Николай Непомнящий - 100 великих тайн
Но бункер к тому времени уже отошел к объединенной Германии. Вскрывать и обследовать его немцы не расположены.
Возвращение Мартина Бормана?
У каждого из нас своя биография. Несколько строк: дата рождения, место учебы/работы, семейное положение, партийная принадлежность, толика заслуг – и точка. Схема однообразна: и для знаменитостей, и для обывателей.
Описывать же жизнь этого человека казалось делом необычайно трудным. У него было множество биографий. Точнее говоря, первые сорок пять лет его жизни изучены досконально. У историков почти не возникает вопросов. Первая дата: 17 июня 1900 года. Семья: сын сержанта. Первые скупые записи: полевой артиллерист времен Первой мировой, позднее поместный инспектор. Первый подвиг: убийство своего школьного учителя.
Первый арест: год тюрьмы. Партия. Сплочение рядов, агитация, партийные списки. 1929 год. Свадьба. А свидетелем на свадьбе – сам «Адольф-законник». Многим немцам имя это уже известно, они гордятся своим Адольфом. Первый ребенок. Потом еще девять детей.
Продвижение по службе. «Золото партии». Сперва Hilfskasse – фонд помощи тем, кто пострадал в уличных боях с «красными». Затем – Фонд Адольфа Гитлера. Огромные финансовые потоки: налоги, пожертвования, принудительные взносы. И постоянные конкуренты, которых надо опередить, перехитрить, подавить. Новая недвижимость, новые страны, людской мусор: славяне, евреи, пленные. Прозвища: «серый кардинал», «железный канцлер», «Макиавелли за письменным столом». Титул: Секретарь Фюрера. Ответная услуга: свадьба Гитлера. А свидетелем на свадьбе, – он, Мартин Борман. 29 апреля 1945 года.
Новая жизнь началась вечером 1 мая. Бормана видели на улице. Он выбрался из бункера. Он куда-то шел. Он был уверен, что спасется. Он отправил телеграмму Карлу Деницу, новому президенту рейха. Он спешил встретиться с ним. И тут человек по имени Мартин Борман исчез.
Впрочем, его еще подвергли заочному суду, приговорили к смертной казни. Но кто видел этого человека? Никто.
Зато на свет появилась целая россыпь призрачных фигур. У каждой – своя судьба. И каждая продолжает жизнь Мартина Бормана. Кто он теперь? Манфредо Берг? Курт Гауч? Ван Клоотен? Хосе Пессеа? Луиджи Больильо? Элиезар Гольдштейн? Йозеф Яны? Мартини Бормаджоне?
Где он скрывается? В одном из монастырей Северной Италии? Или же в Риме, в францисканском монастыре Сант-Антонио? Или в бенедектинском аббатстве на северо-востоке Испании? Или стал миллионером в Аргентине? Или ксендзом в Польше? Или обосновался в Чили?
Что стало причиной его смерти (а в факте оной в начале 1990 х уже почти не сомневались)? Рак желудка? Рак легких? Цирроз печени?
Где он похоронен? В парагвайском городке Ите? В безымянной могиле на земле Альбиона? В роскошном склепе на римском кладбище Верано?
Когда это было? В 1952 м в Италии? Или в 1959 м в Парагвае? Или в 1973 м в СССР? В Аргентине в 1975 м? В Великобритании в 1989 м? А может быть, он погиб от взрыва снаряда еще в тот памятный всем историкам вечер, 1 мая 1945 года, и дальнейшие контуры биографии – лишь невольные измышления специалистов и любителей сенсаций?
Со временем из сотен версий, живописавших послевоенную участь Бормана, три стали казаться ученым самыми правдоподобными.
Первая версия. Борман бежал в Южную Америку на борту немецкой подлодки. Он прихватил с собой «золото партии», надеясь вдали от Европы утвердить новый – четвертый – рейх. Он поселился на ранчо близ границы Бразилии и Парагвая. Ему принадлежали здесь тысячи квадратных километров земли.
Вторая версия. Осенью 1939 года, едва началась Вторая мировая, Бормана завербовала советская разведка. Всю войну бодрый, энергичный босс партийной канцелярии и «самый преданный соратник» фюрера работал на советы. За несколько дней до победы, убедившись, что Гитлер мертв, а тело его сожжено, Борман с чувством выполненного долга отправился в расположение советских войск.
Третья версия. Борман выбрался из бункера. Он спешил к Деницу, чтобы передать завещание фюрера. Внезапно появились красноармейцы.
Они остановили его, но, не узнав, отпустили. Борман спешил, но впереди опять заметил солдат. Русские были повсюду. Борман растерялся. Скрыться было уже нельзя. Отправляясь в путь, он прихватил с собой капсулу цианистого калия, и теперь, когда положение было безвыходно, оставалось лишь воспользоваться ею. Он проглотил яд. Его тело было найдено, не опознано, погребено. Борман продолжал жить в умах людей и в обличьи Бормаджоне, Гольдштейна, Берга…
В последние десятилетия интерес к его личности не угасал. Борман внушал страх. Этот бодрый, энергичный босс, наделенный великолепной памятью, умел работать как никто другой. Этот ловкий, изворотливый интриган, способный перехитрить любого, стал «управлять самим Гитлером» (писатель И. Ланг). Среди многих бессовестных национал-социалистов, стоявших у власти, вспоминал Альберт Шпеер, один из руководителей немецкой военной промышленности, Борман, особенно выделялся своей грубостью и жестокостью.
Решительность Бормана понравилась Гитлеру. Он запомнил этого молодого человека, готового, рискуя жизнью, добиваться возмездия. Много лет спустя подвиг Мартина был отмечен высшей нацистской наградой – Орденом крови.
В конце 1920 х Борман и Гитлер стали близкими друзьями. В день женитьбы Мартина на Герде Бух, дочери депутата рейхстага, вождь партии предоставил молодоженам свой огромный лимузин и сам, лично, стал их свидетелем.
В тридцать лет Борман, – так и не окончивший, кстати, гимназии, – руководил всеми финансовыми делами партии, а также распоряжался имуществом самого фюрера, скупая для него земли и особняки. В Оберзальцберге, на юге Баварии, Борман приобрел несколько частных владений, а ежели хозяева мешкали или отказывались уступать свой участок, применял силу. Так создавалось знаменитое имение Гитлера Бергхоф. Бесцеремонен был Борман и с нацистскими бонзами. Он шпионил за ними, знал их намерения и неизменно опережал их. Он всегда находился рядом с фюрером и никто, подчеркивал Ланг, о планах Гитлера лучше его не был осведомлен.
29 апреля 1945 года фюрер продиктовал свое политическое завещание и свою последнюю волю. Новым президентом Рейха он назначил гросс-адмирала Карла Деница. Своим «душеприказчиком» назвал самого верного соратника по партии, Мартина Бормана. Он наделил его «законными полномочиями для исполнения всех решений».
Вечерняя мгла, окутавшая рейхсканцелярию 1 мая 1945 года, скрыла последние следы пребывания в Берлине Мартина Бормана. Позднее в руки советских военных попал дневник Бормана. 30 апреля, рядом с именами «Адольф Гитлер» и «Ева Г.», он нарисовал перевернутый значок «Y» – рунический символ смерти. Последняя запись датирована 1 мая: «Попытка прорыва!»
Первым, кто начал официально его разыскивать, был британский майор Ричард У.Г. Хортин. 18 октября 1945 года ему было поручено объявить Мартину Борману, обвиняемому в преступлениях против мира и человечности, а также в военных преступлениях, что 20 ноября «в Нюрнберге, Германия» откроется судебный процесс над ним и еще двадцатью тремя нацистскими руководителями.
Майор Хортин распорядился отпечатать 200 000 листовок с портретом находившегося в бегах Бормана. О нем постоянно напоминали газеты и радио. Но все было напрасно. Обвиняемого так и не удалось найти.
В это время в баварском городке Мемминген был арестован лидер движения «Гитлерюгенд» Артур Аксман. На допросе он рассказал, что бежал из рейхсканцелярии вместе с Борманом, Людвигом Штумпфеггером, личным врачом Гитлера, Хансом Бауром, пилотом Гитлера, и еще несколькими приближенными вождя.
По его словам, неподалеку от моста Вайдендамм они угодили под мощный огонь русских. Аксман пытался укрыться в воронке от снаряда. Рядом с ним, в яме, лежал могущественный рейхсляйтер Борман.
К утру их группа увеличилась уже до десяти человек. Все посрывали с мундиров знаки различия, побросали оружие и двинулись на запад, вдоль железнодорожных путей. Уже подойдя к станции Лертер, они заметили на платформе красноармейцев. Тотчас спустились с насыпи вниз, на Инвалиденштрассе, и наткнулись опять на советских солдат – на полевой караул. Те приняли их за дезертиров из «Фольксштурма». Зимой 1945 года в это ополчение набрали людей, не годных к строевой службе. Никто не обучал новобранцев, оружия не хватало. Они были «пушечным мясом» и в дни боев за Берлин при первой возможности разбегались. Красноармейцы добродушно отнеслись к появившимся безоружным немцам. Их угостили сигаретами. Улыбаясь, сказали привычный пароль: «Война капут, Гитлер капут».
Борман и Штумпфеггер были насторожены. Они явно не доверяли русским. Сигареты, «капут», что дальше? Арест? Нет, пока солдаты не опомнились, надо спешить. И вдвоем, «шагая все быстрее» (Ланг), они устремились в сторону Шарите (берлинской университетской клиники. – Авт.). Чуть позже вслед за ними двинулись и Аксман со своим адъютантом Гердом Вельцином. Вскоре они заметили своих товарищей. Те лежали прямо на дороге, неподалеку от станции. Они не шевелились. Через несколько лет, вспоминая тот день, Аксман был не так скуп на детали: «Мы склонились на колени и узнали обоих, Мартина Бормана и доктора Штумпфеггера. Ошибки быть не могло. Оба лежали на спине… Я обратился к Борману, дотронулся до него, стал тормошить. Он не дышал».
