добиться впечатляющих успехов в деле внедрения своих агентов в США. В частности, он имеет в этой стране нескольких радистов для обеспечения коротковолновой радиосвязи с Берлином его 6 агентов. Восемь агентов, по словам Карстенна, действовали в дипломатических кругах, причем 6 из них якобы работали в посольстве США в Берлине.
И все же и Шелленберг, и Карстенн плохо знали далекую Америку. Они нуждались в человеке, который мог бы хоть как-то руководить их агентурой и оценивать поступающую информацию. Такой человек нашелся в лице Курта Янке, ставшего профессиональным шпионом еще во время Первой мировой войны. Уроженец Померании, Янке был полным круглолицым человеком с невозмутимым взглядом невыразительных глаз. Однако под такой невзрачной внешностью скрывалась натура великого авантюриста. Когда отец Курта, крупный землевладелец, выгнал его из дома, он незадолго до начала Первой мировой войны оказался в США, где служил в пограничном патруле иммиграционной службы, охраняя границу с Мексикой. Затем работал в китайском квартале Сан-Франциско. После войны он переехал в Китай, где выполнял шпионские задания для повстанцев Сунь Ятсена. Далее Янке готовил разведчиков в военной академии Вампоа. Там он начал работать на японскую разведку в Маньчжурии. По заданию японцев Янке вернулся в Германию и устроился в личный штаб Рудольфа Гесса, откуда его и забрал Шелленберг, рассчитывая, что этот многоопытный специалист по шпионажу поможет ему ориентироваться в сложных проблемах, возникавших в процессе разведывательной работы в США и Японии. С согласия Шелленберга Янке передавал японцам интересующие их секретные сведения в обмен на информацию о США и СССР.
На основе поставляемых Янке аналитических материалов Шелленберг пришел к выводу, что рано или поздно США вмешаются в события в Европе. Эту мысль он в различных вариациях повторял во всех своих прогнозах относительно планов США. На докладе в декабре 1940 года он заявил, что по данным, полученным из абсолютно надежного источника, Франклин Рузвельт втянет Америку в войну весной 1941 года.
Пришла и прошла весна 1941 года, а США все еще сохраняли авторитет, и Шелленбергу пришлось немного подправить составленное им ранее «расписание». Теперь его прогнозы основывались на беседе, которую один из агентов в США провел с Гринвил Эммет, вдовой бывшего партнера Рузвельта по адвокатскому бизнесу и частой гостьей в доме президента в Гайд-Парке. 14 июня Шелленберг написал:
«На прямой вопрос г-жи Эммет о том, когда, по мнению президента, США вмешаются в войну, он [Рузвельт] ответил, что это должно было произойти весной. Теперь он убежден, что такая возможность представится не ранее чем летом 1941 года»[205].
Как религиозный фанатик постоянно предсказывает скорый конец света, Шелленберг продолжал твердить, что вступление США в войну неминуемо. Однако с конца лета он уже утверждал, что американцы начнут войну не в Европе, а в бассейне Тихого океана.
После заключения в сентябре 1940 года пакта трех держав Оси, что привело Японию в лагерь союзников Германии, в Вашингтоне продолжались переговоры между Японией и США, в которых два государства пытались разрешить возникшие между ними противоречия. Об этих переговорах в Берлине знали очень мало. Послу в Вашингтоне Томсену не удавалось добыть ничего существенного, а с послом Германии в Токио японцы поделиться информацией отказались.
Как писал Шелленберг:
«Гитлер был очень разочарован таким оскорбительным поведением государства, являвшегося членом союза стран Оси. Несмотря на все усилия Риббентропа, они [японцы] даже не ответили на его настоятельную просьбу вступить в войну против Советского Союза. Оставался неясным и вопрос о том, планировали ли японцы начать наступление в южной части Тихоокеанского бассейна или их вполне удовлетворяло участие только в кампании в Китае».
В условиях, когда новые союзники его игнорировали, а собственный МИД был не в состоянии пролить свет на происходящее, Гитлер приказал Канарису и Гейдриху любыми средствами обеспечить получение информации о переговорах в Вашингтоне и особенно о намерениях японцев. Канарис не был готов к выполнению такого приказа, так как его контакты с японской разведкой носили поверхностный характер и на нее нельзя было рассчитывать всерьез. Видя живейший интерес Гитлера к «непредсказуемым японцам», а также полную неспособность Канариса его удовлетворить, Шелленберг решил сам вступить в игру, сосредоточившись на японской проблеме. Он поручил Янке тщательно наблюдать за американо-японским диалогом и выяснить, что японцы намерены предпринять в случае, если переговоры закончатся безрезультатно. Кое-какую информацию Янке получил от японцев в Стокгольме, пользуясь тем источником, ценность которого определили еще Клатт и Кремер. Затем служба Шелленберга стала получать копии некоторых донесений японского посла в Швеции министерству иностранных дел Японии, касавшихся волновавшего немцев вопроса. Этими материалами ведомство Шелленберга снабжал старый немецкий агент итальянец доктор Эмонотти – блестящий лингвист, переводчик японского военного атташе в Швеции генерала Онодеры (и одновременно вербовщик агентуры как для японцев, так и для немцев). Однако Янке располагал не только приведенными выше источниками информации. Через руководителя официального Агентства немецких новостей доктора фон Ритгена он вышел на корреспондента газеты «Франкфуртер цайтунг» в Токио Рихарда Зорге. Зорге был резидентом разведки Генерального штаба Красной армии на Дальнем Востоке, однако для прикрытия своей работы на русских он охотно шел на контакты с немецкой разведкой. К тому времени у Ритгена были некоторые основания подозревать, что Зорге является «коммунистическим шпионом». Однако и он, и Янке не отказались от контактов с ним, поскольку надеялись «воспользоваться его глубокими знаниями положения на Дальнем Востоке».
К октябрю 1941 года Янке уже располагал той информацией, которой добивался от него Шелленберг. Зорге передал ему те важнейшие сведения, о которых уже знали русские: японцы не считали, что участие в Тройственном союзе обязывает их начать вооруженные действия против Советского Союза. Зорге предупредил Янке, что японская сторона «ни при каких обстоятельствах не намерена денонсировать заключенный с Советским Союзом пакт о ненападении. Их стратегические цели связаны с захватом южной части Тихоокеанского региона, и только».
После того как 17 октября 1941 года генерал Того сменил на посту премьер-министра Японии принца Коноэ, Янке узнал из своих японских источников, что, «по мнению нового премьер-министра, Рузвельт и Черчилль не пойдут на уступки в переговорах». Янке проинформировал Шелленберга, что война между Японией и США (а следовательно, и Великобританией) стала неизбежной и начнется в течение ближайших месяцев, если не недель.
Именно поэтому Гитлер, который к тому времени уже столкнулся с трудностями в войне против России, надеялся, что Япония также начнет боевые действия против Советского Союза. Когда Шелленберг представил ему данные Янке, фюрер решил, что, «в конце концов, не важно, где именно Япония вступит в войну, важно, чтобы она ее начала».
Работая на немцев, Янке продолжал одновременно служить и японцам. В середине ноября они попытались выяснить через него, как поведет себя Германия в случае войны между Японией и англосаксами, даст ли Германия обязательство не заключать мир в обход Японии и последует ли Германия примеру Японии, если та объявит войну англосаксам. По просьбе Шелленберга Гейдрих передал все эти вопросы Гитлеру. Уже 15 ноября Янке, по указанию Шелленберга, сообщил японцам, что «Германия весьма заинтересована в участии Японии в войне независимо от ее характера и целей»[206].
Позже Шелленберг написал:
«Я думаю, что не ошибусь, если заявлю, что послание Янке сыграло решающую роль при формировании японской стратегии. После получения этого послания, не дожидаясь официальных гарантий, японцы завершили мобилизацию своих вооруженных сил. В конце ноября весь японский флот был направлен для осуществления десантных операций в южной части Тихого океана».
Вскоре после Пёрл-Харбора, звездного часа для Янке, пришло время заката его карьеры. По инициативе японцев он пытался добиться сепаратного мира между Германией и Советским Союзом, по инициативе немцев он пытался добиться перемирия в Китае. Но, несмотря на поддержку Шелленберга, для Гитлера, Гиммлера и Гейдриха он оставался персоной нон грата. Поскольку в свое время Янке был близок к Рудольфу Гессу, Гитлер подозревал его в причастности к перелету бывшего шефа к англичанам накануне начала войны с Советским Союзом. Гейдрих не признавал Янке, так как, по данным гестапо, тот являлся агентом англичан. Когда в марте 1942 года он находился в Швейцарии, совместно со своими китайскими друзьями зондируя почву для заключения сепаратного мира с Японией, шеф гестапо Генрих Мюллер передал Гейдриху отпечатанный на 30 страницах рапорт, в котором были подробно описаны связи Янке с британской разведкой. Из рапорта категорически следовало, что поездка в Швейцарию была нужна Янке не для того, чтобы разрешать проблемы Китая и Японии, а для получения очередных инструкций от своих английских шефов[207].
