Гении разведки - Николай Михайлович Долгополов
А в церковной иерархии продвинулся так, как не ожидали даже Судоплатов с Рыбкиной. В составе делегации, которую возглавлял Патриарх Московский и всея Руси Алексий (Симанский), молодой иеромонах Ювеналий (Лунев), он же Михеев, побывал в мае 1945 года в Англии. В июне этого же года вместе со Святейшим Патриархом посетил наши монастыри в Палестине. Совершил паломничество на реку Иордан. И даже искупался в ее водах.
Ивана Михеева, он же иеромонах Ювеналий, ждала длительная закордонная работа. Достойно ее выполнив, он вернулся в Москву. В отставку вышел глубоко верующим, воцерковленным человеком.
Один из ныне здравствующих разведчиков, в отделе которого работал Михеев, поведал мне забавный эпизод. Однажды полковник пришел к нему с какой-то просьбой. И по-настоящему занятой начальник не то что отмахнулся, а предложил отложить дело «на потом». И тут у искренне обиженного полковника Михеева вдруг вырвалось: «Креста на вас нет!»
Поддерживал связь с Василием Михайловичем Ратмировым. Тот по состоянию здоровья согласно собственному прошению отправился на пенсию — на покой — еще в 1947 году. Советская разведка наградила Василия Михайловича за проявленное во время Великой Отечественной мужество золотыми часами. Правительство — медалью. Синод принял во внимание патриотическую деятельность архиепископа Минского и Белорусского и наградил правом ношения креста на клобуке.
Воздали ли сполна Василию Михайловичу Ратмирову? Полковник Михеев считал, что нет. Архиепископ жил на своей даче, которая, по словам иеромонаха Ювеналия, находилась где-то в районе подмосковного Одинцова. О его военных подвигах, к горечи Михеева, знали немногие. Как-то они подзабылись, затерялись в ворохе лет.
Да и дата кончины Ратмирова точно неизвестна. В разных справочниках — она тоже разная. Кажется, 1970 год со знаком большого вопроса. Михеев считал по-иному — Ратмиров умер десятью годами раньше. Сам он скончался в День Победы — 9 мая 2016 года.
Героям этой главы не досталось при жизни Вселенской славы. Так вспомним о их деяниях сегодня.
Ликвидаторы
Люди без фамилий
Над предателями постоянно занесен дамоклов меч.
Они — подобны раковой опухоли и, по мнению некоторых разведчиков, их появление — профессиональная неизбежность. Проникали в разведку в любую эпоху, предавали своих товарищей, не щадили верных агентов. Как правило, их жизнь заканчивалась преждевременно — выстрелом ли в голову, катастрофой, кончиной от неведомых болезней или от пьянства. Всегда, даже в далеких краях и под чужими именами, жили они под охраной новых хозяев в вечном и совсем небеспочвенном страхе.
Есть и еще одна версия их появления. Замечено: в тяжелые времена социальных потрясений и перемен перебежчиков становится больше. Не знаю уж, так ли это, но люди, возможно, не до конца идее преданные, чаще ломались в сложные исторические эпохи. В советский период эпоха невозвращенцев началась в 1930-е годы вместе с волной сталинских репрессий, когда сотрудники разведки спасались от незаслуженной кары за мнимое сотрудничество с врагами во время работы за границей. Внес, как полагают некоторые историки разведки, свою лепту и Никита Сергеевич Хрущев, начавший было резко сокращать армию и силовые структуры: опять всплеск побегов и измен. Перебежчики той поры, сдаваясь на милость иностранных хозяев, предпочитали выдавать себя за «борцов с тоталитарным режимом и коммунизмом». В начале 1990-х после смены социалистической формации на капитализм в его самом разнузданном виде нетвердые духом, падкие до наживы побежали в западном направлении, изобретя неправдоподобные предлоги — «за свободой» или «ради торжества демократии». А на самом деле гнались за жирным куском.
Для меня эта, вторая версия видится некой, простите, «отмазкой» от истинных причин предательства. Ну, какой, к примеру, «борец за демократию» экс-генерал КГБ Олег Калугин, сдававший своих коллег и иностранных агентов. Но коль вброшено такое не оправдание, а объяснение омерзительному предательству, приведу, никак не разделяя этой точки зрения, и его.
Если для легальной разведки предательство чревато расшифровкой и отзывом своих, работающих под дипломатическим прикрытием сотрудников, то для разведки нелегальной предательство — смертельно опасно. И что бы ни толкнуло на эту тропу иуд нашего тревожного бытия, вечный позор им обеспечен.
А иногда — и возмездие.
Человек без имени и без жалости
Меня свел с ним в конце осени 1998 года добрый приятель. Я просил, настаивал, и старый друг мой, наверное, нарушая какие-то принципы, все же дрогнул. Лишь предупредил: «Не лезь только с именами и странами и, не дай бог, с оперативными эпизодами. Что захочет, расскажет сам. И давай без этих твоих диктофонов».
Тихое московское кафе в центре в те месяцы грянувшего кризиса-98 было пустынно. Я сразу узнал Его. Аккуратно одетый, совсем немолодой человек лет за семьдесят пять, но с какой-то особой бьющей уверенностью в движениях, взглядом прямым, рукопожатием железным.
— Вы от …? — осведомился я.
— Я к Коле, — усмехнулся Он.
