Уильям Ширер - Крах нацистской империи
Но ни ему, ни Гитлеру не стоило волноваться. Союзники прождали не неделю, а целых шесть. За это время Гитлер подготовил планы и силы для их осуществления.
Действительно, в его лихорадочном мозгу планы созрели как раз ко времени созыва военного совещания, назначенного на 27 июля. Таких планов было четыре: 1) проведение операции «Эйхе»[222] в целях освобождения Муссолини либо силами флота, если он содержится на острове, либо парашютистами ВВС, если его обнаружат на материке; 2) операция «Студент», ставившая своей целью внезапный захват Рима и восстановление там правительства Муссолини; 3) операция «Шварц»[223] — под этим кодовым названием значилась военная оккупация всей Италии; 4) операция «Ахсе»[224], предусматривавшая захват или уничтожение итальянского флота. Впоследствии две последние операции были объединены в одну под кодовым названием «Ахсе».
Два события в сентябре 1943 года послужили толчком к началу реализации планов фюрера. 3 сентября войска союзников высадились на южной оконечности Италии, а 8 сентября было объявлено о перемирии (тайно подписанном 3 сентября) между Италией и западными державами.
В этот день Гитлер вылетел на Украину, в Запорожье, с целью попытаться выровнять линию немецкого фронта, но, как свидетельствует Геббельс, им овладело «странное чувство беспокойства» и в тот же вечер он вернулся в свою ставку в Растенбург, где его ожидало известие о дезертирстве главного союзника. Хотя он и ожидал такого поворота событий, сам момент застал его врасплох, и в течение нескольких часов в ставке царило замешательство. Впервые немцы узнали о подписании итальянцами перемирия из передачи радиостанции Би-би-си из Лондона, и, когда Йодль связался по телефону из Растенбурга с фельдмаршалом Кессельрингом, находившимся во Фраскати близ Рима, чтобы получить подтверждение этому, командующий немецкими армиями в Южной Италии признался, что это и для него новость. Однако Кессельринг, штаб которого был в это утро разрушен в результате налета союзной авиации и который был занят поспешным сколачиванием группы войск для отражения еще одной высадки союзников где-то на западном побережье, сумел разобрать кодированный сигнал «Ахсе», что означало приведение в действие плана по разоружению итальянской армии и оккупации страны.
В течение одного-двух дней положение немецких войск в Центральной и Южной Италии было критическим. В окрестностях Рима двум немецким дивизиям противостояли пять итальянских. Если бы мощный флот вторжения союзников, появившийся на рейде Неаполя 8 сентября, продвинулся севернее и высадил десант неподалеку от столицы, особенно при поддержке парашютного десанта, на соседние аэродромы, чего поначалу так опасался Кессельринг, ход войны в Италии принял бы совсем другой оборот и окончательный крах третьего рейха мог произойти годом раньше. Позднее Кессельринг утверждал, что вечером 8 сентября Гитлер и ставка списали все его силы в составе восьми дивизий как «безвозвратно потерянные». Два дня спустя Гитлер сказал Геббельсу, что Южная Италия потеряна и что необходимо создать новую линию фронта к северу от Рима, в Апеннинах.
Но союзное командование не воспользовалось своим господством на море, что позволяло производить высадку чуть ли не в любом месте на обоих побережьях Италии. Не использовало оно и своего подавляющего превосходства в воздухе, чего так опасались немцы. Более того, судя по всему, штаб Эйзенхауэра не предпринял ни малейших усилий, чтобы попытаться использовать крупные итальянские силы во взаимодействии со своими собственными, особенно пять итальянских дивизий в окрестностях Рима. Предприми Эйзенхауэр эти действия — так, по крайней мере, утверждали Кессельринг и его начальник штаба генерал Зигфрид Вестфаль, — и без того трудное положение немцев стало бы безнадежным. Противостоять армиям Монтгомери, продвигавшимся от подковы итальянского сапога на север полуострова, отразить натиск сил вторжения генерала Марка Кларка, где бы они ни высадились, да при этом отбивать атаки крупных итальянских формирований, стоявших бок о бок с ними или в ближайшем их тылу, было просто выше их сил[225].
Когда американская 5-я армия высадилась не близ Рима, а южнее Неаполя, в Салерно, и когда парашютисты союзников не появились над римскими аэродромами, оба генерала вздохнули с облегчением. Еще большее облегчение испытали они, когда итальянские дивизии сдались немцам почти без единого выстрела и были разоружены. Это означало, что немцы легко удержат Рим и какое-то время даже Неаполь. Это позволило им сохранить за собой две трети территории Италии, включая промышленный Север, заводы которого были реконструированы и изготовляли оружие для немцев. Почти чудом Гитлер вновь получил отсрочку и избежал гибели[226].
Выход Италии из войны страшно озлобил фюрера. «Это подлое свинство», — заявил он Геббельсу, вновь срочно вызванному в Растенбург. Более того, свержение Муссолини встревожило его и заставило задуматься о собственном положении. «Фюрер, — отметил Геббельс в своем дневнике 11 сентября, — призывал предпринять все необходимые меры, чтобы предотвратить подобный поворот событий у нас раз и навсегда».
Вечером 10 сентября Гитлер обратился по радио к нации. Решился он на это лишь после долгих увещеваний Геббельса. «В этот критический момент народ вправе услышать от своего фюрера слова воодушевления и утешения», — сказал ему министр пропаганды. Но тон выступления Гитлера по этому поводу был скорее вызывающим:
«Надежды найти предателей среди нас строятся на полном невежестве в отношении характера национал-социалистского государства: вера в то, что события 25 июля способны распространиться на Германию, исходит из полнейшей иллюзии как относительно моего положения, так и относительно позиции моих политических соратников, моих фельдмаршалов, адмиралов и генералов».
На самом деле, как мы увидим далее, несколько немецких генералов и горстка бывших политических соратников фюрера, по мере того как нарастали военные неудачи, снова начали вынашивать изменнические замыслы, которые к июлю следующего года вылились в насильственную акцию, но менее успешную, чем та, что была проведена против Муссолини.
Одной из мер, предпринятых Гитлером, чтобы подавить зарождающуюся измену, был приказ уволить из вермахта всех немецких принцев. Так, бывший курьер фюрера для контактов с Муссолини принц Филип Гессенский, вечно болтавшийся при гитлеровском штабе, был арестован и передан гестапо. Его жена, принцесса Мафальда, дочь короля Италии, также была арестована и вместе с супругом отправлена в концлагерь. Король Италии, подобно королям Норвегии и Греции, избежал цепкой хватки Гитлера, который отомстил ему как мог, арестовав его дочь[227].
В течение нескольких недель на совещаниях у фюрера значительное время отводилось проблеме, бередившей его сознание, — спасению Муссолини. Следует напомнить, что в протоколах совещаний в ставке Гитлера операция получила кодовое наименование «Эйхе», а Муссолини иносказательно именовался «ценным объектом». Большинство генералов и даже Геббельс сомневались, следует ли считать бывшего дуче «ценным объектом», но Гитлер считал именно так и настаивал на его освобождении.
Он не только хотел оказать услугу доброму другу, к которому по-прежнему питал привязанность, но и лелеял надежду поставить его во главе нового фашистского правительства Северной Италии, что избавило бы немцев от забот по управлению этой территорией и помогло бы охранять протяженные пути снабжения и коммуникации от недружественно настроенного населения, среди которого все чаще стали появляться партизаны, доставлявшие немцам массу неприятностей.
К 1 августа адмирал Дёниц докладывал Гитлеру, что ему удалось обнаружить Муссолини на острове Вентотене. К середине августа ищейки Гиммлера были уверены, что дуче находится на другом острове — Маддалена близ северной оконечности Сардинии. Были тщательно разработаны планы по выброске на остров парашютистов под прикрытием эсминцев, но к тому времени, когда планы надо было приводить в исполнение, Муссолини перевели в другое место. В соответствии с секретным пунктом соглашения о перемирии его надлежало передать союзникам, однако по какой-то причине Бадольо медлил с его передачей, и в начале сентября «ценный объект» тайно перевезли в отель, расположенный на вершине Гран-Сассо, высочайшего пика Абруццких Апеннин, куда можно было добраться только с помощью фуникулера.
Немцы вскоре узнали о его местонахождении, проведя разведку с воздуха, и решили, что там, пожалуй, мог бы высадиться десант на планерах. Преодолев сопротивление охранников-карабинеров, десантники прихватили бы дуче, а затем взлетели на небольшом самолете «Физелер-Шторх». Этот дерзкий план был осуществлен 13 сентября под руководством еще одного находчивого и неглупого головореза СС, австрийца по имени Отто Скорцени, который еще появится в конце нашего повествования в связи с новым отчаянным предприятием[228].
