Альфред Мэхэн - Роль морских сил в мировой истории
Что касается главной проблемы, то можно сказать по существу, что выражение «конечные цели» отражает кардинальную ошибку морской политики. Конечные цели свели на нет надежды союзников, потому что, сосредоточив на них все внимание, они необдуманно прошли мимо ведущего к этим целям пути. Страстное желание добиться достижения видимых целей (или, скорее, частичных, хотя и больших выгод, которые они видели в этих целях) дезориентировало их в отношении средств, которыми только и можно было достичь желаемого. Вот почему в результате войны их постигли одни неудачи. Если припомнить вывод, который ранее уже приводился, то целью союзников было «отомстить за понесенный сторонами урон и положить конец той тирании, которую Англия претендует сохранить над океаном». Месть лишила их собственных выгод. Они, как полагали современники, нанесли Англии урон тем, что способствовали освобождению Америки. Но они не исправили свои ошибки в отношении Гибралтара и Ямайки. Английский флот не испытал такого удара, который подорвал бы его надменную самоуверенность. Вооруженному нейтралитету северных стран было позволено отмереть без последствий, а британское владычество над морями вскоре стало еще более тираническим и полным, чем прежде.
Оставим в стороне вопросы подготовки личного состава и управления флотом, боевые качества союзных флотов по сравнению с английским флотом. Примем во внимание лишь один бесспорный факт значительного преобладания сил союзников. В этом случае следует отметить как основной фактор ведения войны то, что в то время, как союзные державы занимали наступательную, а Англия оборонительную позицию, поведение союзных флотов в присутствии английского флота оставалось, по привычке, оборонительным. Ни в проведении более крупных стратегических комбинаций, ни в сражении не возникало сколько-нибудь серьезного намерения со стороны союзников использовать свое преобладание в численности кораблей для уничтожения по частям неприятельского флота. Они не стремились увеличить неравенство в силах с неприятелем в свою пользу, положить конец английскому владычеству в морях разгромом организованной силы, которая его поддерживает. За единственным блестящим исключением Сюффрена, союзные флоты избегали или принимали бой на условиях противника, они никогда не навязывали сражения. Тем не менее, пока английскому флоту позволялось, таким образом, безнаказанно бороздить моря, не только отсутствовала уверенность в достижении конечных целей кампании (ведь неудачи случались снова и снова), но и сохранялась надежда, что английский флот, благодаря какому-то удачному стечению обстоятельств, благодаря достижению важной победы, восстановит баланс сил с неприятелем. За то, что этого не случилось, следует винить английский кабинет министров. Но если Англия совершила ошибку, позволив своему флоту в Европе отстать в численности от флота союзников, то последних следует еще больше винить за неспособность воспользоваться этой ошибкой. Более сильной стороне, по определению занимающей наступательную позицию, нельзя жаловаться на трудности, которые объясняют, хотя и не оправдывают излишнее распыление сил на оборону многих объектов.
Традиционная осторожность французов, которая здесь снова нашла выражение в методе ведения ими военных действий и критикуется нами в последний раз, очевидно была присуща как властям, так и морским офицерам того времени. Это ключ к пониманию тактики французского флота и, по мнению автора, к причинам его неспособности достичь более существенных результатов для Франции в этой войне. Весьма поучительно показать, насколько сильно традиция овладевает разумом людей, на примере того, как корпорация высокообразованных и отважных моряков принимает, явно безропотно, столь неподобающую роль для своей благородной профессии. Нелишне также предупредить, если эта критика правильна, что общепринятые суждения и правдоподобные догадки всегда следует основательно проверять, потому что в случае ошибочности они обязательно приведут к неудаче, а возможно, и к несчастью.
Существовало мнение, которого в основном придерживались офицеры того времени и которое широко распространилось в Соединенных Штатах теперь, об эффективности войны с целью уничтожения торговли – особенно когда она направлена против такой торговой державы, как Великобритания. «По-моему, самый надежный способ победить англичан, – писал известный офицер Ламотт-Пике, – это поражать их торговлю». То, что серьезное расстройство торговли влечет за собой истощение и нужду страны, признается всеми. Нет сомнений, что это наиболее важная побочная операция войны, и вряд ли она прекратится до конца самой войны. Но воспринимать ее в качестве главной и фундаментальной меры, самой по себе достаточной для разгрома противника, – это, видимо, заблуждение (и крайне опасное заблуждение, когда эта мера подается представителям народа в заманчивом облачении дешевого и легкого предприятия). Это особенно дезориентирует людей, когда страна, против которой направлена такая война, располагает (как Великобритания) двумя реквизитами сильной морской державы – широко развитой здоровой торговлей и мощным флотом. Там, где доходы и ремесленные изделия страны могут быть погружены в несколько кораблей, подобных тем, что составляли флотилию испанских галеонов, деньги и ресурсы, необходимые для ведения войны, вероятно, можно уничтожить одним ударом. Но когда богатство страны рассредоточено среди тысяч кораблей, приходящих в отечественные порты и уходящих из них, когда торговая система широко разветвлена и глубоко укоренена, она способна выдержать много жестоких потрясений и потерять много ветвей без серьезных последствий для жизни общества. Нападение на такую страну может быть губительным только тогда, когда нападающая сторона располагает господствующим в море флотом и долговременным контролем над стратегическими центрами торговли[229]. И такой контроль может быть отнят у сильного флота только посредством превосходящей военной силы. Англия остается великой торговой державой мира в течение двухсот лет. Богатство этой державы – более, чем какой-нибудь другой, – вверено морю как в мирное время, так и во время войны. Тем не менее из всех других стран она более всех других не хотела признавать торговый иммунитет и права нейтралов. История оправдала ее позицию – не с точки зрения права, но политики. И если Англия сохранит свой флот в полной силе, в будущем урок прошлого, несомненно, повторится.
Предварительные условия мира между Великобританией и союзными монархиями, положившие конец большой войне, были подписаны в Версале 20 января 1783 года. Двумя месяцами раньше было заключено соглашение между Великобританией и американскими представителями, которое признавало независимость Соединенных Штатов. Таким был важнейший итог войны. По соглашению между европейскими участниками войны Великобритания вернула себе все Вест-Индские острова, захваченные Францией, за исключением Тобаго. Англия возвратила Сент-Люсию. Были восстановлены французские базы в Индии. Так как Тринкомали оставался в распоряжении французов, Англия не могла противиться возвращению этого порта Голландии, но она отказалась вернуть голландцам Негапатам (Нагаппаттинам). Что касается Испании, то Англия передала ей обе Флориды и Менорку. Этот остров был бы серьезной потерей, если бы Испания располагала достаточными силами флота, чтобы его удерживать. Поскольку этого не было, Менорка вновь оказалась в распоряжении англичан во время следующей войны. Состоялись также несколько незначительных перераспределений торговых факторий на западном побережье Африки (Франция получила Сенегал, тогда не столь обширный, как позже и сейчас. – Ред.).
Как бы это ни выглядело тривиально, но необходимо сделать еще одно замечание по поводу этих соглашений. В любой грядущей войне прочность соглашений о мире будет целиком зависеть от соотношения морских сил, от господства в морях, относительно которого война ничего не решила.
Окончательные условия мирных договоров были подписаны в Версале 3 сентября 1783 года.
Примечания
1
Так, Гермократ Сиракузский, предлагая дать отпор морской экспедиции Афин против его города (413 до н. э.) смелым ее перехватом и фланговой атакой, говорил: «Так как их продвижение, должно быть, медленное, у нас есть тысяча возможностей атаковать их. Но если они готовят свои корабли к бою и быстрому нападению на нас в полном составе, им придется налечь на весла, а когда они растратят силы, мы можем на них обрушиться».
2
Автор не хочет выступать адвокатом сложных тактических действий, выливающихся в пустые демонстративные акции. Он считает, что флот, стремящийся к окончательной победе, должен сближаться с противником, но лишь тогда, когда обеспечены определенные преимущества для прямого столкновения, которые обычно добываются маневрированием и присущи обученному, хорошо управляемому флоту. В действительности неудачи сопутствуют опрометчивым прямым столкновениям так же часто, как и чересчур робким и осторожным тактическим действиям.
