Роберт Гулд - Краткая история масонства
Вполне естественно, что дальше я перейду к широко распространенному убеждению, что розенкрейцеры, то есть Братство приверженцев алхимии (или герметической философии), способствовали развитию движения масонов.
Начнем с Братства розенкрейцеров. В 1782 году Кристоф Фридрих Николай, образованный библиотекарь из Берлина, высказал предположение, что английское масонство вытекает из «Новой Атлантиды» Байрона, на которого оказали влияние сочинения Андреа, основателя секты розенкрейцеров, а также его английского ученика Фладда.
Последователи Бэкона взрастили плоды в виде Королевского, Герметического Братств и Братства розенкрейцеров, состоявших из Эшмола и его соратников, искавших путь достижения истины через изучение алхимии и астрологии. Последнее Братство обосновалось в Уоррингтоне в 1646 году, и, чтобы скрыть свои мистические намерения, его членов допустили в общество масонов. В результате, как лондонские каменщики, они и стали называться масонами, приняв в качестве символов принадлежности этого ремесла.
Другой немецкий автор, профессор Иоганн Готлиб Бюхле, попытался доказать, сначала на латинском, в 1803 году, затем на своем родном языке, в 1804 году, что Братство розенкрейцеров основал Андреа, а Фладд был лишь его ревностным последователем. В результате секта, которая нигде за границей не приняла отчетливую форму, образовалась в Англии под новым именем масонов. Первая формально учрежденная масонская ложа начала собираться в Мэзон-Холле в Уоррингтоне с 1646 года. Именно в эту ложу и вступил Эшмол.
Теории Николая и Бюхле уже в прошлом, и я не собираюсь вызывать их меланхолические призраки. Однако труд последнего, являвшегося профессором Гёттингенского университета, содержит множество интересных документов, включая тексты Fama и «Исповеди». Он является единственным источником, содержащим достоверную информацию о раннем этапе истории розенкрейцеров. Его краткое изложение опубликовал Квинси в «Лондонском журнале», он был опубликован в 61-м томе избранных трудов данного автора.
В «Дневнике» Эшмола рассказывается, как он «был принят вольным масоном в Уоррингтоне» в 1646 году, а затем посещал ложу в Масонском зале в Лондоне в 1682 году, об этом мы расскажем в следующей главе.
Чтобы положить конец предположениям, высказанным в настоящей главе, приведем одно из писем известного ученого и масона Альберта Пика:
«Вступление Эшмола в масоны определялось не только интересом, но и преследовало вполне определенную цель. На это указывает его полное молчание по поводу предмета, происхождения, обычаев и деятельности этой институции. В ней было Нечто, существовавшее уже несколько столетий и привлекавшее его. Именно поэтому он оказался более молчаливым по этому поводу, чем Геродот в отношении мистерий египетских жрецов.
В течение некоторого времени я собирал старые алхимические и герметические труды, чтобы выяснить их связь с масонством. Совершенно точно я установил, что это квадрат и компас, треугольник, прямоугольник, Три Beликих Мастера, воплощение идеи в слове, а также Солнце, Луна, Мастер ложи и другие [включены в реестр].
Символы, о которых я говорю, возможно, унаследованы у алхимиков, поскольку мне неизвестно, где они использовались, кроме алхимии, пока не проявились в масонстве.
Полагаю, что философы, ставшие вольными каменщиками, ввели в масонство тайную символику Средневековья, известную только им, еще до того, как начался упадок масонства.
Именно философы-герметики наделили масонов символами, мне известно, что они означали для французских, немецких и английских авторов. Полагаю, что Эшмол стал масоном, потому что до него туда вступили другие философы».
Преподобный А. Вудворд придерживался сходного мнения: «Значение герметизма в истинной истории масонства велико». С точки зрения этого автора, сохранившиеся в мистериях остатки древних культов, которыми занимаются богословы, философы и мистики, обнаруживаются в алхимии, астрологии, мистическом учении, обращении к Востоку, что повторяется в древнееврейской каббале.
Основные выводы автора сводятся к следующим:
«Герметизм, возможно, является тем каналом, где остатки архаических мистерий и мистического знания сохранялись для последующих веков.
Во всех своих разновидностях франкмасонство получило весомую часть новейших формул и эмблемных знаков от обществ герметиков.
Тесно соприкасаясь, франкмасонство и герметизм помогали, защищали и оберегали друг друга, вполне вероятно, что тайные знания отразились в масонских обрядах и церемониале, учении о потусторонней жизни на протяжении множества столетий. Их приписывали, с одной стороны, влиянию легенд древних гильдий, а с другой – современному герметизму».
Очевидно, что Вудворд и Пайк сходятся в том, что основная часть масонской символики заимствована из средневековой мистики. В частности, Пайк указал некоторые общие для них символы. К этому можно добавить слова из последней лекции Вудворда «Франкмасонство и мистицизм», прочитанной им перед своей безвременной кончиной: «Линейка и ватерпас, тесаный камень, две колонны, круг внутри параллельных линий, точка внутри круга и священная фигура, по внешнему виду напоминающая треугольник. Или пятиконечная звезда, которую Пифагор забрал из Египта в Кротону, сделав мистическим символом братства. Наконец, это и гексальфа (шестиконечная звезда), иначе называемая печатью Соломона или щитом Давида. Она использовалась на всем Древнем и средневековом Востоке как мистический, племенной и религиозный знак, но в то же время стала главным символом и эмблемой масонов».
Очевидно, что многие символы, которыми пользуются масоны, были заимствованы из средневековой мистики. Однако невозможно точно сказать из-за отсутствия реальных свидетельств, в какой именно период это произошло. В данной связи позвольте мне напомнить слова Альберта Пайка, писавшего об Эшмоле, что «в масонстве, возможно, существует нечто происходящее из глубокой древности, что побудило его вступить туда».
В «Биографии» Эшмола, написанной преподобным Уильямом Стакли, отмечается, что в январе 1721 года «к посвящению в таинства масонства привело его любопытство, а также убеждение, что оно является остатками таинств древних». Вполне возможно, что Эшмол действительно руководствовался этими чувствами и удовлетворил таким образом свое любопытство. Стакли вступил в масоны в 1717 году, вскоре после образования Великой Ложи Англии, самой первой организации масонов в этой стране.
Теперь мы несколько отвлечемся и закончим наши выводы о деятельности розенкрейцеров. Вначале приведу одно сравнение. В отличие от других наций цивилизация Египта отражает процесс постепенного упадка. Чем более совершенным является искусство, тем более сложным оказывается управление механическими процессами и приспособлениями, применяемыми цивилизацией. Иначе говоря, расцвет древнеегипетской цивилизации произошел незадолго до заката ее письменной истории.
Если для Египта механические приемы строительства пирамид были естественны, то для последующих цивилизаций они во многом становились необъяснимой реальностью.
Одновременно не приходится сомневаться в том, что символизм масонства, значительную часть которого даже и в наши дни, без сомнения, можно найти у просвещенных умов, должен был «достичь кульминации еще до малейшего даже намека на закат письменной истории». Он также претерпел величайший процесс угасания, который обозначается тем, что масонство перешло под контроль Великой Ложи Англии в 1717 году.
Иначе говоря, значение большей части масонского символизма было забыто. С уверенностью можем сказать, что подобное частичное забвение его заимствованности произошло до эпохи Великих Лож. Наши выводы основаны на единичном исследовании, но, допуская, что символизм (или церемониал) масонства старше 1717 года, время его формирования остается неопределенным.
После образования Великой Ложи наступил период централизации, до него ничего подобного не было, каждая ложа была независимой. В них вполне мог применяться различный церемониал, поскольку отсутствовал высший орган, с помощью авторитета которого эти инновации внедрялись бы в другие ложи.
Приходится согласиться, что большая часть современной символики пришла к нам из весьма отдаленных эпох, впитав великолепие средневекового масонства. Сам же я придерживаюсь мнения, что связь масонства с средневековой мистикой неоспорима и относится к тому периоду, когда в Англию проникли мистические учения Востока, и именно данный период мы и должны рассматривать.
Теперь представлю удивительный отрывок из анонимного сочинения, озаглавленного «О связи с средневековой мистикой», появившегося в 1850 году. Правда, вскоре по неизвестной причине оно было изъято из продажи.
«Получается, что современная наука до сих пор никак не прояснила древнюю мудрость… Причем древние не только осветили путь, та же самая мудрость проявилась во многих непревзойденных результатах оккультной химии, например в известном чуде Философского Камня. Бок о бок с ней развивалась алхимия. Именно она вдохновила Альберта Великого, Фому Аквинского, Роджера Бэкона, пламенного Луллия, Пико дела Мирандолу, Спинозу, Рейхлина, Корнелиуса Агриппу и последующих представителей школы Парацельса. Именно ее, под другим именем, возвеличивал Платон во всех существовавших искусствах, называя ее теургией и поклонением богам. Ее же практиковал в своей школе Пифагор, а „Халдейские оракулы“ открыто заявляли об уподоблении божеству посредством ритуалов. Александрийские платоники, постоянно преследуемые за свои мистерии, о которых писали Прокл, Плотин, Ямвлих и Синесий, видели их главный источник в архаических культах Древнего Египта».
