Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» № 11 за 2003 год

После всего увиденного мы решили, что хорошо было бы суммировать наши знания о калашской жизни, и обратились к старейшине. Он рассказал нам о тех трудностях, которые сопровождали калашей всего 20 лет назад, когда они находились в полной изоляции. Рассказал, что питаются калаши и до сих пор очень просто: три раза в день – хлеб, растительное масло и сыр, мясо – по праздникам.

Про любовь калашей старейшина поведал нам на собственном примере.В своей жизни он женился трижды. Первый раз он влюбился, но девушка была очень красивая и убежала с другим. Вторая женщина была очень милая, но они все время ругались, и ушел он. С третьей женой они жили долго, она родила ему сына и дочь, но она умерла. Всем женам он дарил по яблоку – они имели огромную ценность, поскольку раньше одно яблоко стоило целого козла.

На наш вопрос о религии старейшина ответил так: «Бог один. Я верю, что мой дух после смерти придет к Богу, но я не знаю, есть рай или нет». Тут он задумался. Мы тоже попытались представить себе калашский рай, поскольку от Зайны слышали, что рай – это то место, где текут реки из молока, каждый мужчина получит красивую девушку, а девушка – мужчину. Складывалось впечатление, что у калашей для каждого свой рай…

Из исследований ученых известно, что на самом деле богов у калашей очень много, причем в разных деревнях почитаются разные боги и богини. Помимо богов есть еще и множество духов. В последнее время на вопросы посторонних калаши часто отвечают, что верят в одного бога, видимо, затем, чтобы отличие их религии от ислама не слишком бросалось в глаза.

Большую роль в жизни калашей играли шаманы. Самый известный из них – Нанга дхар – мог проходить сквозь скалы и мгновенно появляться в других долинах. Он прожил более 500 лет и оказал существенное влияние на обычаи и верования этого народа. «Но сейчас шаманы исчезли», – грустно сообщил нам старейшина. Будем надеяться, что он просто не хотел раскрывать нам все тайны.

На прощание он сказал: «Откуда я появился, не знаю. Сколько мне лет, тоже не знаю. Я просто открыл глаза в этой долине».

На следующий день мы поехали в соседнюю с Бумборетом долину, Румбур. Румбур меньше, чем Бумборет, хотя этот калашский конгломерат также состоит из множества мелких деревень. По приезде мы обнаружили, что есть и еще одно отличие. Жители этой деревни относились к нам с гораздо меньшим гостеприимством, чем жители Бумборета. Нам не разрешили входить в дома, женщины прятали свои лица от фотокамеры. И причин тому было сразу несколько.

Оказалось, что именно в этой деревне живет самая известная представительница калашей Лакшан Биби. Она сделала удивительную для своего народа карьеру – стала пилотом самолета и, пользуясь своей популярностью, создала фонд поддержки калашского народа – для помощи местным жителям и для пропаганды их редкой культуры во всем мире. Дела пошли довольно успешно, и, как это нередко случается, некоторые румбурцы стали подозревать Лакшан Биби в присвоении средств, выделенных иностранцами на их нужды. Возможно, жителей Румбура раздразнил богатый дом Лакшан Биби, который мы видели на подъезде к деревне, – он, конечно, сильно отличается от остальных построек.

Румбурцы вообще очень неохотно общаются с иностранцами. А вот последние испытывают к ним все больший интерес. Мы встретили в деревне двух японцев. Надо сказать, что представители Страны восходящего солнца очень активно участвуют в разнообразных проектах и в Пакистане в целом, и в Калашской долине в частности. В деревне Румбур, например, они разрабатывают проекты по созданию дополнительных источников энергии. Интересна эта деревня еще и тем, что в ней живет японка, вышедшая замуж за местного жителя, зовут ее Акико Вада. Акико уже много лет изучает жизнь калашей изнутри и недавно опубликовала книгу о них и их обычаях.

Вообще же, охлаждение румбурцев к иностранцам, случившееся в этом году, отражает многочисленные противоречия в жизни всех калашей. Сейчас в Бумборете, например, идет активное строительство новых отелей. С одной стороны, приток любых средств мог бы изменить нелегкуюжизнь калашей к лучшему. С другой – туристы, как правило, «размывают» местную культуру, и калаши не могут не видеть, что сами они начинают конфликтовать между собой. Вероятно, не очень приятно быть и объектом исследования. Туристы пытаются сфотографировать калашей в самых неожиданных местах и в самое неподходящее время.

Кстати, в одной из ученых книг «усталость от фотографирования» называют причиной в числе прочих перехода калашских девушек в ислам. Прибавьте к этому исламское окружение и трудности, переживаемые самим Пакистаном, и тогда станет понятно, что жизнь в долине проще не становится. Тем не менее не все так плохо. Где-то с октября по апрель калаши в долине остаются в одиночестве – дороги засыпает снегом, самолеты, как мы уже знаем, летают от случая к случаю – и они продолжают жить, предоставленные сами себе.

Калаши хранят много загадок – их происхождение до конца так и неясно. Некоторые исследователи склоняются к тому, что в долинах рядом с Читралом они появились, бежав из Афганистана от политики насильственной исламизации и захвата земель, проводимой афганским эмиром Абдуррахман-ханом в 1895—1896 годах. Политику эту хан начал после того, как целая область на Гиндукуше, «Кафиристан» («Страна неверных»), перешла к нему после проведения британцами границы (пресловутой «линии Дюранда») между тогдашней Индией и Афганистаном. Область была переименована в «Нуристан» («Страна света»), а пытавшиеся сохранить свои обычаи племена бежали под английский протекторат.

Другие ученые считают, что калаши сами были захватчиками и оккупировали этот район где-то в глубине веков. Среди калашей распространена похожая версия – они считают, что пришли из далекой страны Циям, но где находилась эта страна, установить сейчас вряд ли удастся. Являются ли калаши потомками воинов армии Александра Македонского, также доподлинно неизвестно. Неоспоримо лишь то, что от окружающих их народов они явно отличаются. Более того, в недавно проведенном исследовании – совместными усилиями Института общей генетики имени Вавилова, университета в Южной Калифорнии и Стэндфордского университета – по сбору и обработке огромного объема информации по генетическим связям населения планеты калашам посвящен отдельный параграф, в котором говорится, что их гены действительно уникальны и принадлежат к европейской группе.

Нам же после встречи с калашами стало уже не важно, имеют они отношение к Александру Великому или нет. Видимо, потому, что на какое-то мгновение мы сами стали калашами – среди огромных гор, бурных рек, с их танцами в ночи, со священным очагом и жертвоприношениями у скалы. Мы поняли, как непросто сохранить свои верования и традиции маленькому, затерянному среди гор народу, постоянно испытывающему на себе все возрастающее воздействие внешнего мира.

На прощание мы спросили у старейшины о значении и особенностях калашской национальной одежды, за которую мусульмане называли их «черными кафирами», то есть «черными неверными». Он было начал терпеливо и подробно объяснять, но потом на секунду задумался и произнес следующее: «Вы спрашиваете, что особенного в одежде, которую носят наши женщины? Калаши живы, пока женщины носят эти платья».

… Мы же, покинув землю калашей, направились дальше – в провинцию Пенджаб, а затем на границу между Пакистаном и Индией. Но об этом – в следующем номере.

текст Андрея Фатющенко | фото Андрея Семашко

Редакция выражает благодарность за помощь в подготовке материала Юрию Босину, кандидату исторических наук, преподавателю института стран Азии и Африки.

Петербургу-300: Прощание с монументальностью

В послевоенные десятилетия Ленинград вырос в десятки раз. Огромные «спальные» районы новостроек окружили исторический центр, который как будто «сжался», заняв меньше одной десятой территории города. Но еще больше изменилась в эпоху хрущевской «оттепели» жизнь горожан. Город медленно обретал историческую память. И еще живы были люди, не понаслышке знавшие «серебряный век» петербургской культуры. Город 1960—1970-х годов мы увидим глазами литературоведа Лидии Яковлевны Гинзбург.

Юбилейный проект «Санкт-Петербург. 1703—2003» наш журнал осуществляет совместно с Международным благотворительным фондом имени Д.С. Лихачева.

«…В XIX веке поколения обгоняли поколения с удивительной быстротой… Шестидесятники рассматривали людей 40-х годов как обитателей другого мира». Написав эти строчки, она задумчиво посмотрела в окно, упиравшееся в стену соседнего здания. Она любила свой дом, если этим словом можно было назвать две комнаты в коммунальной квартире на канале Грибоедова. Коммунальный быт ее не угнетал. Соседи попались приличные, а главное – так жили в то время многие питерские старухи. К ней не подходило слово «старая дама». Она была «старухой», на крайний случай «старушкой». И это хоть и заглазное, но известное ей прозвище не казалось обидным. Ведь судьбу человека решает не физическая, а гражданская старость. А для людей, адекватно воспринимающих настоящее и будущее, она может отдаляться до бесконечности.