Герман Титов - 700.000 километров в космосе
Поздно ночью я лег в прохладную постель. Было тихо. В распахнутое окно заглядывало дерево, освещенное серебристым сиянием луны. Пахло влажной землей и какими-то незнакомыми цветами. Несколько минут я думал о своем полете в космос. Полет был самым сильным впечатлением в моей жизни. Порыв ветра, залетевший в комнату, надул гардину, как парус. Я поплыл под этим парусом и уснул. Проснулся, как всегда, рано. Вышел на улицу. Первое впечатление от Берлина: город цвел, как сад, расцвеченный флагами Советского Союза, Германской Демократической Республики, радужной гаммой национальных флагов всех стран социалистического лагеря.
Утром наша делегация посетила завод электроаппаратов. Мы прошли по всем цехам. Директор завода Гельмут Римаш рассказал о производственных достижениях коллектива, о том, что завод поставляет в Советский Союз оборудование для цементной промышленности и прокатных станов. Рабочие завода подарили мне пылесос.
— Чистить космическую пыль, — шутливо сказал секретарь парторганизации Вальтер Вагнер.
На вместительном, как стадион, заводском дворе, с четырех сторон окруженном пятиэтажными стенами цехов и до отказа заполненном рабочими, состоялся митинг.
— Весь немецкий рабочий класс равняется на Юрия Гагарина. В республике много гагаринских бригад. Теперь одна за другой возникают бригады имени Титова. Советская космическая ракета стала символом движения вперед для строителей новой Германии, — сказал начальник цеха переключателей инженер Герхард Торн. — Наш заводской митинг — живое свидетельство безграничной любви немецкого рабочего класса к Социалистической единой партии Германии. Никогда еще партия и народ не были так сплочены и едины, как в эти дни, когда Западную Германию трясет лихорадка военных приготовлений, когда дурман реванша пьянит легковесные головы по ту сторону границы, когда до нас доносится лязг американских танков, передвигающихся по улицам Западного Берлина.
На трибуну, украшенную живыми цветами, поднялась женщина — мастер Элли Нучан.
— Мой сын — танкист Национальной народной армии. Он — моя материнская гордость так же, как армия на границе гордость всего народа. Эс лебе геноссе Титов! — так закончила она свое краткое выступление, и десять тысяч голосов, как один человек, повторили:
— Хох, хох, хох!
В своем выступлении я рассказал о космическом полете и закончил его любимыми строками Тельмана из «Фауста» Гете, которые вождь немецкого народа привел в своем последнем письме:
Я предан этой мысли! Жизни годыПрошли недаром, ясен предо мнойКонечный вывод мудрости земной:Лишь тот достоин жизни и свободы,Кто каждый день за них идет на бой!
Я попросил показать мне Бранденбургские ворота, и наши машины направились туда. Невдалеке от них находилось здание Советского посольства. Над воротами на венчающей их колеснице, запряженной четверкой бронзовых коней, ветер во всю длину вытянул трехцветный флаг Германской Демократической Республики с государственным гербом посередине.
В сорока метрах западнее ворот проходила оплетенная колючими спиралями Бруно граница с Западным Берлином. Там, по ту сторону проволоки, свили свои осиные гнезда эсэсовцы, штурмовики, уцелевшие оберштурмбаннфюреры концентрационных лагерей.
Справа высилась громада рейхстага, выкрашенная светло-серой краской. На крыше бессильно повис запутавшийся в веревках незаконно вывешенный там флаг ФРГ.
У меня хорошее зрение, но ни одной исторической надписи, оставленной советскими солдатами, я не увидел на стенах рейхстага. Они замазаны и заштукатурены. На крыше под флагом ФРГ оборудован наблюдательный пункт английских оккупационных войск. Офицеры в бинокли глядели на нашу группу, подошедшую к проволоке, и тотчас сюда подлетел черный броневик, вооруженный пушкой и пулеметами.
— На крышу рейхстага частенько поднимаются знатные туристы из-за океана и оттуда разглядывают демократический Берлин, — объяснили нам народные полицейские, одетые в удобную форму зеленого цвета.
Невдалеке от рейхстага в сквере стоит памятник советским воинам, павшим смертью героев в сражениях с фашистами. Англичане обнесли его стеной из колючей проволоки, оставив узкий вход для советских солдат, круглосуточно стоящих там в почетном карауле.
Колючей проволокой спутаны и знаменитые Тридцатьчетверки — танки, штурмовавшие рейхстаг и поставленные на бетонный пьедестал.
У Бранденбургских ворот столкнулись два мира: светлый мир социализма, на знаменах которого начертаны слова «Мир. Дружба. Равенство. Братство», и черный мир капитализма, где человек человеку волк.
Проехав по оживленным улицам Берлина, мы направились на Маркс — Энгельс-плац. Более 200 тысяч берлинцев прибыли туда, чтобы выразить свою любовь к советскому народу, строителю коммунизма.
Одна за другой в чистое небо взлетали ракеты. Они взрывались в воздухе, и на землю медленно опускались парашюты, украшенные красными стягами, портретами Н. С. Хрущева, В. Ульбрихта, советских космонавтов. Величаво прозвучали над огромной площадью звуки государственных гимнов Советского Союза и Германской Демократической Республики.
Митинг открыл председатель Национального совета Национального фронта демократической Германии Эрих Корренс. Он предоставил первое слово Вальтеру Ульбрихту.
Вальтер Ульбрихт говорил около часа, дав точный и ясный анализ международных событий. По отзывам немецких товарищей, находившиеся на трибуне, это была одна из его сильнейших речей.
Вечером в актовом зале университета состоялось торжественное заседание Немецкой академии наук, на котором обстоятельный доклад о достижениях советских ученых в освоении космоса сделал профессор В. И. Яздовский. Я кратко сообщил о полете и ответил на вопросы ученых.
Президент Немецкой академии наук профессор Вернер Хартке вручил мне памятную медаль имени Александра Гумбольдта, автора книги «Космос», написанной в прошлом веке.
На второй день мы отправились в поездку по новой Германии. На всем двестикилометровом пути от Берлина до Магдебурга нас приветствовало население поселков и крестьяне, заканчивающие уборку урожая. По пути мы посетили сельскохозяйственный производственный кооператив «Единство». Ко мне, сияя от счастья, подбежала крохотная белокурая девочка. Я поднял ее на руки. Крестьяне аплодировали советскому офицеру и немецкой девочке, доверчиво обнявшей меня за шею.
Обычно по воскресеньям пустеет Магдебург. Жители его отправляются на берега Эльбы, в живописные рощи, на прохладные озера. Но на этот раз, несмотря на тридцатиградусную жару, все население осталось дома и вышло на улицы.
Магдебуржцы говорили:
— Нас с Советским Союзом так же невозможно разъединить, как знаменитые магдебургские полушария.
На центральной площади города, окаймленной старинными зданиями, состоялся многотысячный митинг. В конце митинга секретарь местной организации Союза свободной немецкой молодежи Э. Юнг доложил присутствующим на трибуне:
— Сформирован второй молодежный добровольческий полк «Магдебург». Он готов к защите социалистической республики.
Роты полка сомкнули свои колонны перед трибуной. Над ними взвилось ярко-синее знамя Союза свободной немецкой молодежи с эмблемой восходящего солнца. Полк запел «Интернационал», и это пение подхватила вся площадь.
Утром, распрощавшись с гостеприимным Магдебургом, мы направились в Лейпциг, На этот раз машины шли не по автостраде, а проселочной дорогой, пересекающей многие рабочие поселки и деревни. На полях заканчивалась уборка урожая. Тракторы с красными флажками вспахивали поля под зябь, комбайны убирали поля пшеницы.
— Дружба! Хрущев! Ульбрихт! — неслось вслед машинам.
На дорогу вышли горняки калийных копей и медных рудников с плакатами, на которых были написаны рапорты трудовых побед.
На горизонте, окутанном лиловым дымом индустриальных химических гигантов, возник город Галле. За славное революционное прошлое, насыщенное непримиримой борьбой с фашизмом, его называют «красным сердцем» Германии.
Тысячелетний город словно помолодел. В центре города вспыхнул летучий митинг, на котором я рассказал о полете «Востока-2».
Машины, засыпанные цветами, двинулись дальше. Они следовали по самой красивой улице города Галле, названной именем германо-советской дружбы. По улице с таким же гордым названием въехали мы и в город Лейпциг. Казалось, что весь путь от Берлина до Лейпцига — это сплошная нескончаемая трасса мира, дружбы и братства.
В Лейпциге мы побывали на международной ярмарке, а днем я и профессор В. И. Яздовский выступили на пресс-конференции, на которой присутствовало свыше шестисот журналистов, в том числе около ста из США, Англии, Франции и других стран Европы, Азии и Африки.
