Ладислас Фараго - Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании
Он отправил письмо и сенатору Роберту Раису Рейнольдсу, члену (а затем председателю) комитета конгресса по военным делам, и произвел на джентльмена из Северной Каролины настолько благоприятное впечатление, что тот пригласил этого искреннего патриота в Вашингтон. Визит Кёделя в здание сената на следующей же неделе положил начало весьма плодотворной дружбе, длившейся годы.
Тщательно продуманный процесс разработки источников и формирования репутации проходил без сучка и задоринки. В целях создания мнения о себе как о надежном гражданине он написал мистеру Кодду, редактору журнала ААТА, письмо, в котором осудил публикацию одной из статей, по его мнению, раскрывающей военные тайны. Однажды он написал в военное министерство донесение о недостаточном обеспечении секретности в частном секторе и предложил предпринять меры по усилению безопасности на военных заводах.
Симон Кёдель тем не менее был «кротом», ожидавшим приказа о переходе к активной деятельности. Этот сигнал поступил 5 сентября 1939 года в телеграмме от Бишоффа, содержащей условленное слово «сплав» и подписанное «Гартманн». Комбинация слов «сплав» – «Гартманн» означала приказ приступить к сбору разведывательной информации.
В тот же день он совершил первую инспекционную поездку на пароме с Тридцать девятой улицы на Стейтен-Айленд, чтобы узнать, что можно обнаружить на складах форта Гамильтон. С собой он взял приемную дочь Марию, которой только что исполнилось двадцать лет. Эта стройная девушка с большими глазами в тот день сделала первый шаг к тому, чтобы стать «Мата Хари береговой полосы», звание, которое впоследствии в шутку присвоил ей Кёдель.
Он обучал Марию искусству шпионажа за кораблями и доками с парома, брал ее с собой в таверны, посещаемые моряками, где она могла услышать от них какие-то секреты. Симон Кёдель был очень строгим и несдержанным отцом. Он мог отвесить ей пощечину за любой мелкий проступок, а если она вечером приходила домой на несколько минут позже установленного времени, избивал ее кожаным ремнем. Боясь своего приемного отца, Мария делала все, что он приказывал.
Вскоре после начала войны Кёдель смог отправить в Бремен нечто более важное, чем выуженные из разговоров в портовых барах сведения об отправке судов. Он 11 ноября был приглашен Американской артиллерийско-технической ассоциацией на лекцию о пехотной винтовке, принятой на вооружение британским экспедиционным корпусом во Франции. Полковник артиллерийско-технического корпуса подробно рассказал о винтовке, продемонстрировал ее и ответил на вопросы об экипировке британского пехотинца.
В ту же ночь Кёдель отправил в Бремен свою первую серьезную разведывательную информацию. До конца года он составил множество подобных сообщений, среди которых два были исключительно важными.
По каким-то загадочным причинам шпионы всегда уделяли особое внимание химической войне, связанные с ней тайны почему-то будоражили их воображение. Кёдель не избежал этой участи и решил проинспектировать арсенал Иглвуд, где находился центр химической войны армии США, чтобы передать в Бремен полностью надежные факты.
В ноябре 1939 года он дважды пытался проникнуть в центр, просто предъявив на проходной членскую карточку ААТА, и дважды получал отказ. Раздраженный, он позвонил в ассоциацию с официальной жалобой на то, что его не пропускают в Иглвуд. Оттуда позвонили в военное министерство и получили для своего заслуженного члена пропуск в арсенал.
Прибыв в Бель-Эйр утром 7 декабря, он был встречен красным ковром. Сообщение, отправленное им после этого в Бремен, не оставляло поводов для вопросов. Он указал даже, какие таблички были на ящиках, которые грузили в железнодорожные вагоны. Одна из них гласила: «25 ручных гранат – раздражающий М-7 – Взрыватель М-200 – Газ». В сообщении также содержалась полезная для Бишоффа зацепка:
«Основные поставщики арсенала – «Бейкер» из Филипберга, «Дженерал кемикл компани» и завод в г. Лоди, Нью-Джерси. Главный источник сырья – фирма «Эймер и Аменд», расположенная между Восемнадцатой и Девятнадцатой улицей на Третьей авеню в Нью-Йорке, контролируемая германо-американским капиталом. Проникновение, по-видимому, возможно».
Его длинное сообщение, отправленное из отеля в Гавр-де-Грасе, штат Мэриленд, где он остановился во время поездки, содержало массу научных и технических данных, сведения о возможностях хранения и информацию о последних лабораторных разработках.
Вторым крупным успехом Кёделя было сообщение о корабле «Адмирал граф Шпее», взорванном по приказу его капитана в гавани Монтевидео из-за повреждений, нанесенных британскими крейсерами[184] под командованием коммодора Генри Харвуда, которые блокировали выход из гавани. Битва у Ла-Платы, в результате которой погиб «Шпее», вывела Гитлера из себя. Он потребовал подробнейшего доклада о случившемся, и капитану Дитриху Нибуру, представителю абвера в Буэнос-Айресе, был отправлен приказ собрать всю возможную информацию.
Поспешно составленный Нибуром отчет не удовлетворил фюрера. Но вскоре пришла депеша, в которой содержался ответ на каждый заданный Гитлером вопрос и даже на некоторые упущенные им.
Она пришла от Кёделя! Как же он раздобыл эти сведения?
Сразу же после битвы власти поручили Американской артиллерийско-технической ассоциации провести расследование обстоятельств уничтожения «Шпее». В Монтевидео была направлена специальная группа экспертов, чтобы произвести расследование на месте. Именно их доклад и получил Кёдель, пользуясь своим членством в ААТА, и сумел пролить свет на обстоятельства гибели корабля.
Трудолюбие Кёделя в сборе разведывательной информации и ее надежность, казалось, не знали границ. Как и у всех зарубежных агентов абвера, главную проблему представляла связь. Собранная в порту информация была скоропортящейся. Данные об отправлении отдельных кораблей или конвоев должны были поступать с таким расчетом, чтобы немцы могли успеть выслать на перехват подводные лодки или надводные рейдеры. Поэтому, и только для этой цели, Кёделю было разрешено пользоваться телеграфом и шифром германского консульства в Нью-Йорке. В противном случае он был бы ограничен возможностями медленно движущейся почты, подверженной всем случайностям войны, особенно бдительности британской цензуры.
Когда возникла угроза того, что цензоры на Бермудах могут положить конец потоку его отчетов, Кёдель нашел способ обвести их вокруг пальца. Несколько раз в неделю он получал из военного министерства информацию для избранных членов ААТА. Она приходила в больших конвертах из оберточной бумаги со штемпелем «Официальное», адресованных «Мистеру Симону Э. Кёделю, 660 Риверсайд-Драйв, Нью-Йорк, Н.Й.»
Кёдель открывал конверт над паром, добавлял к его содержимому свой отчет и вновь заклеивал его. Затем он зачеркивал свои фамилию и адрес и вписывал адрес своего миланского почтового ящика, полагая, что цензор постесняется проверять официально выглядевший конверт со штампом военного министерства.
Он оказался совершенно прав. Его письма все до единого оказались на письменном столе доктора Бенсманна в Бремене. Таким способом абвер получал не только собственные отчеты своего агента, но и закрытые издания военного министерства практически непосредственно из вашингтонского источника. В истории разведки не было такого случая, чтобы секретную службу противника обслуживала сама жертва ее шпионажа.
Его методы сбора информации были просто поразительными. В конце марта 1940 года, когда немцы завершали разработку планов своей кампании против Франции, они обнаружили, что у них не хватает весьма важной информации. Им было очень мало известно о таких стратегических французских портах, как Нант, Ла-Рошель и Ла-Палис. Стремясь узнать, могут ли эти порты обрабатывать не только танкеры и угольщики, но и другие суда, абвер сделал об этом запрос своим агентам, в том числе и Кёделю. Но как мог нью-йоркский химик получить такие сведения?
Он решил проблему способом, который после этой первой удачной попытки не раз использовал и в дальнейшем. Он связался со своим другом сенатором Рейнольдсом из Вашингтона, заявил, что ему нужны данные для организации поставок во Францию, и попросил председателя сенатской комиссии по военным делам предоставить ему эту информацию. Он также любезно подсказал, что такие сведения должны быть у комитета по судоходству.
Сенатор Рейнольде тут же отправил на своем бланке запрос в комитет, благодаря чему Кёдель смог 9 апреля информировать Бремен, что «по данным комитета по судоходству, эти порты не имеют ограничений в отношении своего оборудования и способны обрабатывать как суда, перевозящие уголь и нефть, так и транспорты общего назначения».
К письму, которое Рейнольде получил из комитета в ответ на свой запрос и оригинал которого он отправил Кёделю в Нью-Йорк, сделал любезную приписку: «Рад, что сумел помочь». На обложке папки в Бремене, в которой хранился отчет Кёделя, имеется интересная приписка: «В связи с ненадежностью почтовых отправлений морским путем агент похвальным способом переправил срочный отчет через военно-морского атташе, используя его шифр «М». Он отправил дубликат на другой почтовый ящик, по-видимому неизвестный британской цензуре».
