Беседы о важном - Алина Менькова
*Вирт – виртуальное общение в интернете.
О первых руках в нашей жизни.
Что вы можете сделать для укрепления мира во всем мире? Идите домой и любите свою семью. Мать Тереза
Сегодня я в роддоме – нет, я не рожаю третьего ребенка. Я беру интервью у врача-акушера… прямо здесь на месте. Так что получился, скорей, репортаж, чем интервью.
«Никогда не забуду, как я впервые оказалась в роддоме, – рассказывает Л.К., мне было лет двенадцать. Мама уехала, а мою тётю, которую попросили присматривать за мной, ночью вызвали на роды. Она в то время работала операционной медсестрой. Я всю ночь просидела в приемном покое с акушеркой. Смотрела, как она встречает беременных женщин. Как сейчас помню их дрожащие голоса, встревоженные лица, тугие животы размером с арбуз. А к утру, когда я, не зная местных порядков, поднялась в туалет на второй этаж, предназначенный только для рожениц, там-то в коридоре я впервые и увидела младенца. Только что появившегося на свет. Он был укутан в пеленку, сморщенный, ало-сиреневого цвета, с редкими мокрыми волосенками на голове. Эту кроху из родильного зала выносила акушерка. Позади на каталке везли бледную женщину. Чуть ниже живота на хлопковой ткани ее больничного халата, из-под свертка со льдом, расплывалось красное пятно крови. Она была изможденная, с испариной на лбу, но глаза её светились счастьем. В тот миг я вдруг поняла – как это здорово, видеть такие глаза каждый день! Понимать, что ты помогаешь родиться новому человеку на свет».
Путь Л.К. к медицине начался с работы санитаркой, еще во время учебы в школе, после девятого класса. Ее мама заболела, санитарок в роддоме не хватало. И юная Л.К. стала помогать ей, заступала в ее смены, а потом и вовсе стала работать в полную силу.
«Мне очень нравилось, я с удовольствием ходила в роддом, и уже не представляла, что смогу работать где-то еще. Через два года, после окончания школы я решила поступать в мединститут. Но провалила экзамены, и поступила только через год».
Имея необходимый двухгодичный санитарский стаж, Л.К. поступила на годовые курсы на рабфакультет, а после в 1983 году, наконец, стала первокурсницей медицинского института имени Красной Армии.
«Медики и артисты – идейные люди. Я видела девчонок, которые поступали по два-три раза, каждый год… Так и в театральный тоже… Пока своего не добьются, так и поступают бесконечно. Может потом их просто члены комиссии узнают и берут за настойчивость».
На 4-ом курсе Л.К. уже приняла свои первые роды. После интернатуры стала врачом-акушером в одном из краснодарских роддомов, где она и работает до сих пор.
«Конечно, я помню первые роды! Как такое забудешь! Для меня это был жуткий стресс. Руки тряслись, сердце из груди выпрыгивало. Помню, рожала молодая девушка – моя ровесница на тот момент. Ее доставили в роддом с замершей доношенной беременностью… Малыш был очень красивый, пухлые губки, густые волосы, но не дышал. Его мать, будто на что-то надеялась, попросила взять его на руки. Она долго всматривалась в обмякшее тельце своего малыша, будто хотела убедиться, жив он или нет. Она не плакала, отдала ребенка и молча сидела неподвижно несколько часов. Представляете, как это страшно, когда внутри тебя умирает твой ребенок. Вынашиваешь его девять месяцев, успеваешь полюбить, а он вдруг однажды перестает шевелиться. В тот вечер я пришла домой, вся потерянная, в отчаянии сказала себе: «Все больше никогда… ни одних родов… не приму. Но как видите, до сих пор здесь…»
Сегодня Л.К. будет работать с восьми утра и до семи вечера. В восемь она спешит на пятиминутку в кабинет главного заведующего. Там собираются все врачи роддома. На повестке дня, как и всегда – ход прошедших операций.
Пятиминутка затягивается на полчаса. За это время, стоя в полной тишине на этаже роддома, я различаю еле слышные женские стоны, вздохи, всхлипы. Я прохожу дальше, до детского отделения, минуя палаты совместного пребывания мам и малышей. Дальше вижу палату интенсивной терапии новорожденных. Слышу плач. Разный. Кто-то прерывисто хнычет, кто-то только тянет певучее «ааа», кто-то досадно скрипит, как старая дверь. Не могу не заглянуть. Здесь малышей немного. И все они такие разные. Вот аккуратный нос, выразительные глазки, тонкие черты лица – девочка… Вот крепкие кулачки, широкие скулы, нос картошкой – мальчик… В боксе под бактерицидной ультрафиолетовой лампой лежит одинокий малыш. Его глазки закрыты марлевой повязкой. В маленькой ручке – иголка. Маленькая кроха. Лечится от желтушки.
«Сейчас один роддом закрыт в городе, поэтому рожениц много. Но ночная смена прошла хорошо. Дежурные врачи приняли 12 родов. 9 без серьезных осложнений. Остальные – с патологией и оперативным вмешательством, – рассказывает моя героиня, – в десять – обход. Врачи осматривают женщин, готовящихся к родам и родивших, неонаталоги – новорожденных».
Через сорок минут у Л.К. запланированная операция – кесарево сечение. У женщины патология плода, а также миопия высокой степени астигматизма. Ей была рекомендована эта операция по заключению окулиста.
«А возможно ли женщине во второй раз родить самостоятельно уже после кесарева сечения?»
«Да, может. К нам поступают женщины с большим открытием матки после первого кесарево, и рожают сами. А бывает, что кесарево не запланировано, но женщина никак не может родить физиологически. Причины могут быть разные – это и подтекание шейки матки, и ранние потуги, и крупный плод, и плохая экология, да еще, если женщина курит, развивается острая внутриутробная гипоксия плода. Сейчас курят почти все роженицы. И это очень влияет на сосуды, на беременность, роды… Если женщина все же не может сама родить, то, чтобы предотвратить перинатальные потери врачебный консилиум решает провести кесарево. Бывает, что кесарево
