Верные сердца - Рыбкина Анна

В глазах жены блеснули слезы.

– Езжай, Федя, – сказала она с доброй улыбкой, – я ведь не осуждаю. Наоборот, я горжусь тобой. Вы с Ветераном друг друга стоите, ты ведь тоже ему жизнь спас. Езжай, и пусть у тебя все получится…

P. S. Федор Ильич был принят в питомник на должность уборщика. Следующие пять лет он ездил на работу за сорок километров на своем старом жигуленке, чистил собачьи вольеры и был счастлив. Потому что каждый день в одном из вольеров его ждал друг, старый пес Ветеран.

12. Вольт

Старый пес лежал на балконе и грел косточки под еще ласковым сентябрьским солнышком. Двор жил своей жизнью, лаяли собаки, бегали и играли дети, вороны громко делили что-то возле помойки, а коты взвешивали свои шансы их поймать и не получить клювом в лоб…

Вольт лениво смотрел на все это через полуприкрытые веки с высоты третьего этажа и своих двенадцати лет. Ему было хорошо и спокойно – он был дома.

На балкон вышла молодая женщина, присела на корточки и стала чесать собаке за ухом.

– Ну что, мой хороший, нравится тебе тут? – спросила она.

Вольту, конечно, нравилось, и даже если бы весь мир рухнул, но осталась эта ласковая рука, он был бы счастлив. Потому что слишком уж долго он ждал этой ласки, слишком часто тянулся носом к этой руке в своих тревожных снах, мечтал об этом прикосновении и шел к нему – всю жизнь!

Вольт посмотрел на девушку. Как радостно было находиться рядом с ней после стольких лет, проведенных в приютском вольере и слившихся в один нескончаемый одинаковый день…

Там было неплохо. Его кормили, выводили на прогулки и, что самое главное, не мешали предаваться воспоминаниям о счастливом времени, когда он жил с любимыми людьми…

Он вспоминал все с самого начала, снова и снова прокручивая тот момент, когда впервые увидел высокого статного мужчину и девочку лет двенадцати, приехавших в питомник выбирать щенка немецкой овчарки.

Вольт сразу решил, что это его люди. Он расталкивал братьев и сестер, привлекая все внимание к себе. Щенок интуитивно почувствовал, что надо понравиться девочке, и не прогадал.

Несомненно, решение принимал мужчина, и такую серьезную собаку он брал себе, но девочка, его обожаемая дочка, могла уговорить отца одним взглядом!

– Папа, посмотри, этот щенок не подпускает ко мне остальных! – смеялась она. – Давай возьмем его, он точно хочет быть нашей собакой!

– Хм, почему бы и нет? – отец оглядел Вольта. – Отличный выбор, Юляша!

Вольт тоже считал, что сделал отличный выбор, – он точно хотел быть их собакой! И началась счастливая пора… Игры с Юлей, прогулки и занятия с ее отцом, вкусные кусочки из рук ее мамы. Он обожал эту семью – свою семью.

Вольт вырос в красивого крепкого пса, сдал на «отлично» все курсы по дрессировке, получил пару оценок на выставках, был послушен, прекрасно воспитан и горячо любим не только своими людьми, но и их соседями и друзьями.

Ему шел третий год, когда его счастливая жизнь развернулась на сто восемьдесят градусов и… полетела под откос.

Семья любила выезжать на природу. Этот год был урожайным на грибы, и ясным субботним утром все загрузились в машину и отправились за город. Уехали довольно далеко, свернув с шоссе, еще около часа пылили по лесной дороге, желая забраться в места безлюдные и нетронутые.

Вольт не мог дождаться, когда, наконец, можно будет выпрыгнуть из машины и набегаться вволю. И вот – приехали.

Грибов действительно было много, и люди, увлекаясь, разбредались в разные стороны, а пес бегал от одного к другому, желая собрать их в кучу. Но куда там! Азарт охотников за грибами вел их все дальше от машины и друг от друга.

Вольт тоже увлекся охотой на мышей, белок и птиц, он носился по лесу как угорелый и в какой-то момент выпустил из виду Юлю, а когда вспомнил и побежал искать, то никак не мог взять след – девочка несколько раз переходила через ручей.

Он бежал все дальше и вдруг выскочил к небольшой деревеньке. Крайний дом был совсем развалюхой, рядом стоял такой же покосившийся открытый сарай. Забора и вовсе не было.

Вольт решил быстренько обследовать это место и бежать обратно к машине. Он заскочил в сарай, принюхиваясь и прислушиваясь, понял, что Юли тут не было, развернулся и вдруг… дверь сарая захлопнулась прямо перед его носом!

А с той стороны стоял человек, и Вольту совсем не понравилось, как он пахнет. Человек разговаривал с кем-то низким хриплым голосом:

– Алло! Палыч, ты, помнится, говорил, тебе пес породистый нужен для охраны? Есть у меня один, уступлю недорого! Приезжай!

Пес толкал дверь лапами, грыз доски и громко лаял, но выхода не было, и ему пришлось провести эту ночь в сарае. А рано утром к нему зашел человек с длинной палкой, на конце которой была петля. Он ловко накинул ее на шею собаки, затянул и потащил упирающегося Вольта в стоящий у ворот грузовик.

На этом его счастливая жизнь с любимыми людьми закончилась…

У Палыча были небольшие складские помещения недалеко от города. Тратиться на профессиональную охрану он не хотел, а потому отловил пару крупных бездомных дворняг, посадил их на цепь и провел трос по периметру.

А что? За миску жидкой похлебки и наспех сколоченную будку такая собака будет грозно лаять из-за забора, создавая впечатление, что территория надежно охраняется.

Но для пущей уверенности Палыч мечтал держать у ворот породистого пса, чтобы казалось, что и остальные собаки такие же. И вот его бывший односельчанин и собутыльник подкинул отличный экземпляр «всего за пару тыщ».

И стал Вольт, как и два других кобеля, жить на цепи, спать в хлипкой будке и питаться жидкой похлебкой.

Но трагедия была даже не в этом. А в его отношениях с людьми, вернее – в их отсутствии. Парень-кладовщик собак побаивался, так что обходил стороной, а мужик-уборщик, алкаш из того же села, в обязанности которого входило собак кормить, был с ними груб и жесток.

Беспородные кобели этому не удивлялись, видно, на всяких людей насмотрелись, только уворачивались от очередного пинка, а Вольт не знал, как себя вести.

Гордость и достоинство, присущее чистокровным «немцам», не позволяли ему лебезить и заискивать, а воспитание и порядочность городского пса не давали огрызаться и рявкать на человека, дающего пищу.

Однако было еще что-то, незнакомое и дикое, поднимавшееся из глубин его существа, говорившее ему, что по природе своей он – крупный опасный хищник, относящийся к отряду волков, а уже потом – собака, а то, что городская и воспитанная, – это вообще величина переменная…

Однажды ночью этот внутренний голос прорезался наружу – Вольт выл так самозабвенно, что два других кобеля глухо вторили ему, а где-то далеко на пригородных свалках им отвечал целый хор многоголосой бродячей стаи.

Вольт почувствовал облегчение, казалось, что вместе с этим воем из него выходит щемящая тоска по людям, которых он любил и которые любили его.

А уборщик вдруг перестал быть человеком в глазах Вольта и превратился в злобное существо, не заслуживавшее ни доверия, ни снисхождения собаки.

А потому утром, по привычке замахнувшись на овчарку, мужик в недоумении вытаращил глаза, увидев обнаженные клыки. Ему бы отойти, но он решил утвердить свой авторитет, дав собаке приличного пинка. Через секунду он валялся на земле, схватившись за прокушенную ногу.

С тех пор к Вольту мог подойти только Палыч. Все-таки своим чистокровным «немцем» он гордился, так что, наведываясь на склад раз-два в неделю, привозил ему колбасы или сыра. Угощая, он трепал пса по холке и все думал, почему тот никогда не виляет хвостом?

Ни Вольт, ни его хвост тут были ни при чем – просто в этих чужих руках не было ни капли любви. Прошел год, второй, а руки так и оставались чужими…