Владимир Губарев - Окна из будущего
— Что вы понимаете под словом "передовые"?
— В нашем деле есть некоторые особенности, которые характерны только для горных наук. Сейчас ученые много работают над тем, чтобы "доводить" месторождения до "кондиции", чтобы их разрабатывать.
— Можно сказать, что вы улучшаете природу?
— По крайней мере, стараемся это делать. Экономическая эффективность включает в себя и возможности современной техники, а потому есть определенные методы, позволяющие решать проблему комплексно, и именно такой подход мы по праву можем назвать "горным искусством". Иногда важны не только знания, но и интуиция, творческий подход.
— На конференции очень часто звучали слова "о безопасности страны", которая под угрозой. Что вы имеете в виду?
— Все очень просто. Минерально-сырьевая база — основа оборонной промышленности, и не случайно, что в прошлом она была на две три закрыта. Не надо объяснять, какое значение имеет тоже железо или топливо-энергетическое сырье… Буду более конкретен. Тот же уголь. Сейчас правительство ведет неверную политику. Отдаются привилегии нефти и газу, а уголь, мол, не нужен… Вот сейчас взрывают дома, а если вдруг (не дай Бог!) выйдет из строя газопровод, и тысячи городов, миллионы людей могут оказаться в катастрофическом положении. А уголь можно и по железной дороге подвезти, и на грузовиках, даже на лошадях можно… Лет двадцать назад меня пригласили в Литву и попросили оценить: нужно ли развивать торфяную промышленность или ее закрывать? Это было задолго до распада Советского Союза, то есть ситуация была совсем иная… Я поездил по республике, познакомился с месторождениями, с состоянием дел. А потом пришел в их ЦК партии и Совет Министров и сказал, что я ни в коем случае не уничтожал бы торфяную промышленность, так как она может потребоваться в каких-то условиях, а восстанавливать ее очень и очень трудно. Потребуется минимум десяток лет, чтобы подготовить специалистов и восстановить загубленное. К сожалению, меня не послушались… А как бы сейчас пригодилась эта промышленность в Литве, хотя там и есть атомная станция!.. Удельный вес угля в топливо-энергетическом балансе не превышает сейчас 12 процентов. В США же более пятидесяти! Но почему-то об этом наши реформаторы, обрушившиеся на угольную отрасль, не говорят… На наш взгляд, "угольная составляющая" должна быть минимум 25–30 процентов. На заседании Президиума РАН меня поддержали, приняли соответствующее постановление, направили его в правительство, но ответа никакого…
— Но ведь при сжигании угля образуется много отходов, экологи всегда протестовали против таких электростанций?
— Уже есть хорошие технологии, которые сводят на нет протесты экологов. Да и у нас создана в рамках программы "Экологически чистая энергетика" прекрасная технология, которая гораздо лучше американской. Нужно было всего 30 миллионов рублей, чтобы запустить ее. Это трубопровод, всего 264 километра, который идет из Белово на ТЭЦ-5 Новосибирска. В этом году денег на дают, следовательно, в будущем году потребуется уже 50 миллионов. А потом еще больше… Раз денег не дают, значит охранять некому, а там медные провода — их тут же разворовали. В данной технологии заинтересованы китайцы. Они хотят приехать и посмотреть. России это выгодно. Китайцы предполагают создать десять пультопроводов, они готовы нам платить за технологию.
— Они могут обратиться к американцам?
— У них технология хуже. На выходе им приходится жидкую суспензию сушить, а это процесс дорогой. У нас же процесс "мокрый", да и отходов в три раза меньше! Ясно, что китайцы предпочитают наши разработки.
— Да и дешевле им обойдется!'.. Но почему же столь выгодное дело, а правительство в стороне?
— Несовершенна система налогообложения, нет никаких гарантий, нет заинтересованности. Лучше пустить деньги, если они появляются, на торговлю, на банковскую деятельность, на бумажки, а в настоящих делах, развивающих отечественную экономику и промышленность, чиновники не заинтересованы. Такая уж система власти нынче в России.
— Существует представление, что мы безумно богатая страна по сырьевым ресурсам. Так ли это?
— Ответ и положительный, и отрицательные. Сырьевые ресурсы требуют освоения. Это большие затраты, да и времени требуется много. От разведки месторождения до получения готового продукта нужно от пяти до двенадцати лет. Но денег у нас нет, инвесторов у нас нет. Существующие законы не позволяют инвесторам как нашим, так и зарубежным, вкладывать средства в разработку месторождений. Я не сторонник передачи даже на время нашего сырья заграничным партнерам, но жизнь заставляет и пока у нас нет иного выхода. Был первый заход по продаже Удоканского месторождения меди, я был категорически против. На экспертом совете в правительстве я выступил против. Но все-таки месторождение было продано… Потом оказалось, что покупатели не в состоянии осваивать его. А в конце концов выяснилось: месторождение было куплено, чтобы не разрабатывать, а чтобы поддерживать высокие цены на мировом рынке на этот металл. Разве это разумная экономика?
— Вы анализируете, что происходит в бывших республиках Советского Союза? В том же Казахстане, Киргизии, например?
— Там активно работают американцы, японцы, китайцы. Но информации у нас мало. Раньше предприятия присылали нам ее, но теперь ситуация изменилась — ее просто скрывают, говоря, что речь идет о коммерческой тайне. Практически вся сырьевая база перешла в частные руки. Хотя государство и имеет половину в своей собственности, но люди уже умеют хорошо скрывать доходы… Как ни странно, огромные минеральные ресурсы из республик бывшего СССР растекаются по миру, а денег возвращается очень мало.
— Поговорим о другом… Почему и как вы обратились именно к этой области науки?
— Я родился в Москве. В 1941 году мой отец в числе 20 генералов был арестован. Он был генерал-лейтенант технических войск. Сталин обвинил их всех, что они "прозевали" войну (не он, а они!). Генералы были уничтожены, а нас, их детей, сослали в Красноярск. Там я вырос. В 49-м году увидел в газете объявление, что Норильский горно-металлургический техникум объявляет прием. Стипендия была высокая, и это определило мой выбор. Мне было 14 лет. О Норильске я и понятия не имел, а техникум находился в Красноярске на улице Ленина… Извините, не писали, что "Норильский", а просто "Горно-металлургический". Это позже я узнал, что кадры готовят для Норильского комбината. Сдал экзамены, получил подъемные и поехал на Север. Времена были тяжелые, мы пухли там от голода, но, тем не менее, нам предложили выбрать специальности. Их было две: "разработка полезных ископаемых" и их "обогащение". Я подумал, что "обогащение" что-то не совсем чистое, жулье, наверное, там, и я выбрал "разработку". Четыре года учился днем, а вечерами выходил на работу на рудники… Техникум закончил, но оставаться на Севере не хотелось, и я решил распределиться в Магадан.
— Подумали, что это юг?
— Хотя леса есть… Приезжаю в Магадан, а мне говорят, что горные техники им не нужны, но есть одно место на Чукотке. А там природа "лысее", чем у меня голова. Так погибла моя мечта о лесе. Но деваться некуда — денег нет, пришлось поехать. Однако и там горные техники не нужны, так как мастерами работают освободившиеся заключенные. Но, тем не менее, я начал работать на Чукотке… В конце концов я выбрался на "материк", поступил работать в проектный институт в Красноярске. В 1955 году нас реабилитировали, отца — посмертно…
— О его гибели вы узнали позже?
— Конечно… Его любимым праздником был День Красной Армии и флота, то есть "23 февраля". 13 февраля 1942 года "Тройка" приговорила его к высшей мере, а расстреляли 23 февраля…
— Вы из известной русской семьи, история которой тесно связана с историей России. Князья Трубецкие и Голицыны, бесспорно, являются гордостью народа…
— С Георгием Сергеевичем Голицыным мы состоим в одном Отделении РАН…
— Ваш род всегда конкурировал с родом Голицыных, и сейчас тоже?
— Это неточно. Трубецкие и Голицыны прежде всего возвеличивали Отечество, их соперничество — это прежде всего была забота о процветании России, именно поэтому они и остались в истории.
— И сегодня академики Трубецкой и Голицын продолжают славные дела своих предков?
— Звучит несколько возвышенно, хотя, не скрою, приятно это слышать. Хотя впрямую я не отношусь в тем Трубецким, которые взаимодействовали с Голицыными…
— Что вы имеете в виду?
— Всю жизнь меня спрашивают именно об этих отношениях, и уже после реабилитации я решил "поставить все точки над i". Вернувшись из ссылки, я пошел в Ленинскую библиотеку и засел за книги. Я знал, что мой дед был царем репрессирован и сослан в Сибирь…
