Георг Мясников - «Душа моя спокойна...»
Подписал в ЦК КПСС записку по памятнику Г.К.Жукову в Москве. Будем ждать!
Условились по журналу «Наследие». Надо писать записку в ЦК КПСС.
20 марта. Тревога по Ленинграду. Обрушили гостиницу «Англетер» (Есенин покончил жизнь в № 5). Волнения молодежи. Пикеты. «Урок демократии». Была делегация. Сказал, что ЦК поставлено в известность и чтобы вели себя благоразумно. Лихачев уехал с расстройства в Комарово. Минкульт молчит. Их не волнует.
21 марта. Позвонил в ЦК Юдину, сказал, что температурю и не могу ехать. По Ленинграду он спокоен. Говорит, что там всё правильно. Но это уже их дело, хотя думаю, что этот роман с продолжением. Пришла новая эпоха, и нам надо учиться жить и действовать в условиях демократии. Сложно проходить эту науку, но придется. Подняв массы, развернув их инициативу, мы уже не сможем, да и надо ли останавливать ее. Процессы будут нарастать. Почему-то область культуры, особенно охраны памятников, стала камнем пробы на демократию. Вольно или невольно. Но мы — организация демократическая. Надо искать свои подходы, свои методы.
Акции по Жукову и Теркину надо готовить. Делать это демократично и солидно. Сначала обсуждать, а потом выносить решение. Каждая акция должна быть выстрадана и обсуждена народом, а не выглядеть чьим-то волевым решением. Только такой подход. Интервью в «Известиях» да и в «Литгазете» надо бы исправить, если успею.
22 марта. Второй день 62-летия…
… Состояние временности. Вообще, чем дальше живешь, чем старше становишься, тем яснее понимаешь временность и недолговечность своего пребывания на земле. Христианство имело перед материализмом преимущества, обещая продолжение. Отвергнув его, материализм уничтожил мечту человека. Пожалуй, самую светлую и радостную мечту, что всё бесконечно. Теперь встал вопрос не только о конечности каждой человеческой жизни, но и возможной конечности вообще человечества. Таким образом, нет будущего. Возможно, не будет и прошлого. Оно исчезнет, и вспомнить дела человеческие, в которые так много вкладывается нервов, энергии, сил, будет некому. Тогда какой вывод? Страшный — вся наша забота, суета бессмысленны! Так далеко можно зайти в раздумьях, отражающих реальное бытие человечества сегодня. Один нажим на кнопку — ни настоящего, ни будущего, ни прошлого. Пустота. Вакуум.
21 августа. Был Никита Михалков. Едет в Италию ставить спектакль по Чехову, а гонорар 130 тыс. лир (12 тыс. долл.) перечисляет нам, но… на Чехова. Обещал подумать. Потом интересный разговор об интеллигентности интеллигента. Он считает, что вопрос неразрешим. Меня понимает, воспринимает боль, но…
— в России не может быть демократии, если ее понимать как вседозволенность. Не готовы;
— бьются не за творчество, а за жирный кусок пирога;
— новое руководство скинем. Мало что даст, не творчество, а власть их интересует. Хватают всё.
Расцеловались и расстались удовлетворенные беседой.
24 августа. К 17.00 к Питириму[99] (Нечаеву Конст. Влад.). Осмотр резиденции, а потом откровенный разговор по проблемам униатства, старообрядчества, возможных сфер сотрудничества Фонда и церкви. Идеи изданий, производства копий икон, раритетов и т. п. Очень приятный и светский человек…
11 сентября. Утром на работе. Позвонил в Херсон. Говорил с 1-м секретарем. Он вчера видел в программе «Время» Фальц-Фейна. Просил его совершить подвиг — заменить керамическую плитку на мраморную или гранитную плиту. Не знаю, сумеют ли сделать. Если сумеют, отлично. Я готов отдать любую цену. Найдут ли плиту[100].
1988
13 февраля. С Михаилом уехали к И.С.Глазунову в Калашный переулок, где его квартира и его мастерская. Союз «состоялся» на базе отсылки его предложения к Р.М. о создании в бывшем здании Вхутемаса на Кировской Российской академии художеств. Он уже назначен ректором Российского художественного института, но бьется за большее. Осмотр квартиры, наполненной всяким антиквариатом, включая римскую мраморную скульптуру чуть ли ни Августа. Камин. Картины. Богатейшая библиотека. Сразу начался разговор. Довольно интересный. Мне он не показался таким «простаком», каким иногда его представляют противники. Много читал, думал, знает русскую историю и внутренне яростно ненавидит тех, кто противостоит ей. Его можно понять. Кто-то сосчитал, что при нормальном развитии русских должно быть уже около 500 млн. чел., а имеем — десятую часть. Костерит всех и вся. Версия об убийстве Есенина и Маяковского, проблема норманн, Велесова книга. Разговор о Л.Толстом с участием его проректора:
— боялся смерти;
— сам себя сознавал «великим».
Отсюда многие конфликты Толстого.
В мастерской. Иконы потрясающие. Русская утварь. Осмотр картины «Мистерия XX века». Грозная, очень тревожная. Мне понравилось, что Ленин стоит над всем. Сталин в гробу. Хрущев балансирует на ракете.
Рвется ее показать. Но где и как?
Совет — стать солидней, не расплескивать себя в мелочах, не давать повод. Решить первую задачу, а потом идти дальше. Может, что-то и получится, хотя верится с трудом.
31 мая. …Да и эти почти два года такое ежедневное напряжение. Такая нервная тряска, что ничего доброго это не даст, а инфарктом может легко закончиться. А посмотрел кругом — больной, кому ты тут нужен. Москва — это откровенная жуткая человеческая черствость, эгоизм высшей марки, равнодушие, облаченное в какое-то откровенное достоинство. Тут не скажешь: человек человеку друг и брат. Враг, завистник, подлипала. Всё, что угодно, из разряда самых мерзких и отвратительных определений, кроме чувства братства и единства. Как я был прав, когда свысока смотрел в Пензе на всякого рода зам. министров, деятелей культуры, величие которых в Москве исчезает при первом приближении.
Забрал Д.С. и З.А. [Лихачевых] и к гостинице «Академическая». Старик посвежел, загорел на даче и чувствует себя хорошо. Мучается мыслями планетарными — какой-то концерт во всем мире с дирижером из Вены и мегаполис между Москвой и Ленинградом.
Саваоф. За облаками.
Оставил в гостинице, а сам поехал на Донской монастырь. Давно не был, а здесь мое первое приобщение к древней истории. Пришел в ужас от развала и запустения. Всё поросло крапивой и чертополохом. А это — древнейшее кладбище Москвы. Побывал на могиле Чаадаева, нашел — И.М.Долгорукого[101]. Это мой земляк!
Надо что-то делать с этим объектом, хотя — создали Попечительский совет.
1 июня. Из дома уехал в Манеж. Опять заседает жюри по памятнику Победы. Сегодня, вроде бы, итоги голосования, хотя все понимают, что голосовать не за что. Нет ни одного проекта и близко подходящего к образу Памятника. Определилось место — Поклонная гора. Больше же ничего. Коржев и Эл. Климов сказали, что не придут, голосовать — не за что. Я на жюри заявил, что мы в тупике, и если отберем 10 и выставим, окажемся просто в глупом положении. Будут плеваться и смеяться над беспомощностью жюри. Продиктовал заявление жюри. Создали редакционную группу. Посоветовал Б.Угарову идти к Зайкову и в ЦК…
…Вынудил Д.С.Лихачева переговорить с Воротниковым по застройке Захарова. Надо спасать. Это дело нашей чести. Посмотрим.
3 июня. В 12.00 приехал В.И.Воротников. Кроме меня, показывать выставку некому. С ним Чехарин и Мелентьев. Прошли всю выставку, обратил внимание на выбранные жюри варианты и сказал, что всё это очень и очень неубедительно. Нет достойного варианта. Со мной согласилась и В.Терешкова.
Изложил свой замысел:
— остаться на Поклонной горе;
— создать рукотворный всем народом курган;
— перенести захоронения полководцев;
— возможно — братскую могилу воинов;
— рассадить парк.
И на этом закончить. Воротников выслушал, но: «Давай, Георг, мудри. Вам поручено, вы и решайте»…
…Разговор с широкой общественностью по созданию общества «Классика». Понимают, что пока нет реальных подходов. Есть мысли и желание.
Беседовал с коллекционерами. Готовят предложения в ЦК КПСС по закону о коллекциях. Что-то есть…
…С ребятами разговаривал о том, чтобы искать помещение и создавать центр творческой молодежи. Средства поискать в Фонде мира. Замысел хороший.
4 июня. Начал беспокоиться о будущей субботе — выход в прямой эфир на всю страну. Как и что получится. Важно, чтобы не было скучно и тупо.
Енишерлов спокоен. Звонил Лихачеву — он тоже не очень волнуется. Но мне надо думать и думать, создать внутреннюю схему — опору, чтобы внести новые точки. Показать сделанное, выразить нашу неудовлетворенность и открыть перспективы. Всё это — под лозунгом подготовки к XIX партконференции.
