Сергей Есин - Дневник. 2009 год.
При расширении платного образования или деньги распределяются между сотрудниками, или делается «временное штатное» расписание.
Надо настаивать на введении в стандарт профилей направлений. Это возможность сохранить специальность. Конкретные профили законами не оговорены. Это, как у нас, переход с одного семинара на другой. Но это еще и возможность перспективнонового. В рамках литературного творчества – сценаристы, скетчисты. Профили могут вписываться и в диплом, но в этом случае бакалавр должен представлять специальную работу. О качестве. Бакалавр «по направлению математика» может преподавать математику в школе только до девятого класса. Цели – выпустить человека способного к самообучению. Не натаскан, а научен. Дальше он должен работать сам. Ядро личности. Все программы должны быть пересмотрены в сторону перевоссоздания личности.
Уже наш Математик сказал, что он, кажется, становится сторонником бакалавриата. А что же изменилось во мне? Советские дипломы были идеальными при стабильной экономике.
Разговор о системе шведского социализма. Улоф Пальме как идеолог этого направления. Государство всеобщего благоденствия. Такой путь, по мнению специалистов, для народа пагубен. Повышение уровня жизни связывается с падением деторождения. Социализм для Европы, опять утверждают специалисты, пройденный этап. Как пример: процесс замещения немецкого специалиста быстро обучаемым специалистом из гастарбайтеров. Традиционное немецкое качество исчезает. Ощущение человека в обществе благоденствия: в сливочном состоянии я буду всегда. Но нижнюю нишу квалифицированного рабочего вдруг заняли турки. Когда положение в экономике изменяется – возвращаться некуда. Очень завышенная самооценка становится врагом. Я – руководитель, мы пока в сливочном слое.
Но вот другая модель. Мальчики и девочки холодно и осмысленно идут в бакалавры. Учатся на бакалавра, и только. Магистратура у таких детей уже будет за границей. Но что это за мальчишки и девчонки? Из какой семьи?
Примеры из другой области и региона – советские шахтеры, эти короли перестройки и выразители требований. Как образный и конкретный пример: теперь, разрушив систему, в которой они жили, шахтеры к своим спецовкам понашивали карманов и теперь в них носят домой уголь, килограмм-два зараз. Цены на уголь по сравнению с советским временем резко поднялись: до шести-семи тысяч рублей за тонну. Не свидетельствует ли это об уровне жизни? Как повысился!
После перерыва лекция продолжилась. Александр Иванович Куропятник ведет лекцию свободно, вспоминая собственный опыт преподавания в разных странах, чаще всего в Германии, а я там часто бывал. Мне это интересно, но кое-кто из наших слушателей хотел бы точных рецептов, уже готовых документов.
Стали думать, как поменять программу, чтобы знание из сугубо теоретического, не перекрывая всего другого, превратилось в практическое. Это продолжение все того же рассказа А. И. Еду в метро, набрасывается встреченный вчерашний студент, Александр Иванович, мне выборку на работе велели рассчитать, а мы этого не проходили!
Казалось, все это убедительно, но меня это все не до конца убеждает. Нас в университете ничему конкретному не учили, но мы знали, где посмотреть. Все-таки с таким простеньким, на уровне почти школы, бакалавриатом и уже платной магистратурой, у нашего молодого человека исчезает какой-то шанс выйти из своей социальной ниши.
Вот как на социальном факультете перетолковывают предметы: «Знать историю России» превращается в «Знать новейшую историю России». Видимо, основную часть истории России должна дать школа, которая, судя по нашему институту, этого не дает.
О средней школе. История в российской школе переписывается много раз. И тут вступает наш Математик. Он – защищает свое. У него свои претензии к школе. Ну да, говорит математик – история, ее школьники слушают один раз в неделю начиная с четвертого класса, но вот математику-то они учат ежедневно с первого класса и на протяжении одиннадцати лет! Дальше не продолжаю.
На факультете, кажется, отказались от «общекультурной компетенции», сосредоточившись на «базовых».
Среди них – «владеть знаниями и методами формирования гражданской позиции». Здесь технология, которая мне, в принципе, хорошо знакома. Небольшая часть курса – это знания, а остальная – игры, разговоры, объяснения инструментариев. Пример из арсенала профессора: «В Германии профессор читает 40 минут, а остальное – это дискуссия».
Новое требование– «выставить программу». Но здесь есть сложность: никому не хочется выставлять свои наработки. Немцы обычно выставляют краткую аннотацию. Выставляются задания, упор на прикладные моменты.
Еще один новый факультетский момент. Это «самостоятельная работа студентов». Здесь новшества, связанные с изучением иностранных языков. Время, отпущенное на изучение языка, уменьшилось на 70%. Это уже не грамматика, а профессиональная терминология. Но разнесли язык, как спецкурсы по выбору: здесь иностранный язык как страноведение, язык профессионального общения и прочее.
Особая тема. Конфигурация под определенную задачу. «Ломоносовыми мы всех делать не станем, но все равно есть группы, в которых мы начинаем вести себя по-другому. Это группы заказные, целевые. Здесь же возникает проблема собственной квалификации. Между прочим, международная конференция только тогда считается международной, если между университетами заключен договор и есть представитель от этого университета. Вроде это опять некое новшество для нашего института.
9 октября, пятница. Традиционное утро: плотный завтрак; меню, дабы окончательно не потерять уважение читателя, я приводить не стану. Потом дочитываю уже небольшие рассказы Маргариты Хемлин. Для меня очарование этих нехитрых вещей связано с каким-то единым бытовым подтекстом и общностью жертвенности, что характерно для русской литературы. Хемлин все равно, является ли объектом ее исследования русский мужик или еврейский страдающий быт.
Утром все тот же Васенев. Новизна прошла, время наступило вязкое, на лекциях возникают повторы, раздражает неадекватность терминологии. Сегодня идет разговор о контроле за качеством. В Ленинградском университете придумана своя модель, но это все от меня достаточно далеко. Здесь факультеты значительно больше нашего вуза. Локальная система качества. Каждая магистерская программа оценивается по 20 параметрам. С большим удовольствием заводил группу, сообщив, когда Васенев сослался на долговечность программ, что маркетинг парфюмерии всегда будет выше маркетинга гидроэлектростанций.
Следующую лекцию читает дама. Тема: «Этапы развития интеграции науки, образования и бизнеса». К две тысячи шестому году в обществе появилась нота разочарования. Бизнесу мало правового обеспечения. «Венчурный» капитал – очень рискованный. Банки на короткой дистанции деньги надолго не дают.
Кого участники процессов ставят в качестве главных партнеров? Органы власти. Наука, бизнес и образование видят основным своим партнером властные структуры. Работодатель не хочет тратиться на подготовку специалиста. Союз возможен только между наукой и образованием. Бизнес, который растет медленно, это не бизнес. Все хотят работать с властью. Но вот мафия готова вкладывать деньги в образование – готовят юристов. «Есть компании: переговоры по откатам». Бизнес с вузом готов работать в социальной сфере: посидеть в попечительском совете. Реальной политики нет. Вуз готов заниматься бизнесом, но ему работать не с кем. Основная форма сотрудничества: личные контакты. Все на взаимных обязательствах. В обществе разные формы косности, недоверчивости. Университеты становятся основой инновационных структур. Обновление образования. Кадровый потенциал не связан с независимой оценкой качества. Чужие люди на кухне. Правда, профессиональные сообщества определяют требования к профессии. Фундаменталка подождет, давай прикладное. Платные услуги, издательства, выставки. Не получилось задуманного и в сфере медународной
10 октября, суббота. Уже в Москве. Прямо с утра продолжил читать романа Марии Галиной «Малая Глуша». Начал читать еще в поезде, даже еще в гостинице, перед отъездом. Сначала как-то поражался медленным движением. Повествование в русле русской классической прозы 60 – 70-х годов. Длинные классические периоды, пейзажи, вышедшие из моды, подробности, и все это затягивало, сочился непонятный подтекст, но вдруг, когда что-то прояснилось, – ты уже в плену. И вот так читал почти три часа в поезде, пока не сморился и на час заснул. Это почти фантастический роман о том, как мужчина и женщина, каждый сам по себе, сознательно идут в некую область, где есть переход в царство мертвых. Сюжет и почти классический, античный, и близкий мне с моей постоянной думой о Вале, маме, моем брате Юрии, отце, в связи со смертью Анатолия. А так ли все это неосуществимо? Цепкое видение, знание реалий жизни и быта. С грустью дочитал и поехал в институт брать машину. Кажется, в связи с этим романом возникла, а может быть, возникла ранее, а здесь подтвердилась, мысль через месяц или два раздать всем своим студентам книжки по конкурсу «Пенне» и заставить каждого написать по «зачетной рецензии».
