А. Велидов (редактор) - Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 2
Я служил в этой организации без жалованья. Жалованья никакого не было, давали вспомоществование тем офицерам, которые не имели должности. Я находился на учете. С Тихомировым я познакомился у Соколова. После ареста последнего Тихомиров явился ко мне, объяснил, что Соколов сознался, что его скоро освободят и что участие в организации нисколько не опасно и принимает как будто легальное положение. Из членов организации я встречался с *** и Ступиным – начальником штаба (дивизии), Филипьевым – заведующим конницей, Зверевым – заведующим броневиками и вообще автомобильной частью, армянином или грузином, вернувшимся из плена, нигде не служит, должно быть дезертир. Знают его Алферов и ***. Дальше знаком был с вышедшим из тюрьмы после второго обыска у Соколова, который формировал, кажется, Киргизскую часть и уехал. В последнее время, приблизительно с января, я был сначала при Соколове и затем командиром полка Замоскворецкого участка (от Крымской площади до Краснохолмского моста), начальником связи был у меня сначала Конст. Дмитр. или Дм. Конст. Арбатский, служивший в какой-то технической части на Театральной площади[316] и живший по Б. Дмитровке, д. 33 (?) (а может быть, и М. Дм.), а потом уехавший на фронт, кажется на Западный. После Арбатского начальником связи был у меня Александр Емельянович Ланкевич, служит в Законодательном совете,[317] живет: Новослободская, 9 или 11, одноглазый. Миллера я встречал несколько раз.
В последнее время участок мой был переменен, хотя точно не был определен, мне должны были дать Кусково, где рассчитывали на часть курсантов (около 40 человек), этим должен был ведать Миллер, и в его подчинение я должен был поступить.
Возвратившись с заседания от Миллера, я сказал Освецимскому: «После разведки Миллера в Кунцеве (или в Кускове) нам следует проехать туда и произвести новую разведку, может быть, пошлем Ланкевича». Говорил ему, что нам обещают дать человек 40 курсантов. Говорили, есть оружие и орудия.
У меня была еще группа в четыре человека: Георгий Мих. Зверев, брат его и у них два или четыре человека. Г. М. Зверев бывший штабс-капитан Особого полка (для Франции), Рыкунов на фронте под Оренбургом (кавалерист).
Фамилии лиц, состоящих у меня в полку:
1) Освецимский, помощник командира полка, получал 750 рублей.
2) Нюберг, присланный не то Арбатским, не то Рыкуновым, кажется, Дмитрий Константинович, батальонный командир, получал 500 рублей, служил в Окарту[318] отправлен на фронт в поезде Троцкого с партией офицеров, кажется, в июне месяце. Потом возвращался в госпиталь в августе или сентябре месяце, бывший пехотный подпоручик, тов. ком. Декбаха.
Кажется, получил должность на Ильинском пер.[319]
У Нюберга два члена, один артист, другой офицер слегка еврейского типа. Оба заходили ко мне раза два, получали по 150 рублей.
5) Ланкевич – начальник связи.
6) Комаров Владимир Иванович, батальонный командир, получал 500 рублей. Бывший пехотный офицер, строевой офицер в Алексеевской училище. Рекомендован Освецимским, поступил из страха перед белыми.
7) Смирнов Алексей Николаевич, кажется, левый эсер, на службе в Главном штабе, и Смирнов сам просил принять его в организацию. Служил раньше в Главном штабе, получал 200 рублей, должен был быть вторым начальником связи, бывший пехотный подпоручик какого-то стрелкового полка.
Знаю следующих лиц:
8) Аносов или Анохин, рекомендовал Арбатский.
9) Лабунский приходил с товарищем высокого роста, широкоплечий, кажется, Константин Константинович. Хотел прийти от Рыкуновак Найденову, но я отказался. Бабунский был направлен из полка Рыкунова (жившего на Пречистенке, угловой большой дом, Курсы военного контроля, кв. 24, на последнем этаже слепа) вместе с товарищем к Филипьеву.
10) Рыкунов, командир полка в обоих лагерях: у белых и красных. Заходил к Найденову, чтобы получить явку в штаб. Ланкевичсправился у Тихомирова, и я направил его к Филипьеву.
Я должен был быть отправлен на фронт, сообщил об этом Тихомирову, тот по общему правилу организации просил постараться остаться здесь, а если придется уехать на фронт, то держать связь на случай вызова. Комаров рекомендовал Освецимскому поступить на Курсы военного контроля. Я обратился к Ив. Ник. за рекомендациями коммунистов через Ланкевича. Ни у ***, ни у Минченко я рекомендаций не достал, а получил от председателя домового комитета, коммуниста, в д. № 50 по Б. Якиманке,[320] трамвайного служащего. Тот к организации не причастен; вторую рекомендацию дал Н. Н.,[321] знавший, что я член организации. Потом Георгий Ник. Мячин (непричастный к организации), служит в Окружном военном комиссариате.[322][323][324]
Н. Найденов
ВЫДЕРЖКИ ИЗ ПОКАЗАНИЙ С. С. ДЕНИСОВА
I
Я, нижеподписавшийся, в организацию Народной армии[325] вступил приблизительно в апреле месяце с. г., но не в качестве члена, а только на испытание, причем от содержания отказался. Не вступил я прямо членом по той причине, что мне не было известно ни ее лозунгов, ни имен лиц, стоящих во главе, и вообще о правилах партии мне ничего не говорилось, что невольно давало повод думать о несерьезности организации. О Народной армии я слыхал еще раньше от ехавшего из Сибири лица, фамилия коего осталась неизвестной. Впоследствии я узнал, что партия состоит под начальством Деникина и оттуда идут все указания. Приходилось слышать, что приехал гонец, но что он сообщил, передавалось сбивчиво и неясно. Со мной о партии переговоры вел Жуков Владимир Данилович, и, согласно правилам, других лиц я знать не мог. Еще до окончательного вступления в члены мне сообщили, что главенство перешло к Колчаку и Деникин подчинился ему. Все мои старания узнать, кто же стоит во главе, так и не удались; все, что приходилось слышать, показывало, что главы нет, так как многие распоряжения были абсурдны до глупого. Так, например, было предположено сделать выступление, но силы, с которыми это выступление предполагалось, подсчитывались в несколько сот человек.
Несмотря на то что я еще не был членом, в своих разговорах с Жуковым пришли к заключению, что при таком положении необходимо порвать всякую связь с организацией, так как под предлогом скрытности, по-видимому, скрывалась просто пустота, а мы являемся одураченными пешками. Когда же я вступил в члены, то есть примерно в конце июня, мне было сообщено, что я должен вербовать членов организации на тех же основаниях, что и я сам, то есть могу лишь одну фамилию знать, а других фамилий быть не может, полное отсутствие записей и предлагать содержание. Подобная вербовка для меня оказалась невозможной, так как в Москве у меня друзей не было, а обратиться к малоизвестному лицу со столь скудными данными представлялось неразумным и рискованным.
Данные о новых членах давались к 1-му и 15-му числу месяца, и отсутствие данных о членах, завербованных мною, привело к осуждению меня.
Еще одно поручение натолкнуло меня на необходимость оставаться в единственном числе – это указание, что необходимо найти лиц, на которых можно было бы возложить бой на улицах. Тогда же я ответил Жукову, что полагаю, что это дело высшего командного состава, а не маленького члена организации.
Вскоре после этого возник вопрос о переводе меня в ГВИУ, в штаб желвойск,[326] вследствие чего я отправился к начальнику железнодорожных войск Ив. Ив. Федорову, где познакомился с начальником артиллерийской школы Миллером. Увидевши, побывавши у него, что он очень осведомленный человек, я решил познакомиться с ним ближе, о чем сообщил Жукову, и через несколько дней я получил указания, что переговоры с ним будут вестись не мною, а Иваном Николаевичем (фамилия мне не известна).
В какой области и действительно ли велись указанные переговоры, мне не известно, но в ближайшие дни я получил пакет от Жукова со взрывчатыми веществами и передал его Миллеру. С тех пор я Миллера не видел почти до самого отъезда в Петроград, так как он переменил адрес и переехал неизвестно куда. Перед своим отъездом я получил указание от Жукова отправиться на квартиру к Миллеру (на Арбате) и переговорить с ним, нельзя ли каким-либо образом составить партию людей для отправки на подрывные работы, в район Пензы, а также и составить несколько команд телефонистов. Из весьма непродолжительного разговора с ним я вынес впечатление, что он принимать участие в этой работе, по-видимому, не находит возможным, так как все это западня, а уговаривать людей ехать почти на верную смерть он не находит возможным. На это я сообщил, что пусть все эти соображения он передаст опять-таки Ивану Николаевичу. Была ли сорганизована эта партия или нет, мне не известно, и какое участие принимал в дальнейшей работе Миллер, также не знаю ввиду срочной командировки от штаба в Петроград к представителю Украинской чрезвычайной комиссии по снабжению Красной Армии для осмотра имущества, им предложенного для желвойск, и также для срочной отправки 31-й роты на фронт. На квартире инженера Куропаткина я был взят засадой и два месяца отсутствовал, из коих месяц был заключен в Петрограде и один месяц в Вологде на работах.
