Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 1
Председатель. – К этому мы вернемся позже, а теперь позвольте просить вас продолжать о кружках.
Хвостов. – Когда я подошел к немецкому капиталу и впервые узнал в Совете Министров о том, что нельзя иметь двух представителей, что вопрос этот тормозится в Совете Министров и там не пройдет, я стал интересоваться кружками, которые влияют на Царское Село, думая установить ту связь, о которой вы спрашивали. Мне удалось напасть на несколько кружков. Одним из влиятельных кружков был кружок Бадмаева.
Председатель. – Из кого он состоял?
Хвостов. – Там были разные личности… Выяснилось, что ему пишут из Царского и что он пишет, что близок с дворцом, имеет связь…
Председатель. – Кто ему пишет?
Хвостов. – Мне удалось выяснить, что тот кружок, который имеет постоянную корреспонденцию, ему пишет… Конечно, все это шло не от бывшего государя, а, главным образом, от Александры Федоровны. Никого не интересовало, кто пишет Николаю II, а интересовало, кто пишет Александре Федоровне, потому что она руководила этим делом, а он находился под ее влиянием…
Председатель. – Вы можете характеризовать деятельность этого, кружка? Вам удалось установить, из кого состоял этот кружок?
Хвостов. – Там были разные личности… Был Курлов… Когда я являлся с докладом, меня интересовало, кто может класть палки в колеса… Например, я явился с 12-13 законопроектами о коренных реформах в Остзейском крае. Положим, они не проходят – меня интересует: почему? Интересует: почему освобождаются пасторы?… Или тот или другой вопрос политического характера, в отношении немецкого засилия: почему тот или другой вопрос пройдет или не пройдет?… Для этого мне нужно было знать всю географию, мне нужно было знать, сколько этих кружков, кто корреспондирует и в какой мере нужно было заткнуть рот…
Председатель. – Это скорее история, чем география…
Хвостов. – Так как это меня интересовало, я узнал, что Бадмаева трогать нельзя…
Председатель. – Почему?
Хвостов. – Потому, что он корреспондировал с Царским Селом. Я знал, что там бывал Курлов и градоначальник Балк…
Председатель. – Назовите еще кого-нибудь.
Хвостов. – Впоследствии у него бывал Протопопов, но не при мне. От Бадмаева доставлялось вино Распутину. У Бадмаева лечились разные лица – там был разный сбор… Из ярких лиц я не помню никого: крупных имен там не было… Относительно Беляева я не помню, был там он или нет…
Смиттен. – По вопросу о том, что Бадмаев находился вне досягаемости и вы не могли его арестовать, вы получили какое-нибудь приказание из Царского Села, чтобы его «не трогать», или у вас только сложилось такое впечатление?
Хвостов. – Это было мое впечатление… Мне было известно, что он писал туда и что ему писали; что он знает многое о том, что делается в этих кружках… Но категорического я ничего оттуда не получал: это было только мое впечатление… Мне там никто ни слова не говорил о Бадмаеве, никакого разговора не было о нем…
Председатель. – Для вас приблизительно выяснилась деятельность этого кружка?
Хвостов. – В кружок Бадмаева я не проник, хотя и хотел проникнуть, и поэтому ничего не могу сказать… Это был кружок, наименее меня интересовавший. Я ни разу лично его не принял, потому что я мало им интересовался…
Мне казалось, что этот кружок не имеет связи с «Электрическим Обществом» и немецким капиталом, которые меня, главным образом, интересовали… Потом был кружок Бурдукова…
Соколов. – Митрополит Питирим принадлежал к этому кружку?
Хвостов. – Я не знаю.
Соколов. – Так как вы за Распутиным очень хорошо следили, вы не знаете: Распутин посещал Бадмаева? Если ваши агенты доводили его до квартиры Бадмаева, не могли они установить лиц, с которыми он там встречался?
Хвостов. – Нет…
Соколов. – Вы сами туда не проникли, но, может быть, там был кто-нибудь из ваших знакомых?
Хвостов. – Из знакомых тоже никто не был…
Соколов. – Может быть, вы знаете, какие там возбуждались вопросы: был ли это политический салон?
Хвостов. – До меня доходили сведения, которые проверить я не мог…
Соколов. – Чем вы объясняете возможность для Бадмаева переписываться с Царским Селом? Как возникла эта переписка и почему императрица или ее дочери вступили в эту переписку?
Хвостов. – Я думаю, что Распутин говорил, что он хороший доктор.
Соколов. – Вы думаете, что эта связь установлена Распутиным? Где Распутин познакомился?
Хвостов. – Я знаю, что Бадмаев бывал у Распутина на Гороховой…
Соколов. – Значит, не только Распутин бывал у Бадмаева, но и Бадмаев бывал у Распутина.
Хвостов. – Я интересовался, кто первый пошел…
Председатель. – Донесения ваших агентов об этом кружке – о том, кто там бывал, – вероятно, имелись у вас в письменной форме?
Хвостов. – Все донесения в письменной форме были сожжены…
Председатель. – Но это были вторые экземпляры?
Хвостов. – Нет, это были оригиналы.
Председатель. – Где они были?
Хвостов. – До ухода Белецкого, листки охранного отделения, «наблюдательные листки» Распутина мне не представлялись… С наблюдательными листками Распутина, которые велись охранным отделением, я познакомился при приеме должности от Белецкого, когда мне было дано все дело о Распутине, т.-е. тогда, когда я должен был принять на себя все это дело. А до этого я даже начальника охранного отделения не видел, чтобы не вышло двоевластия…
Председатель. – А за кружком Бадмаева вы сами установили наблюдение?
Хвостов. – Я сам установил…
Председатель. – Вторые экземпляры этих листков где были?
Хвостов. – Вторых экземпляров не было.
Председатель. – Кто же эти лица, которые по вашему поручению наблюдали за кружком Бадмаева?
Хвостов. – Были некоторые лица: одно время мне рассказывал тот же Комиссаров о Бадмаеве…
Председатель. – Комиссаров не был тем лицом, через которое вы наблюдали за Бадмаевым?
Хвостов. – За Бадмаевым я, в настоящем смысле слова, не наблюдал… Я ограничился двумя-тремя расспросами. Мне рассказывали, – я не помню кто… Была одна дама, которая случайно встретила такого-то, другого-то в кружке Бадмаева… И потом, вообще, о нем были общие разговоры, но меня они не интересовали, я не углублялся и не приставлял специальных лиц – агентов.
Председатель. – Но вы заявляете, что через некоторых лиц вы наблюдали?
Хвостов. – Через некоторых лиц, например, через Комиссарова: он был членом кружка, был вхож…
Соколов. – Вы упоминали, что составлялись записки, листки; кто составлял эти листки?
Хвостов. – Чаще всего те лица, которые составляли охрану Распутина, может быть, и Комиссаров… Я должен заявить, что у меня не было специальной агентуры о Бадмаеве.
Председатель. – Вы сказали, что дубликатов не было: а эти листки вы потом уничтожили?
Хвостов. – Были листки о Распутине, а о Бадмаеве специальных листков не было.
Соколов. – Может быть вы расскажете, что вам говорил Комиссаров… Он рассказывал, не как внешний филер-наблюдатель, а как присутствующий?
Хвостов. – Комиссаров – в высшей степени талантливый, способный комик, и просто рассказывал, с точки зрения комической для меня… А потом будет видно, что Комиссаров дальше меня предал: выдал тайны, которые я ему поручил к исполнению… Относительно Распутина я не могу ему доверять всецело. Но он в комических тонах передавал разные анекдотические эпизоды, – я точно вспомнить не могу то, что он говорил… Помню, что в комических тонах рассказывал о Распутине… Бадмаев пытался даже ко мне притти, но я не захотел его принимать… Если бы я придавал ему большое значение, я его бы принял и сам постарался бы проникнуть в кружок, чтобы узнать, что и как… Я нисколько не углублялся, может быть ошибочно, но считал, что он валяет дурака…
Соколов. – Вы наблюдали через Комиссарова и отдельных лиц, вы установили факт переписки между Бадмаевым и Царским Селом. Вы, вероятно, интересовались не только фактом переписки, но и содержанием этой переписки?
Хвостов. – Вот этого я не трогал. Я не мог следить за всем… Бог с ним, пускай сидит себе!… Я только иногда комические эпизоды узнавал…
