Феликс Кандель - Очерки времён и событий из истории российских евреев [том 6] (1945 – 1970 гг.)

В старой еврейской песне спрашивается: "Знаете ли вы, кто я?" Я тоже спрашиваю: скажите, люди, кто же я?.."

***

Из воспоминаний военных лет:

"Зайцева (начальница женского лагеря на Колыме) старалась, чтобы лагерь выглядел красиво, и велела повсюду развесить лозунги. У входа в лагерь был укреплен лозунг со словами: "Добро пожаловать!" На здании кухни висел лозунг "Кто не работает, тот не ест". А в центре лагеря – "Бдительность, бдительность и еще раз бдительность – враг не дремлет, он таится повсюду (И. Сталин)".

"Осень и зима 1941–1942 годов были страшными. Голод‚ мороз‚ доходящий до пятидесяти градусов‚ груды замерзших трупов‚ сваленных на лагерном дворе... Наивысшая смертность была среди украинцев‚ буковинских и бессарабских молдаван и среди кавказцев; русские‚ финны и китайцы оказались более живучими..."

Исследователи определили: "За всю историю ГУЛАГа именно на 1941–1945 годы приходилась наибольшая смертность заключенных… В общей сложности в 1941–1945 годах в лагерях и колониях ГУЛАГа и в тюрьмах умерло около 1 миллиона заключенных".

***

Генерал-лейтенант НКВД П. Судоплатов (из воспоминаний про 1947 год): "Я помню устное указание… заместителя министра госбезопасности по кадрам не принимать евреев на офицерские должности в органы безопасности". К 1 января 1953 года в МВД Украины числилось 21 081 украинец (59,3%), 11 753 русских (33%), 1521 еврей (4,3%). В органах безопасности Харьковской области на 895 сотрудников приходилось 14 евреев.

В 1951 году в Закарпатском управлении МГБ было 7 евреев на 396 работников, а также "7 человек, имеющих жен еврейской национальности". "Сокрытие национальности" служило поводом к немедленному увольнению.

***

Из "Отечественных архивов" (1992 год): "По сообщению начальника ГУЛАГа… на начало 1946 года емкость гулаговской системы составляла 1,3 млн. человек… на которой содержалось 1,5 млн. заключенных, да еще планировалось новое строительство на 177 104 места для размещения "сверхлимитного и вновь завозимого контингента…" – "Потоки заключенных после войны росли, росла и емкость лагерей… Число заключенных в стране… в 1950 году составляло 2,6 млн. человек…"

Из заключения комиссии Политбюро ЦК КПСС (1989 год): "Инициатором и организатором массовых арестов, расстрелов без суда и следствия, депортации сотен тысяч людей был Сталин… Непосредственную ответственность за репрессии и беззаконие, кроме Сталина, несут Молотов, Каганович, Берия, Ворошилов, Жданов, Маленков, Микоян, Хрущев, Булганин, Андреев, С. Косиор, Суслов…"

***

Н. Мандельштам:

"Судьба евреев замечательна тем‚ что они не только разделяют участь своего народа‚ но несут еще вдобавок все несчастья того народа‚ на чьей земле они раскинули палатки. Даже еврей‚ публично отказывающийся от своего еврейства‚ попадает наравне с другими в газовую печь‚ и он же отправляется на Колыму с чужим племенем‚ на языке которого он говорит. Мандельштам‚ еврей и русский поэт‚ платил и платит до сих пор по двойным‚ а то и тройным счетам...

Все судьбы в наш век многогранны‚ и мне приходит в голову‚ что всякий настоящий интеллигент всегда немножко еврей‚ потому что платит по тройным счетам..." 

ОЧЕРК СЕМЬДЕСЯТ ТРЕТИЙ 

Еврейская религиозная жизнь в первые послевоенные годы

1

А. Яковлев, советский государственный деятель: "В 1941 году репрессировано 4000 священнослужителей, из них казнено 1900… В 1943 году общее число репрессированных православных священнослужителей составило более 1000 человек, из них расстреляно 500…"

Германская пропаганда на оккупированных территориях постоянно подчеркивала беспощадную борьбу советской власти с религией и противопоставляла ей свое отношение к верующим людям. Немецкая администрация разрешала открытие церквей‚ монастырей‚ мечетей и распространяла листовки с новейшими молитвами: "Адольф Гитлер‚ ты наш вождь‚ имя твое наводит трепет на врагов. Да придет Третья империя твоя и да осуществится воля твоя на земле..."

Чтобы нейтрализовать вражескую пропаганду, советские руководители приостановили антирелигиозную борьбу, распустили "Союз воинствующих безбожников", освобождали из лагерей уцелевших священников и раздавали им приходы в сохранившихся церквах‚ позволили открыть семинарии для подготовки лиц духовного звания. (Одновременно с этим, в 1944–1946 годах расстреливали ежегодно не менее 100 священнослужителей.)

Более терпимое отношение к религии коснулось и еврейского населения. После расстрела московского раввина Ш. Медалье никто не заменял его в течение пяти лет; в конце 1943 года раввином Москвы назначили Ш. Шлифера. С 1936 года синагога Ленинграда оставалась без духовного руководителя; в 1943 году раввином города стал А. Лубанов‚ которому позволили вернуться из ссылки.

Весной 1944 года был создан Совет по делам религиозных культов СССР. Его уполномоченных по всей стране обязали "заниматься изучением политической физиономии" руководителей религиозных объединений, ограничивать их деятельность "пределами молитвенных зданий", а также отмечать антисоветские настроения верующих.

2

После освобождения города или местечка выжившие евреи выходили из укрытий и собирались возле синагоги или того места, где лежали ее развалины. И если удавалось увидеть своих родных, товарищей, соседей, которые тоже остались в живых, то "они обнимались и целовались, их крики и плач возносились к небесам…"

Мейлах Бакальчук-Фелин (Ровенская область): "На площади, где раньше возвышалась синагога, земля была распахана и превращена в огороды…"

Нюма Анапольский (Бар, Украина): "Большая синагога сгорела дотла – после того, как в нее вкатили бочку с бензином и подожгли. Металлическую фигурную ограду, окружавшую синагогу, разобрали и огородили ею березовые кресты на могилах убитых фашистов…"

Зигмунд Майзлер (Черновцы): "В центре города фашисты сожгли… один из крупнейших памятников Буковины – хоральную синагогу "Темпль"…"

Во многих городках и местечках не осталось ни одного еврея, лишь здания синагог напоминали о прежнем их существовании. Сразу после освобождения в этих зданиях начали размещать магазины, склады, гаражи и учреждения, дома культуры и кинотеатры. Там же, где заново образовывались еврейские общины, возникали общественные комитеты, в которые входили верующие и атеисты; борьба за открытие синагог стала борьбой за восстановление еврейской жизни, порушенной в годы Катастрофы, памятью тем, кто не дожил до освобождения.

Уполномоченный Совета по делам религиозных культов докладывал с Украины, что во второй половине 1944 года синагоги открывались без разрешения, "явочным порядком по мере массового возвращения евреев из восточных областей". Прежде всего они разыскивали поврежденные, оскверненные, обугленные свитки Торы и обрывки пергамента; печальные процессии направлялись на еврейское кладбище, чтобы предать их земле.

В 1944–1945 годах возникли еврейские религиозные общины в Киеве, Белой Церкви, Черкассах, Смеле, Богуславе, Умани, в Каменец-Подольском, Проскурове, Шепетовке, Староконстантинове; в Винницкой области действовали в то время 13 еврейских религиозных общин.

Правление еврейской общины Львова организовало сбор пожертвований среди евреев, помогало инвалидам войны, семьях погибших солдат, сиротам и прочим нуждающимся. Местные власти пресекли недозволенную деятельность и приняли меры, чтобы ограничить "религиозную жизнь в пределах синагоги, не допуская проявления вне ее стен". Правление общины распустили, ее председателя Л. Серебряного арестовали.

Еврейские общественные комитеты появились в Вильнюсе и Каунасе, в Риге, Даугавпилсе, Таллине и Тарту. Они выявляли переживших Катастрофу, помогали им приобрести жилье, одежду, лекарства, открывали бесплатные столовые. Помещения комитетов становились местами поисков родных и близких: "Стены подъезда и лестничных площадок покрыты извещениями на бумаге, а кое-где написано прямо на стене: "Разыскиваю… моего мужа… мою жену… моего ребенка… моего брата… моего отца… мою мать… Кто знает, кто видел… в гетто… в Вильнюсе… в Клооге…" Общину Вильнюса возглавил Гутесман, единственный раввин, уцелевший в городе. Раввин Э. Ошри, выживший в гетто, стал духовным руководителем еврейской общины Каунаса.

В Вильнюсе спаслись несколько десятков еврейских детей, которые бродили в гетто среди развалин. Общественный комитет – в него входили среди прочих Ш. Качергинский, А. Ковнер, А. Суцкевер – попросил разрешения создать для этих детей школы-интернаты с преподаванием на идиш. В обращении к литовскому правительству особо подчеркнули, что невозможно посылать еврейских детей, "выживших в годы немецкого террора", в литовские и польские школы, так как учителя и ученики этих школ "недружелюбны" к евреям.