Нюрнбергский эпилог - Аркадий Иосифович Полторак
«Все наши требования были приняты полностью: заключением соглашения Англия формально одобрила строительство германского военно-морского флота в масштабах, установленных Гитлером».
Утверждения Редера защита решила подкрепить точкой зрения самого Гитлера. В этих целях был поставлен соответствующий вопрос свидетелю Шульте-Монтингу, нацистскому адмиралу. И тот сообщил суду:
— Редер и я случайно оказались вместе с Гитлером в Гамбурге в день заключения соглашения. Когда ему было доложено об этом, он сказал Редеру: «Это самый счастливый день в моей жизни. Сегодня утром мой врач сообщил мне, что моя болезнь гортани не опасна, а в полдень я узнаю такую радостную политическую новость…»
Прошло некоторое время. Германия начала открыто строить флот настолько форсированными темпами, что это вызвало тревогу в английском общественном мнении. В Берлин приезжает лорд Кэннигхэм. С ним ведутся переговоры. А каков итог? Свидетель Шульте-Монтинг показывает:
— У меня создалось впечатление, что Кэннигхэм и Редер расстались друзьями. На прощание был дан завтрак в честь Кэннигхэма… Он заключил свою речь тостом, сказав, что отныне вопросы окончательно разрешены и нужно надеяться, что в будущем война между нашими флотами невозможна…
Гросс-адмирал Редер был, конечно, иного мнения. Но он достаточно корректный человек, чтобы разубеждать гостя. Лорд Кэннигхэм сам разубедится в этом, когда германские подводные лодки начнут пускать ко дну британские торговые корабли, когда созданный с помощью Англии нацистский флот выйдет на широкие просторы океана с лозунгом: «Боже, покарай Британию!»
Можно смело сказать, что Редер был, пожалуй, одним из немногих подсудимых, которые не только соучаствовали в агрессивном заговоре. Гросс-адмирал стоял у истоков этого заговора, и отнюдь не в качестве стороннего наблюдателя. Гитлер еще разъезжал по городам и весям Германии, ведя борьбу за власть, а Редер уже делал многое для того, чтобы создать прочный фундамент, на котором могло бы быть воздвигнуто коварное здание агрессивного заговора.
Больше чем кто-нибудь другой Редер знал, что процесс перевооружения Германии лишь чисто внешне начался в 1938 году и закончился в 1939 году. И это имело существенное значение для всей судьбы гросс-адмирала как подсудимого. Многие из предъявленных ему обвинений отпадут. Редеру есть кого благодарить за это. Но вот то, что останется, уходит своими корнями в далекие двадцатые годы, когда он являлся на доклад не к Адольфу Гитлеру, а еще к Гинденбургу, Мюллеру, Штреземану.
Редер пережил поражение в 1918 году. Он пережил позор Версаля. Однако пережить — не значит примириться. И Редер не примирился. Он проявил недюжинные способности, поразительную выдумку, чтобы, обойдя Версальский договор, вновь вооружить Германию.
Эрих Редер принадлежал к тому клану германских милитаристов, который борьбу за реванш начал задолго до прихода нацистов к власти. Редеру импонировали антиверсальские лозунги Адольфа Гитлера, но то были лишь лозунги, лишь пропаганда. А вот сам он уже тогда мог похвастаться тем, что на деле сломал хребет версальским ограничениям.
Редер, конечно, знал, что еще в 1927 году в меморандуме имперского министерства обороны указывалось: «Версальский мирный договор — это прежде всего договор, заключенный согласно международному праву, и таким образом обязателен для Германии». Этот межгосударственный акт имел приоритет перед конституцией германского рейха. В последней специально оговаривалось, что «условия мирного договора, подписанного в июне 1919 года в Версале, не могут быть изменены конституцией». Редер мог бы вспомнить и специальный германский закон от 27 июля 1927 года, запрещавший производство вооружения, его экспорт, импорт и предусматривающий уголовную ответственность за нарушение этого запрета.
Все отлично помнил и знал господин гросс-адмирал. И тем не менее пренебрегал этим в своей повседневной деятельности. С какой решимостью и подлинным искусством обходил он пороги Версаля!
Версальским договором запрещалось строить подводные лодки на территории Германии. Но ведь никто не воспрещал производить их на территории других стран. И с благословения командования военно-морского флота судостроительные верфи «Германиа» и «Вулкан» продают в Японию чертежи проекта германского подводного крейсера «У-142» и подводного миноносца «У-117». Там, на Тихом океане, германские военные конструкторы накапливали опыт строительства новых боевых кораблей. А заодно Редер направляет в Японию и германских морских офицеров для ознакомления с техникой подводной войны будущего.
Или взять «Инжениерсконтор фор Шипсбоу»… Что это такое? Ничего особенного! Редер готов объяснить: это германское конструкторское бюро для проектирования подводных лодок под вывеской голландской фирмы в Гааге.
А в 1930 году еще одно конструкторское бюро было создано в Финляндии. И когда Редер получил отчет о его деятельности по созданию новых образцов подводных лодок, он немедленно ассигновал на это дополнительные средства.
Постепенно Редер приходит к выводу, что пора уже начать производство отдельных элементов для подлодок и на территории своей страны. Германия ограничена в производстве подводных лодок, но ей не запрещали строить отдельные узлы для них по проектам, разработанным в конструкторских бюро Японии, Финляндии, Голландии.
Задолго до того как гросс-адмиралу пришлось занять место на скамье подсудимых в Нюрнберге, его ведомство выпустило в свет документ под броским заголовком «Борьба флота против Версальского договора в 1919–1935 гг.». Там указывалось:
«После подписания Версальского договора… какая бы то ни было практическая работа в области развития подводного оружия в Германии исключалась. И тем не менее спустя всего лишь три с половиной месяца после того, как 16 марта 1935 года было объявлено о восстановлении суверенитета Германии… вступила в строй первая германская подводная лодка. Затем с интервалами в восемь дней начали вступать в строй новые подводные лодки».
Чудо? Никаких чудес. Мы же видели, что фактически ни на один день не прекращалась в Германии работа по вооружению. Агрессор готовился к прыжку. И Редер делал все, чтобы к этому был готов военно-морской флот.
А попутно он произносил речи, пугая немецкого обывателя безоружностью Германии. Сохранился текст его выступления в Штральзунде 8 февраля 1928 года. Редер взывал там к своим слушателям:
— Подумайте о протяженности германского побережья на Балтийском и Северном морях, которое открыто для вторжения и для грабежа со стороны самого маленького морского государства, если мы и впредь не будем располагать современным подвижным военно-морским оружием, по крайней мере в рамках Версальского трактата.
Лгал, конечно, Редер. Он понимал, что никакое «маленькое государство» не собиралось нападать на Германию, но ему хотелось получить поддержку общественного мнения своей страны. И «Версальский трактат» поминался всуе: кто-кто, а уж Редерто знал, что ограничения, обусловленные этим трактатом, давно обойдены. Однако до поры до времени перед
