Людвиг Вольтман - Политическая антропология

Что оплодотворение представляет, кроме того, реорганизационный процесс, это Гертвиг пытался недавно доказать своеобразными попытками. Процесс ассимиляции, роста и размножения ведет к истощению жизненной энергии клеточного организма и вызвал бы в конечном результате его смерть, если бы регулирующие силы клеток не были восстановлены путем соединения двух клеточных ядер различного происхождения и с внутри-определенными границами разнообразных предрасположений.[51]

Реорганизационная теория также в состоянии объяснить, почему путем оплодотворения в пределах группы (Inzucht-Refruchtung) пробуждается жизненная энергия полового ядра и почему замечается вновь пробуждение жизненной энергии, когда посредством оплодотворения с равноценным зародышем чужого происхождения достигается освежение крови.

Все эти наблюдения и попытки удачно приспособлены к постановке в надлежащем освещении сущности и значения оплодотворения. Согласно им, цель оплодотворения — троякая. Во-первых, оно имеет целью освобождение энергии, затем вариации и комбинации свойств, наконец омоложение (Verjungung) или реорганизированию зародышевой субстанции.

Каждый высший организм является вначале одной единственной клеткой, зародышевым организмом со специфическими свойствами, из которого путем процесса созревания яйца, оплодотворения и сегментирования происходит новое существо, то в материнском теле, как у млекопитающих, то в особом покрове, как у птиц, или свободно в воде, как у рыб. Посредством количественного и качественного дифференцирования и разделения труда, так же как посредством типичного расположения частей, возникает наконец сложное образование вполне развитого тела.

К системе органов принадлежат, как самостоятельные продукты развития, мужские и женские половые железы. По всем вероятиям, половые клетки суть прямые потомки первоначально оплодотворенной яйцевой клетки, подобно клеткам всех других органов, но с тем важным различием, что они остаются неизмененными, не подвергаются никакой дифференцировке и сохраняют эмбриональный характер. Как отдельные клетки органов принимают на себя определенную функцию, которая была уже преобразована (vorgebildet) в яйцевой клетке, так и половым клеткам выпала единственная задача размножения таким образом, что, будучи побуждены к развитию, они могут создать новый организм путем деления.

Различают поэтому соматические, или телесные, клетки и половые, или репродуктивные. Первые служат для сохранения индивидуума и погибают с его смертью; последние служат сохранению вида и образуют бессмертные переходы от одного поколения к другому и от одного вида к другому.

Явление дифференцирования между соматическими и репродуктивными клетками может быть, по Бофери, явственно прослежено у разновидности аскарид. На яйцах последних, которые помещают у себя только хромосомы, ход оплодотворения и клеточного деления наблюдался до восьмой стадии. В то время как в соматических клетках хроматические нити вызывают изменения, только одна клетка сохраняет на этой стадии первоначальную форму зародыша и ядра. В следующей стадии эта клетка делится, и часть дочерних клеток подвергается тем же изменениям, пока, наконец, наступает стадия покоя. Затем оставшаяся неизмененной половая клетка делится на однородные дочерние клетки, которые превращаются постепенно либо в сперматозои, либо в яйца и сохраняют неизмененным первоначальный индифферентный хроматин первой оплодотворенной клетки.

У двукрылых насекомых первое деление вступающей в эмбриогенез клетки разобщает материал ядра позднейших зародышевых клеток от материала ядра соматических клеток, так что зародышевая плазма детских половых органов происходит, таким образом, непосредственно от родительской зародышевой клетки.[52]

У высших животных эта непрерывность не может быть прослежена так легко и отчетливо. Здесь зародышевые железы образуются на определенном месте клеточной стенки, на слое клеток, облекающем первоначальную почку. Сначала зародышевые клетки не отличаются снаружи от остального клеточного эпителия, удерживают однако свою высшую клеточную формацию, между тем как те уплощаются в плоские перитонеальные клетки.

У растений камбиальная ткань заменяет клеточные ходы зародышевой плазмы. Камбий есть ткань, способная к росту и делению, которая своим беспрерывным делением порождает луб и дерево и прч поранениях производит наросты. Это неизменная эмбриональная ткань, которая рассеяна по всему растительному организму, из которой могут неограниченно происходить побеги и цветы и которая обусловливает большую регенерационную способность растительного организма.

Разделение соматических и половых клеток, как мы их наблюдаем у высших организмов, на низших ступенях органического развития не так резко и сильно выражено. Здесь многие клетки принимают среднее положение, сохраняя отчасти эмбриональный характер и будучи в состоянии при известных обстоятельствах вновь восстановлять, посредством «регенерации», пораненные или утерянные части тела.

Согласие половых клеток с построением и планом соответствующего организма покоится на родстве их исторического развития, на общем происхождении из одинаковых зародышевых клеток. Сходство свойств в детях и родителях имеет, таким образом, генетическую причину в непрерывности зародышевой массы ткани. Походят, например, мать и сын друг на друга до мельчайших признаков — что не редко случается — то это сходство имеет свою причину в том, что оба они произошли от той же самой прародительской зародышевой клетки, отличаясь друг от друга только временным расстоянием начала их эмбриогенеза. Сохранение фамильного типа есть, физиологически говоря, не что иное, как неизменяемость зародышевых клеток и их особых свойств.

Унаследование переданных и возникновение новых свойств обусловлены отношением зародышевых клеток к организму. Весь эмбриологический опыт вынуждает к предположению, что система органов готового тела предопределена в зародышевых клетках посредством специфических морфологических элементов. Эта преформация не должна быть понимаема в смысле старых натурфилософов, принимающих, что развитый организм был преобразован в мельчайшем, но точно соответствующем образе зародышевой ткани, и что потом только имеет место увеличение размеров его, но в том смысле, что морфологические элементы обладают способностью развивать из себя принадлежащие данному виду органы. Они приобрели эту способность в период истории вида посредством отбора между элементами зародышевой плазмы (Germinal-Selection). Гете, много занимавшийся «образованием» и «преобразованием» органических форм, отвергал старую преформационную теорию, но сильно склонялся к принятию «предетерминации».

«Спит скрытая сила в семени; покоится начинающийся прообраз, замкнутый в себе, сокрытый покровом: лист, корень, и зародыш — только полусформированные и бесцветные».

Полное развитие учение о наследственном предопределении получило впервые у Гальтона, Иегера и в особенности у А. Вейсмана.

Чтобы объяснить унаследование родительских свойств, Ф. Гальтон сделал предположение, что в половых клетках заключены многочисленные зародышевые слои для образования нового индивидуума. Он принимал две группы зародышевых тканей: одна активна и руководит онтогенезисом индивидуумов, причем развивающиеся зародышевые ткани определяют характер отдельных клеток, тканей и органов. Вторая группа пребывает в связанном состоянии, переходит в половой продукт образованных из первой группы индивидуумов и представляет таким образом род следующего поколения.[53]

В то же время, если еще не ранее, Г. Иегер выставил в своих остроумных «зоологических письмах» (1871) сходную же гипотезу. Он указывает на то, что эмбриональные клетки развиваются, не как почкования, из других уже готовых органов, но прямо выступают, сначала как изолированные комочки, из эмбриональных клеток среднего зародышевого слоя. Он допускает «оставление эмбриональных клеток про запас», которое восходит до самых ранних стадий развития эмбриона. Этим резервированием объясняет он чрезвычайную живучесть унаследования, так как зародышевые клетки так рано отделяются от продолжающих онтогенетически развиваться клеток — в том периоде, когда действующим видоизменяющим образом явлениям внешнего мира предоставляется еще мало простора. На почве этой теории становится понятным также, почему так называемые приобретенные свойства трудно унаследуются.

Иегер различает «онтогенетическую группу» и «филогенетическую группу» клеток; обеим в равной степени принадлежит способность приспособления. Он говорит о «непрерывности зародышевой плазмы через все поколения» и предлагает важный вопрос о «филогенетическом метаморфозе зародышевой протоплазмы. Причины онтогенезиса хранятся в зародышевой протоплазме. Каким, однако, образом зародышевая протоплазма достигла обладания этими качествами?