Михаил Болтунов - Дипломаты в погонах
Отбор кандидатов на должности военных агентов в эти годы проходил следующим образом. В Главном управлении Генштаба был список офицеров, которые в большей степени подходили на замещение должностей. Формировался список кандидатами из военных округов. Однако пополнялся он, как правило, фамилиями офицеров из войск гвардии Петербургского военного округа. Почему?
На этот вопрос хорошо ответил историк спецслужб Михаил Алексеев в своей книге «Военная разведка России от Рюрика до Николая II».
«Кандидаты должны были быть, — пишет М. Алексеев, — не старше двух лет в чине подполковника и не моложе трех лет в чине капитана».
В подробной аттестации на кандидата «особенное внимание должно быть обращено на свойства характера, степень знания иностранных языков, любовь к делу и знание иностранных армий, степень житейской воспитанности и такта, семейное и материальное положение, также на внешнюю представительность».
Невзирая на достаточное количество офицеров Генерального штаба, имеющих требуемую выслугу в чине, кандидатов на занятие вышеперечисленных должностей было не много. Так, в ноябре 1910 года начальник штаба Иркутского военного округа докладывал в Главное управление Генштаба, что среди офицеров Генштаба, состоящих в округе, «не имеется таковых, которые отвечали бы в полной мере всем условиям… что главным образом относится к соответствующему знанию языков и особенно неимению собственных средств, расход которых был неизбежен при занятии должности военного агента. Отсутствие кандидатов констатировалось и по Казанскому, Одесскому, Кавказскому, Приамурскому и другим округам».
Отсюда и кандидаты в основном из столичного округа. В гвардии служили представители богатейших слоев общества, аристократии. Они как раз и имели те самые материальные средства и знали иностранные языки.
После отбора кандидата Генштаб обязательно запрашивал его согласие на назначение и предупреждал офицера, что служба военного агента требует немалых личных финансовых расходов. И если офицер давал добро на назначение, представление уходило в Министерство иностранных дел. Разумеется, кандидатуру будущего военного агента рассматривали послы в соответствующих странах. Однако послы не всегда соглашались с мнением военных. Так, после смерти военного агента в Италии полковника Фаддея Булгарина на его должность была предложена кандидатура полковника Дмитрия Ромейко-Гурко, который в это время проходил службу в Швейцарии.
Посол России в Риме доложил в МИД России, что хотя правительство Италии не отказывается его принять, но относится к кандидатуре Ромейко-Гурко с недоверием. Ведь полковник оказался замешанным в скандале с тайным агентом, который был раскрыт и выслан из Швейцарии. Дмитрий Ромейко-Гурко в Рим не поехал, вместо него назначили другого офицера.
В том же случае, если посол, МИД не возражали, как в приведенном выше случае, военный агент получал назначение.
Кто же в столь сложный для нашего Отечества период представлял Россию за рубежом?
Это были весьма интересные личности.
Опытные, боевые офицеры, фронтовики, участники Русско-японской войны. Но какими они были разведчиками? Этот вопрос крайне важен для нашего исследования.
После Русско-японской войны государь, правительство, руководство вооруженных сил рассматривали нашими вероятными противниками Германию, Австро-Венгрию и, конечно же, Японию. Естественно, в эти страны старались в качестве военных агентов направлять наиболее способных, знающих разведчиков.
Такими с полным основанием можно считать всех троих офицеров — полковников Вадима Шебеко, Александра Михельсона и Павла Базарова, работавших в Германии в период с 1905 по 1914 год.
Вадим Николаевич Шебеко окончил самые привилегированные учебные заведения России — Пажеский Его Императорского Величества корпус и Николаевскую академию Генерального штаба. Служил в кавалерии. С 1896 года состоял в распоряжении военного агента в Константинополе. Накопив опыт разведывательной работы, Шебеко занял пост военного агента в Вашингтоне. Но лучший и самый продуктивный период его деятельности как военного разведчика пришелся на 1901–1905 годы, когда он служил военным агентом в Берлине, а потом состоял при особе его императорского величества Вильгельма II.
Кстати говоря, по возвращении из Берлина Вадим Шебеко сделал блестящую карьеру, правда уже на сугубо штатском поприще: был вице-губернатором Саратова, губернатором Гродно, а в 1916–1917 годах — московским градоначальником.
Судя по его донесениям, переписке с руководством Военно-статистического отделения Главного штаба, подполковник, а потом и полковник Шебеко был одним из реально мыслящих аналитиков-дипломатов в стране пребывания. Еще в 1902 году в донесении к генералу Целебровскому, соглашаясь с общим мнением, что «в желании (Германии. — Авт.) сохранить дружественные с Россией отношения сомнений нет», подчеркивает: «Но сердечных отношений в Берлине искать не следует: весьма мало вероятно, чтобы когда-либо в этой дружбе был принесен в жертву хоть один коммерческий или политический вопрос…»
Напомним, эти строки Шебеко писал в 1902 году.
Весной 1903 года у Вадима Николаевича состоялась беседа с Вильгельмом II, о чем он тут же сообщает руководству в Петербург. Интересно, что военный агент не только приводит слова кайзера Германии, но и описывает жесты, выражение лица, глаз Вильгельма II: «Подвижное лицо императора приняло суровое до жестокости выражение, глаза блестели недобрым огнем, и была очевидна решимость эти чувства привести в действительное исполнение».
Думаю, не стоит никого убеждать, что важность в подобной информации в те годы для нашего руководства была крайне велика. «Польский вопрос» для Российской империи оставался весьма болезненным, и отношение кайзера Германии к полякам служило своего рода барометром политического климата в Европе.
Полковник Шебеко внимательно следил за состоянием этого климата. И чем больше Германия старалась убедить Россию в своей лояльности и поддержке политики Николая II, тем меньше верил словам немцев военный агент. Эту свою озабоченность ухудшением отношений между государствами он старался донести до руководства.
После принятия германским парламентом нового военного закона на 1905–1910 годы Шебеко доносил в Главный штаб, что рейхстаг решил отложить на год увеличение численности армии. На первый взгляд факт для России отрадный. Однако только на первый взгляд. Депутаты рейхстага проголосовали за подобное решение именно потому, что могущество России после проигранной Русско-польской войны значительно ослабло. Правда, Союзный совет империи не согласился с этим тезисом и ввел закон в действие. Вот так темпы наращивания вооруженных сил Германии накрепко увязывались с экономическим и военным положением России. Отчего бы это, если Германия наш друг?
Ухудшение российско-германских отношений отметил и заменивший Вадима Шебеко на посту военного агента полковник Александр Михельсон. Прибыл он в Берлин зимой 1906 года, а уже весной сообщал в Петербург министру Палицыну, что главную причину таких перемен он видит в позиции, занятой Россией по марокканскому вопросу.
Вообще Александр Александрович Михельсон — фигура весьма примечательная. Один из самых результативных наших военных агентов той поры. Генерал граф Алексей Игнатьев, знавший толк в разведработе, назвал Михельсона «выдающимся русским военным агентом». И он таковым был в действительности.
До того как прийти младшим делопроизводителем в канцелярию Военно-ученого комитета Главного штаба, Александр Михельсон долго служил в войсках — командовал ротой, потом батальоном, был старшим адъютантом штаба дивизии. Получив повышение, проходил службу в штабе корпуса, потом штаб-офицером для особых поручений при командующем войсками Варшавского военного округа.
В 37 лет он стал младшим делопроизводителем. Однако уже через два года выдвинулся в столоначальники, а вскоре был назначен помощником начальника отделения Главного управления Генерального штаба.
С таким солидным жизненным и профессиональным багажом он и прибыл в Берлин.
Михельсон не только активно занимался сбором так называемой политической, экономической, военной информации путем добывания документальных материалов, грамотно и глубоко их анализировал, но и умело разворачивал агентурную работу, налаживал сеть тайных агентов. Тот же граф Алексей Игнатьев в своем труде «Обзор работы русского военного агента в Скандинавии и Франции» рассказывает об интересной агентурной операции, которую разработал и провел Александр Михельсон.
В предвидении войны полковник понимал, что Россия и Франция встанут по одну сторону фронта, Германия и ее союзники — по другую. Значит, германские вооруженные силы будут вынуждены действовать на двух фронтах, образно выражаясь, на французском и русском. Стало быть, крайне важно установить, сколько сил бросят немцы против обоих противников и как эти силы распределятся. Однако легко сказать, да трудно сделать. Михельсон тем не менее придумал, как сделать. Ход был поистине простой и гениальный. Подробно и скрупулезно изучив германские железные дороги, Александр Александрович остановил свое внимание на нескольких железнодорожных местах через главные водные магистрали Германии — Вислу и Эльбу.
