Ростислав Ищенко - Украина в глобальной политике
В этих условиях удивительно не то, что власть, полностью контролировавшая политическую жизнь страны, опиравшаяся на гигантский, по украинским меркам, аппарат подавления (свыше трехсот тысяч человек только в структуре МВД, не считая прочих силовиков), отлично информированная о планах и составе мятежников, внезапно рухнула под напором десяти-двадцати тысяч неонацистских боевиков (из которых в столице было сосредоточено пять-семь тысяч) при пассивности населения не только всей Украины, но даже Киева. Удивительно, что власть, прежде чем рухнуть, так долго держалась. Безусловно, это надо отнести к личным заслугам министра Виталия Захарченко и его предшественника Анатолия Могилева, сумевших восстановить разрушенное Юрием Луценко МВД и создать послушный аппарат, готовый выполнять приказы начальников независимо от их законности, целесообразности и реалистичности. Именно поэтому «Беркут» три месяца стоял безоружный, ограждая страну от разгула вооруженных неонацистских боевиков и гражданской войны, но, как только власть поменялась, большая часть мужественно охранявших Януковича подразделений милицейского спецназа и внутренних войск так же спокойно отправилась в Донбасс уничтожать тех, кто пытался и далее противостоять государственному перевороту.
Развитие событий в течение последнего года показало, что только тонкая цепочка милицейского спецназа на Институтской, Лютеранской и на Банковой отделяла Януковича от полного краха, а страну от развала. Предотвратить победу мятежников президент мог, лишь отдав приказ о подавлении путча в первые же часы, когда люди только собирались у Михайловского собора. И это должно было быть именно комплексное подавление, а не просто разгон. Разгон и аресты нескольких десятков митингующих, конечно, тоже бы понадобились. Но более важной была чистка собственного окружения от предателей. Причем уже не их увольнение, а аресты по обвинению в государственном перевороте. Также был необходим арест лидеров оппозиции, депутатов и журналистов, публично призывавших к свержению законной власти. В тех случаях, когда арест не мог быть произведен в связи с депутатской неприкосновенностью, можно было применить интернирование (под предлогом обеспечения личной безопасности интернируемого) до получения необходимого разрешения от Верховной рады. Также необходимо было установить полный контроль над всеми центральными СМИ (в первую очередь над телевидением) и обеспечить выдачу в эфир только официальной версии событий. Параллельно необходимо было провести через Раду запрет неонацистских партий и еще до соответствующего решения начать зачистку неонацистских организаций и массовые аресты боевиков именно за то, что они боевики.
По этой схеме можно было работать и через неделю, и через две. С каждым днем подавление мятежа становилось все более трудным (с какого-то момента – неизбежно кровавым) делом, но в принципе было возможным. Только после 10 декабря, когда приказ о зачистке майдана был отдан, а потом отозван под давлением американцев (Байдена и Нуланд), власть потеряла возможность решить дело в свою пользу без большой крови и угрозы сепарации западных регионов.
Во-первых, после того, как Янукович отказался подписывать соглашение об ассоциации и договорился с Путиным, а против него начался путч, к украинскому президенту начали возвращаться симпатии преданного избирателя. В декабре 2013 года президентский рейтинг Януковича, до этого стабильно падавший и находившийся в ноябре на уровне 15 %, стремительно перерос отметку в 35 % и уверенно приближался к 40 %. Для полного восстановления доверия необходимо было только разогнать майдан. Не потому, что кто-то бы поверил, что Янукович вдруг стал честным. Просто, разогнав майдан, он навсегда отрезал бы для себя возможность примирения с Европой и США – ее, впрочем, и так не было, но Янукович об этом не знал. Иначе говоря, курс на союз с Россией и сближение с ТС стал бы не просто безальтернативным с точки зрения государственных интересов, но единственно возможным даже для Януковича.
Во-вторых, отозвав приказ о зачистке, Янукович подал сигнал олигархам и бюрократии, что он не осмеливается перечить США. Отсюда легко было сделать вывод, что майдан никогда не будет разогнан, поскольку США, запретившие это делать один раз, запретят и вдругорядь, а Янукович, раз уж он подчинился, будет подчиняться и дальше. Колебавшиеся и выжидавшие, кто победит, представители элиты поняли, что договариваться надо с оппозицией. Начался развал режима изнутри. Крысы массово побежали с корабля. Особую опасность это бегство представляло потому, что, налаживая контакты с оппозицией, они оставались формально лояльны власти, продолжали занимать должности, имели доступ к информации и предавали, предавали, предавали.
В-третьих, началась деморализация подразделений МВД, которые так и не поняли, почему им вначале приказали очистить майдан от мятежников, а когда они практически выполнили приказ, заставили вновь вернуть зачищенную территорию. Впрочем, подразделения МВД тем не менее до конца сохранили боеспособность и еще долго, вопреки логике, предоставляли Януковичу возможность передумать и попытаться тактически (силовым путем) выиграть стратегически (в информационном и политическом пространствах) проигранную партию. Чтобы сломить их сопротивление, понадобилось не только завезти на майдан сотни единиц стрелкового оружия (включая автоматическое), не только устроить провокацию с десятками убитых сотрудников МВД и мятежников. Понадобилось предательство депутатов от ПР, присоединившихся к требованию оппозиции о выводе из Киева сил МВД, а также предательская капитуляция самого Януковича, прекратившего сопротивление, подтвердившего приказ о выводе и бежавшего из столицы.
В общем, 10 декабря, когда до окончательной победы путча оставалось два с половиной месяца, Янукович лишился начавшей возвращаться к нему народной поддержки. Он продемонстрировал, что не станет лидером сопротивления путчу – просто не осмелится. И сразу же стал никому не нужен. Именно поэтому, стоило Януковичу 21–22 февраля сдать правительственный квартал и бежать из Киева, как его казавшаяся незыблемой власть рухнула по всей стране. Оборона «Беркутом» правительственного квартала была символом сопротивления для всех антифашистов, вселяла в них надежду на окончательную победу. Капитуляция Януковича в Киеве, предательство им «Беркута» лишили сопротивление, у которого и так не было авторитетного лидера, единого центра. Людям стало нечего защищать в масштабах всей страны, и они стали защищать свои дома (в Крыму и в Одессе, в Донецке и в Луганске, в Харькове, Днепропетровске, Запорожье). Где-то получилось, где-то нет, но организованное сопротивление путчу на государственном уровне умерло в один день. Чтобы понять, что значила оборона правительственного квартала, необходимо учесть, что за период 20–28 февраля из Киева отступило и бежало свыше двадцати тысяч сотрудников «Беркута» и МВД, солдат внутренних войск, представителей антимайдана, приехавших для противодействия путчу из других регионов, а также киевлян, поддерживавших законную власть. Это в три-четыре раза больше, чем было боевиков на майдане. А ведь не все бежали. Многие выехали позже, а многие так и остались в городе, рассчитывая, что репрессии новой власти обойдут их стороной.
То есть, обладая потенциалом уличного противостояния, значительно превышавшим потенциал мятежников, обладая легитимностью и до самого конца контролируя МВД, власть в лице Януковича отказалась все это использовать для защиты конституционного строя и предала не только личный состав защищавших ее подразделений МВД, не только публично выступавший против путча актив, но и всех своих сторонников по всей стране. Этим, собственно, и объясняется простота, с которой путчисты, обладавшие в первые дни крайне ограниченным силовым потенциалом, смогли уже в начале марта взять под контроль практически всю территорию Украины.
Крах режима, сопровождавшийся предательством всех, кого только можно предать, вызвал доминирование в массах настроения фатальной обреченности. Только сторонники переворота радостно констатировали, что их победа была фатально предопределена, а противники переворота вынуждены были признать столь же фатальную предопределенность своего поражения.
Никогда Януковича не ненавидели на Украине сильнее, чем в конце февраля – начале марта 2014 года. Победители считали, что только его бессмысленное сопротивление привело к человеческим жертвам. Побежденные считали, что к человеческим жертвам и победе путча привели его бессмысленные трусость и уступчивость, его страх за зарубежные счета и попытки любой ценой не поссориться с Америкой.
В результате на первом этапе новая власть не только не встретила сопротивления, но даже чем-то устраивала часть своих бывших противников. Одни были готовы поддержать путчистов назло предателю Януковичу. Другие – потому что другой власти все равно нет и не предвидится, а страной управлять кому-то надо. Третьи просто потому, что они всегда поддерживают власть, все равно какую и как властью оказавшуюся.
