Витебский вокзал, или Вечерние прогулки через годы - Давид Симанович
16 сентября. Вчера в "ЛГ" - Евтушенко: о том, что он брошен, "как черносотенцам еврей"… О "пропасти между шакалами и Шагалом"…
18 сентября. Читал Бердяева. Печатал странички "Еврейского дневника": о "Левитане", потом - как ко мне попал "Букварь", и я начал читать на идише…
20 сентября. Еду я в Лятохи на исходе лета, подведу итога темноты и света. Как бы ни сквозило на земном манеже – главное: чтоб было темноты поменьше. Еду я в Лятохи на исходе лета, собираю крохи солнечного света. В деревеньке ветхой урожай мой тощий: яблоки на ветке да ведро картошки. Сердце не остыло. И шепчу я: "Боже, главное: чтоб было света чуть побольше…".
26 сентября. Снова - Тютчев и Фет.
5 октября. На пресс-конференции, посвященной открытию театрального сезона. Выступил: о Дне Короткевича, о том, что театр на себя должен взять главную нагрузку.
7 октября. После сидения ночью в Калинковичах на вокзале - рано утром в Наровле… На кладбище: просил маму, чтобы она просила за всех…
8 октября. Парк, с которым столько связано. Кирмаш. Альбом "Наровля". Очень тепло. Высокое, как на юге, звездное небо. Камень – памятник с названиями погибших деревень. Их 36. А в огородах сеют-сажаю и урожай снимают. И никто не говорит о радиации. А я побывал в зоне. И моя грустная частушка: "Тот, кто в зоне побывал, на чернобыльской природе, больше с бабами не спал, потому что не выходит…"
13 октября. Умер Николай Игнатьевич Споткай, которому я очень многим обязан… Это он меня перетащил из школы в газету, а из газеты - на телестудию… С ним выпускали первый альманах "Двина"…
16 октября. У памятного камня на берегу Двины. Митинг памяти погибших в гетто. Арк. Шульман, Рывкин, раввин Мордехай - молитва. Читал: "Где-то в безвестных просторах немых" и "Сам во мрак забвения канешь".
25 октября. Звонила Лена: стучится в мир новый человек… На стене уже с ними Витебск: Мишина фотографика, акварели Гумена и Ральцевича.
2 ноября. В "Нар. сл." - с Сергеем и Мишей. Оказалось, что приезжали Синявский и Розанова, которая родилась в Витебске. Я сказал, что обижаюсь: почему мне не позвонили. Экскурсию по городу провел Подлипский и уже дали фото и информацию в номере. Это было еще 13 октября.
4 ноября. Приходил Арк. Шульман: есть средства на выпуск еврейского альманаха под условным названием "Земляки". О редколлегии: он, я, Рывкин, Подлипский, Берхифанд, Мордехай. О плане номера, о стихах.
6 ноября. Вышел на площадь, собрался народ в честь 77-й годовщины Октября, звучало: "Молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почет". Завтрашний день много лет назад был торжественным праздником. А теперь? Жалею ли? Не знаю… И все-таки грустно и чего-то жаль…
8 ноября. На отчетно-выборном писательском. Я: писатели должен писать, печататься, у него должна быть поддержка и защита, о трусости и смелости, о трех памятниках, которые должны служить, работать, о вечере Короткевича… Открытым голосованием - опять Салтук.
12 ноября. Газеты - вчера и сегодня обо мне (35 лет назад вышла первая книжка): "Вит. курьер" - в сокращении статью Боровика, "Нар. сл." - десяток стихов, "Вит. раб." - целая полоска, 21 - очко…
13 ноября. Читал Александра Меня - от Авраама до Давида.
15 ноября. В Новополоцке. 2 тома Блаватской в Доме книги. В т. 1 на 184 с. о происхождении евреев после ухода из Индии племени и смешении его с семитическими племенами. Так я имею отношение к Индии? Мнение Блаватской: то, что произошло с евреями после казни Иисуса - своеобразное возмездие…
17 ноября. Сон: как будто ожило стихотворение "И он пошел куда глаза глядят" - все было, начиная от встречи с мамой, у нее сразу изменилось лицо, как только я ее узнал… Неужели меня можно затравить? Дома, на работе, в обществе…
18 ноября. В отделении Фонда Сороса с Валентиной Кирилловой: заявка на грант для праздника Короткевича - обоснование, план.
26 ноября. С Валей Кирилловой и Мишей встречали гостей: Наталья Семеновна с мужем, Бородулин, Шерман, Тарас, Будинас. Сразу к памятнику. Положили цветы. Пришли в театр, чуть опоздав - и увидели переполненный зал. Сказал вступительное слово о Витебске в жизни Короткевича, прочел строки из "Земли под белыми крыльями", вел. Все выступали, получился настоящий литературный праздник.
27 ноября. С Кирилловой: о создании лит. центра при Фонде Сороса. И моя идея: юбилей Бородулина отметить маршрутом Витебск - Полоцк - Ушачи… А пока в Музее книгопечатанья вел вечер.
7 декабря. С теми, кто приехал на презентацию книги "Сказка века": Эдуард Успенский, Элеонора Филина (московское радио, передача "В нашу гавань заходили корабли"), Бор. Пастернак. Встреча в 23-й школе. Успенский: "Прочту вам Пушкина". Читает себя. "Это Карл Маркс" - про меня. "А это министр просвещения" - о Борисе. "А это моя 60-летняя знакомая" - про Элеонора, которой не больше 30. Но зал радовался, смеялся, подсказывал ему, пел "Воскресенье, день рожденья" под аккомпанемент Здеоноры. А потом Успенский был в ужасе, когда на автографы ему принесли из школьной библиотеки его книжки, которые вышли в разных издательствах страны и о которых он понятия не имел, потому что никто у него не спрашивал и книжек не присылал. Сказал, что будет судиться… Еще была встреча со студентами в пединституте и вечер в театре "Лялька". И сидение в кафе, из которого через час мы ушли вдвоем с Эд. Успенским, погуляли по вечернему Витебску и поговорили.
8 декабря. В 17 позвонил Успенский: "Хочу еще раз обняться и попрощаться. А у дежурной оставляю тебе мою книгу". Я сказал, что сейчас забегу в "Эридан". Забежал. Выпили по три капли коньяка. Проводил на вокзал, подписал ему и Элеоноре мои книжки. А на его подарочном "Крокодиле Гене" он крупно вывел: "Отцу и Основоположнику…" И когда я спросил: почему "основоположнику", он на полном серьезе:
