Реабилитация - Владимир А. Киеня
После увольнения в запас, по призыву к бывшим железнодорожникам вновь вернуться на транспорт, Кирилл Григорьевич работал председателем Казатинского Учкпрофсожа (участковый комитет профсоюза железнодорожников – прим. автора), ответственным секретарем дорпрофсожа на Юго-Западной дороге, заместителем начальника южного округа путей сообщения и уполномоченным Народного комиссариата путей сообщения (НКПС). Год учился на курсах высшего комсостава железнодорожного транспорта в Москве. С октября 1928 года – заместитель председателя Белорусско-Балтийской, затем директор Рязанской железных дорог. С 1 мая 1937 года – ревизор НКПС по безопасности движения на Свердловской железной дороге. Член ВКП(б) с октября 1917 года, в 1936 году награжден знаком «Почетному железнодорожнику».
Кирилл Григорьевич Карпеко был арестован 13 декабря 1937 года в Свердловске, где по улице 8-го Марта, 2-й дом Советов, квартира 21 проживал с семьей: женой Еленой Никоновной и сыновьями Владимиром и Маратом, школьниками. Старший сын Николай в это время уже был самостоятельным и жил в Харькове.
Архивные документы скупы и не передают психологического и эмоционального состояния членов семьи в день ареста. Владимир Кириллович – средний сын – вспоминал: «В этот день долго ждали отца с работы. Поздно вечером он позвонил и сказал, что задерживается, будет партсобрание. Часов в одиннадцать, не дождавшись отца, мама уложила нас спать. Глубокой ночью мы все проснулись от долгого, настойчивого звонка. Мама бросилась открывать дверь, но это был не отец – пришли с обыском…
Я не мог поверить: мой отец – враг народа? Мой отец – активный участник революции, комиссар бригады в гражданскую войну, коммунист с 1917 года и враг?!
Свердловск 30-х годов, площадь 1905 года
Членский билет Учкпрофсожа. Фото из открытых источников
Через какое-то время мама получила письмо. На конверте не было обратного адреса. В нем лежали две махорочные обертки, исписанные карандашом. На одной слова: «Доброму человеку, если такой найдется, отправьте по адресу…» И наш адрес. Нашелся добрый человек, подобрал выброшенный из вагона пакетик, да обратный свой адрес побоялся по тем временам написать, так что и поблагодарить было некого. Я не помню всего отцовского послания, но одна фраза врезалась в память: «Леночка! Об одном молю, чтобы дети не вырастали в ненависти и в злобе». Вот о чем думал, о чем заботился коммунист, обреченный на смерть. И это стало заповедью, навсегда поселившейся в моем сердце».
О том, насколько объективно велось расследование по делу, о поведении следователей, свидетелей, судей, самого Кирилла Григорьевича красноречиво свидетельствуют материалы архивно-следственного дела, выписки из которого предлагаются вниманию читателя этой книги.
Свердловский вокзал 30-х годов. Фото из открытых источников
Вот извлечение из протокола допроса Кирилла Григорьевича Карпеко от 20 января 1938 года, вопросы задает следователь:
– Вам предъявлено обвинение в принадлежности к антисоветской правотроцкистской организации на железной дороге им. В. В. Куйбышева и в подрывной диверсионной деятельности. Признаете ли вы себя в этом виновным?
– Виновным себя в принадлежности к правотроцкистской организации и в контрреволюционной деятельности не признаю, ибо в антисоветской организации я не состоял и не знал о существовании таковой на железной дороге имени Куйбышева.
– Скрыть антисоветскую деятельность и уйти от наказания вам не удастся, ибо следствие располагает достаточным количеством материалов, уличающих вас как одного из активных участников троцкистской организации, существовавшей на железной дороге имени В. В. Куйбышева.
– Следствие не может располагать материалами, которые уличали бы меня в какой бы то ни было антисоветской деятельности, ибо я всегда стоял на позициях генеральной линии партии и принимал активное участие в борьбе с оппортунистами и контрреволюционерами всех мастей.
– Это ваше заявление следствие рассматривает как очередное двурушничество, как попытку продолжать борьбу с Советской властью и со следствием. Заявляю, что вам не удастся это, ибо в принадлежности к антисоветской правотроцкистской организации вы уличены не только проводимой вами практической подрывной деятельностью, но и показаниями арестованных участников антисоветской организации. Настаиваю, говорите правду.
– Двурушником я не был и не пытаюсь вести борьбу со следствием, ибо я не контрреволюционер, а преданный Советской власти и партии большевик-коммунист. Если следствие и располагает на меня показаниями, то это могут быть только клеветнические показания…
А вот извлечение из протокола допроса Карпеко К. Г. от 22 января 1938 года:
– На предыдущем допросе вы упорно пытались отрицать вашу принадлежность к антисоветской правотроцкистской организации, существовавшей на железной дороге им. В. В. Куйбышева. Сегодня вы намерены давать об этом правдивые показания?
– Я честно говорю следствию, мне нечего рассказывать о принадлежности к антисоветской организации, ибо я в ней не состоял.
– Вы продолжаете упорствовать. Материалами следствия вы изобличены в принадлежности к антисоветской организации и преступной деятельности на железнодорожном транспорте. Настаиваем говорить правду!
– Я и говорю правду. Не состоял в антисоветской организации.
– Прекратите запирательство. В принадлежности к антисоветской организации вы уличаетесь показаниями арестованных участников правотроцкистской организации. Следствие вынуждено будет изобличить вас очными ставками.
– Я согласен на очные ставки.
– Вам будет дана очная ставка с обвиняемым М.
Вероятно, в это время вводили обвиняемого М. После взаимного опознания и выяснения отсутствия личных счетов между обвиняемыми задавался вопрос обвиняемому М.
– Вы подтверждаете данные вами показания от 5 декабря 1937 года о вашей принадлежности к правотроцкистской организации и подрывной деятельности на железной дороге им. В. В. Куйбышева?
– Да. Подтверждаю (это отвечает арестованный М.).
– В этом же показании вами в числе других участников назван Карпеко Кирилл Григорьевич. Это вы тоже подтверждаете?
– Да. Подтверждаю.
Теперь вопросы задаются обвиняемому Карпеко:
– Вы подтверждаете показания обвиняемого М. о вашей принадлежности к антисоветской правотроцкистской организации и проводимой вами подрывной деятельности?
– Категорически отрицаю. Еще раз заявляю, что участником правотроцкистской организации я не являлся и не проводил подрывную деятельность. Показания М. сплошной оговор.
И так было каждый раз: вопрос – ответ, вопрос – ответ. Были многократные очные ставки с другими обвиняемыми, уже сдавшимися и наговаривавшими и на себя, и на других… Некоторые сдавались не сразу, как, например, обвиняемый Ж., который упорно отрицал все выдвинутые против него обвинения, но сломленный, он вдруг «признает» свое участие в «контрреволюционной организации» и дает показания на 44 (сорок четыре!) «соучастника». Далее в архивно-следственном деле подшиты копии протоколов, в которых «обвиняемые» называют разное количество «участников»: 27, 40, 95 и даже 105. В числе участников «контрреволюционной организации» был кем-то назван Кирилл Григорьевич Карпеко… Его же на железной дороге все знали.
Репрессивная машина,
