Деревня на голгофе летопись коммунистической эпохи: от 1917 до 1967 г. - Тихон Козьмич Чугунов
Но меновая торговля была очень затруднительна и неудобна для всех. Даже для тех, кто имел для обмена продукты и изделия: для крестьян, кустарей и ремесленников. Например, крестьянин привёз на базар рожь и хочет выменять за неё ботинки для дочери–невесты. Но горожанин, который вынес на базар подходящие женские ботинки, просит за них в обмен не хлеб, который он уже приобрёл, а поросёнка. Операция не может состояться.
А для рабочих и служащих, которые, кроме скудного пайка, получали от государства за свою службу ещё и обесцененные «дензнаки», меновая торговля была совсем недоступной.
При свободной торговле стала ощущаться острая потребность в универсальном средстве обмена, устойчивых деньгах.
Тогда советская власть вынуждена была дополнить законы о продналоге и свободной торговле ещё финансовой реформой: выпустить на рынок устойчивые деньги.
Совнарком провёл финансовую реформу с обычной для него решительностью. Как в первые месяцы после Октяборьского переворота, советское правительство объявило упразднёнными все прежние законы и аннулированными все прежние деньги (царские деньги, «керенки»), — так и теперь, в 1922 году, оно одним декретом аннулировало все прежние советские «дензнаки».
А вместо них правительство выпустило новые деньги, советские «червонцы», т. е. бумажные деньги различного достоинства: рублёвые, пятирублевые, десятирублевые, сотни и т. д.
На новых деньгах была написана гарантия правительства: они «обеспечиваются государственным золотым фондом и всем достоянием республики».
Были выпущены также и мелкие медные — по 1, 2, 3, 5 копеек — и серебряные монеты: по 10, 15, 20 копеек.
Население было оповещено правительством о том, что деньги выпускаются в ограниченном количестве, чтобы они не теряли своей ценности!.
Заработная плата рабочим и служащим государственных, кооперативных и частных учреждений и предприятий была установлена после денежной реформы уже не в миллионах, а в рублях. Реальная стоимость советского рубля эпохи новой экономической политики была не в миллионы раз, а только в два–три раза ниже золотого дореволюционного рубля.
Чтобы деньги сохранили свою ценность с самого начала, советское правительство провело такое мероприятие, которое сразу же создало спрос на них со стороны основной массы населения, крестьянства: натуральный «продналог» был заменён денежным «сельскохозяйственным налогом».. Крестьяне стали сдавать государству не продукты, а деньги. А чтобы добыть деньги, они вынуждены были продавать государству и горожанам — рабочим, служащим, кустарям — свои продукты за деньги.
Кустари и ремесленники также стали сдавать государству не продукты, а денежный налог.
Для рабочих и служащих тоже был введён подоходный налог на заработную плату.
Благодаря всем этим обстоятельствам советские деньги в период НЭП-а приобрели такое же огромное значение, как и деньги в дореволюционное время.
Главная житейская забота людей заключалась теперь не в том, чтобы получить от государства ордер на продукты и вещи или придумывать всевозможные комбинации для приобретения натуральных материальных благ, а только в том, чтобы заработать или раздобыть денег: будут деньги — будет все.
Жители Советского Союза стали считать деньги не на «миллионы», а на рубли и даже на копейки. Люди стали ценить, экономить, накоплять деньги.
Финансовая реформа облегчила, нормализовала и оживила торговлю. А нормальная и оживлённая торговля создала важную предпосылку для упорядочения всей экономики страны, всей жизни людей.
Поэтому денежная реформа встретила благоприятное отношение всех слоёв населения: и крестьян, и кустарей, и рабочих, и служащих.
Жители Советского Союза говорили:
— Ленин хотел из золота уборные строить. А теперь советская власть опять ввела деньги и свободную торговлю. Кажется, «товарищи» помаленьку начинают умнеть. Может быть, и совсем поумнеют?!.
Восстановление кустарной промышленности
После провозглашения НЭП-а советское правительство возвратило все кустарные предприятия бывшим владельцам.
Все кустари Болотного тоже получили от комбеда обратно все свои предприятия.
В правительственных декретах была провозглашена свободная деятельность всех кустарей и ремесленников как в городе, так и в деревне.
Государство взимало теперь с каждого кустарного предприятия определённый денежный налог. Но кустарей налог этот особенно не печалил: по сравнению с экспроприацией налог теперь казался им «благодатью».
В годы натурального коммунизма, когда кустарные предприятия были национализированы и находились в распоряжении комбедов, эти предприятия пришли в упадок. Печально было смотреть на них: худые крыши, обломанные крылья, скрипящие части машин. Поэт Сергей Есенин, посетив свою родную деревню, — описал в стихотворении «одноухую» мельницу, у которой три крыла были обломаны, а осталось только одно, которое напоминало поднятое, насторожённое ухо… В таком же состоянии находились кустарные предприятия и в Болотном:, в период управления комбеда.
Наблюдая развал кустарной промышленности и обнищания сельского хозяйства, местная деревенская молодёжь высмеивала комбед в ядовитых частушках:
Ну-ж, комбед:
Наделал бед —
Не поправить
В десять лет…
При НЭП-е, получив от комбеда обратно свои полуразрушенные кустарные предприятия, кустари прежде всего отремонтировали их, привели в порядок, а потом возобновили их нормальную работу.
В селе были восстановлены и возобновили свою работу все до единого 26 кустарных предприятий и машин. Вместо одной мельницы, которая работала в годы «военного коммунизма», опять пошли на полный ход все три мельницы.
Так же успешно возобновили свою работу кустарные предприятия во всех других деревнях и городах на Орловщине и по всей России.
Бродячие ремесленники — жестянщики, шорники, валенщики и другие — опять стали ходить по деревням со своими инструментами и работать в крестьянских избах.
Базары в городах были завалены не только продуктами сельского хозяйства, но и изделиями кустарной промышленности. Этому радовались все жители города и деревни.
А кустари и ремесленники, обслуживая своих заказчиков и покупателей и складывая в кошелёк «новые рублики, которые обеспечены достоянием республики», весело балагурили на базарах, на своих предприятиях и в избах.
— Посмотрите, люди добрые: при комбедах все умерло, а без них все опять воскресло…
— Развалить любое дело каждый дурак сможет, всякий пьяница сумеет. А наладить дело это будет чуточку потруднее, дорогие товарищи…
— Всякое дело умельца дожидается. «Дело мастера боится» — говорит старинная пословица. А «пословица вовек не сломится».
— Каждое рукомесло, оно умелые и свободные руки любит. А ежели работник без рук, или руки у него связаны, тогда никакое дело на лад не пойдёт. И никакой декрет тут делу не поможет, хоть бы его и сам товарищ Ленин написал…
— Каждый работник в своей работе интерес имеет: для себя пользу. Ежели этот «интерес» есть, то работника не нужно ни агитировать, ни подгонять: он сам свой «интерес» добре понимает.
— И помогать мастерам тоже не надобно: они сами своё дело ха–ра–шо знают. На то у них, слава Богу, голова с мозгой
