Евгений Додолев - «ВЗГЛЯД» - БИТЛЫ ПЕРЕСТРОЙКИ. ОНИ ИГРАЛИ НА КРЕМЛЁВСКИХ НЕРВАХ
Приведённый пример есть правило, а не исключение. Напомню о скандале с мегакачественным изданием The Washington Post и её звездой 80-х Джанет Кук. Для начала она наврала в отделе кадров про своё обучение в Сорбонне, и это враньё прокатило. Выводы девушка сделала. Методу отработала. Сенсацией стала серия её очерков о трагедии семилетнего мальчика, которого злые наркодилеры подсадили на сладостный героин. Материал «Мир Джимми» получил ту же Пулитцеровскую премию. Но! Самое интересное, что крепкий хозяйственник города Вашингтонска Мэрион Барри набрал политические висты, викториально отрапортовав публике, что ребёнку оказана помощь и юный наркоман твёрдо стал на лыжню реабилитации. Досужие газетчики принялись рьяно искать объект мэрской заботы. Не нашли. Он существовал лишь в воображении пронырливого мэра. И талантливой журналистки.
После миниатюры «Взгляда» о трогательном голубоглазом сироте Серёже, спевшем ангельски-пронзительное «Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко», коллеги-газетчики пожелали усыновить ребёнка и оказать помощь духовому оркестру провинциального детского дома. Это, по мне, один из самых блистательных сюжетов за всё время существования отечественного телевидения, шедевр от тандема Демидов – Мукусев (именно Иван срежиссировал этот эпизод).
Резонанс был ошеломительный. В Ереване создали фонд имени Серёжи. А с Камчатки прислали в редакцию «молодёжки», выпускавшей легендарную программу, контейнер с красной икрой и прочими лакомствами для мальчика. Однако автор хит-сюжета Владимир Мукусев, как выяснилось, просто не обзавёлся координатами объекта. Ведущий вынужден был обратиться к фанатам с пространной сентенцией. Мол, много в стране детдомов и Серёжей немало. Позже он мне рассказал, что, мол, просто не желал подставлять мальчика под избыточное внимание доброжелателей. Свежо предание, а верится с трудом…
Ну да ладно. Там хотя бы не стоял сакраментальный вопрос: «А был ли мальчик?» Мальчика вся страна видела (аудитория мукусевских выпусков «Взгляда» была под 200 миллионов!). И более тысячи зафиксированных усыновлений в течение месяца. К вопросам о журналистских фантазиях, кстати. Читал, что, дескать, Мукусев якобы так был растроган во время эфира, что разрыдался прямо в студии и не смог вести передачу. Просто бред. Владимир был (и остался, полагаю) суперпрофи. Со всеми плюсами и минусами этого ремесла.
Анатолий Лысенко рассказывал:
– Давным-давно, когда не было ни «Взгляда», ни «До и после полуночи», работал я с журналистом, по-мукусевски талантливым и, к сожалению моему, рано умершим. Так вот, он как-то сделал сюжет о сексуальной раскрепощённости. Это происходило на фоне «открытия» того, что «секс в СССР есть». Сюжет был записан с хорошенькой алма-атинской студенткой лет двадцати, которая поделилась тем, что у неё было три партнёра. И самое главное: она призналась, что ничего страшного в этом не видит. Я сказал, что в эфир это не дам. Ведь она – дура, которая не осознаёт, что подписала себе приговор, что она, естественно, вылетит из комсомола, из института, отправится обратно домой, а там, в шахтёрском посёлке, жизни ей не будет. Кончилось тем, что сюжет вышел с её закадрированным лицом и смикшированным голосом. Через пять минут после эфира – звонок от председателя Гостелерадио Казахстана: «Толь, мне тут из ЦК звонили. Нужны координаты героини: меры предпринимать». Это к вопросу об ответственности журналиста.
* * *Но вернёмся к нашим заокеанским баранам. В 1998 году сотрудник The New Republic Стивен Глэсс рассказал о другом мальчике, 15-летнем хакере, которого боссы компьютерной корпорации трудоустроили, чтобы рекрутировать дарование, взломавшее их защитные коды. Но коллеги из Forbes, пожелавшие подзаработать на чужой удаче, обнаружили: юный гений – очередной журналистский миф…
Замечу, что бюджеты US-изданий несравнимы с отечественными и там работают реально тщательно & качественно. В частности, во всякой мало-мальски респектабельной газете есть спецотделы по проверке фактуры (fact checking): журики обязаны сливать туда все контакты и записи инспекции ради. Однако на каждую хитрую жопу, как известно, найдётся что-нибудь с винтом. Стивен не поленился зарегистрировать лжекомпанию и даже запустить сайт вымышленного монстра. Инспекторам дан был номер телефона «сотрудника», роль коего исполнил родственник репортёра. Но вот ребята из Forbes оказались профессиональнее, и ещё одна журналистская афёра была разоблачена.
Мораль сей басни тривиальна: читатель ведётся не на факт, но на подачу. Как в мукусевском сюжете: дело не в детдомовских сиротах вообще, а в трогательном певце Серёже, который не столько персонифицировал проблему, сколько сам по себе произвёл впечатление на «взглядовскую» аудиторию. По сути, репортёры грешат не порочной фальсификацией, а расстановкой акцентов и художественной компиляцией а-ля покойная Анна Политковская. Потребитель жаждет, чтобы ему «сделали красиво». Это и постулирует бесстыдную гламуризацию информационного потока. И выпрыгивающих из окон жертв атаки на башни ВТЦ берут лишь общим планом, чтобы незримы зрителю были гримасы отчаяния и не видно было брызгов мозга при ударе об асфальт.
На Евразийском медиафоруме 2007 года медиаидеолог Марина Леско сравнила события 11 сентября 2001 года с перфектной постановкой: «В том телесобытии мирового масштаба всё было учтено – от погоды и мифологических особенностей человеческого восприятия до профессионализма медийщиков. Те, кто готовили суперпроект, точно рассчитали, какой должна быть картинка, чтобы сразу настроить мысли «на вечное» (раннее утро, башни, подобные Вавилонской, невинные жертвы…), сколько нужно времени, чтобы подтянуть все имеющиеся в наличии камеры к месту событий, как сделать так, чтобы зритель был постоянно в напряжении. Короче, авторы продумали все детали, которые необходимо учитывать при постановке подобного рода зрелища. А главное, всё было по-настоящему: люди в кадре умирали. Но без чернухи: всё, что видел зритель, – это растворяющиеся в небесной лазури фигурки, которые обречённо летели в никуда, крепко взявшись за руки, гонимые огнём из окон, в мир иной. Тот эфир продлился порядка двух часов – столько, сколько нужно, чтобы зритель успел пережить катарсис и подустать. Затем башни рухнули одна за другой, похоронив под собой всякую надежду на хеппи-энд и возможность узнать когда-либо, кто кого нанял с целью осуществить эту уникальную и, безусловно, грандиозную художественную постановку. Таким образом, если понимать под словом «гламур» упрощение и украшение, то есть художественную обработку реальности (иначе говоря, лубок), то становится ясным, что тенденция гламуризации существовала всегда, существует ныне и не умрёт никогда».
Важна последовательность. Востребованы мыльные оперы. Поэтому у каждого СМИ есть собственные персонажи, в жизни которых происходят вполне предсказуемые события. Именно на привыкании к определённому типу псевдореальности зиждется лояльность потребителя медиабасен. Потребители СМИ жаждут лишь одного – скушать соответствующий их текущим умонастроениям журналистский вымысел, грамотно упакованный в формат репортажа.
Однако, в отличие от голливудских блокбастеров и бразильских сериалов, импортные медиаформаты не всегда пользуются спросом у нашей публики. Работаем поэтому над своими. Во всяком случае, так я вижу медиаслона. Не уверен, что это хвост.
Лысый = парторг
Расспросил Анатолия Лысенко о начале большого пути. Каким образом в постсталинскую эпоху люди приходили в профессию?
– Первый раз я попал на телевидение, будучи студентом МИИТа, в 1957 году: участвовал в морально-этическом диспуте. Меня тогда даже кто-то из знакомых сфотографировал с экрана телевизора.
А пять лет спустя мне позвонили и сказали, что вот, мол, пришли мужики с телевидения и хотят сделать передачу о нашей самодеятельности. И эту передачу за три часа до начала сняли с прямого эфира. Режиссёр, который с нами работал, начал ломать голову – чем заткнуть брешь в сетке. Ребята говорят: у нас есть Олег – способный карикатурист, нарисует карикатуры, а Лысый – так они называли меня – напишет к этим карикатурам тексты. И за пару часов мы сваяли монолог о студентах.
Опыт оперативной работы у меня был: я у нас в самодеятельности практиковал как конферансье и читал лекции о международном положении, поэтому мне предложили вести передачу «Комсомольский прожектор». Лет пять работал внештатно, совмещая с основной работой на заводе. Плюс учился в аспирантуре.
-«Прожектор» – это ведь тоже проект «молодёжки»?
– Да, я тридцать лет проработал в молодёжной редакции, с 1968 года. Из неё, как знаешь, вышли почти все нынешние руководители каналов.
– Тогда так же сурово сюжеты запрещали?
