Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №7 за 2004 год (2766)

В 1996 году деньги кончились… Тут-то и наступил момент преподнести подарок родной стране. Неунывающий Мюллер организовал общественно-некоммерческий фонд «Инзель Хомбройх» (владельцами которого являются Земля Северный Рейн-Вестфалия, город Нойс и округ Нойс), а сам остался председателем Попечительского совета Фонда, главным генератором идей и двигателем всех начинаний.

Говорят, что у Мюллера только один приличный костюм, что он занимается китайской гимнастикой и медитацией, никогда не читает газет и не смотрит телевизор. Но дела ведет очень грамотно – вокруг музея стоят постоянный стон и причитания, что денег нет, что «Земля» поддерживает его последний год, что не сегодня завтра общественность лишится своего «земного рая», а тем временем в парке идут необходимые работы, на «Ракетной базе» бодро крутится строительная техника, а к уже имеющейся коллекции вот-вот присоединится собрание семьи Ланген. Кроме того, фонд «Инзель Хомбройх» выдает стипендии литераторам (на это средств почему-то хватает).

«Инзель Хомбройх» нарушает все возможные правила и установления. Роскошный парк не является заповедником. В музее нет охраны и не соблюдается температурно-влажностный режим. Экспозиции представляют собой невообразимый салат из кхмерской скульптуры, персидских терракот, китайских бронз эпохи Мин, произведений Матисса, Арпа, Бранкузи и современных дюссельдорфских художников. Музей не стремится увеличивать число посетителей и публикует материалы о себе исключительно на немецком языке. Но при этом продолжает дружить с художниками, приглашать авангардных поэтов, устраивать замечательные концерты, фестивали и спектакли.

В апреле 2004 года известный американский журнал «Art News» поместил подборку материалов с интригующим названием «10 супермузеев, о которых вы ничего не слышали». Одним из десяти оказался «Инзель Хомбройх».

Алексей Лебедев, доктор искусствоведения | Фото автора

Роза ветров: Магия пасторали

Для историков и археологов французский регион Лангедок-Руссильон представляется землей обетованной: здесь была обнаружена древнейшая в Европе стоянка homo erectus (человека прямоходящего), здесь на протяжении двух тысячелетий окситанцы Лангедока и каталонцы Руссильона боролись с римлянами, вестготами и маврами, из этих мест вышли катары, считавшие дьявола творцом Земли. Для любознательного путешественника все эти факты, без сомнения, интересны, равно как и то, в какой цвет красит стены Каркасона луч уходящего солнца.

Полет от Москвы до Парижа растворяется в полусне, словно чуть умираешь, словно проваливаешься в серое пространство между мирами. Потом неожиданно и тяжко наваливается аэропорт «Шарль де Голль», путаный, крученый, раскиданный по пространствам, небрежно помеченный цифрами, буквами и подбуквицами. Вокруг снуют одетые в светлое аккуратные люди. Бесшумно змеятся эскалаторы, и прозрачные двери распахиваются пугающе внезапно. Улыбчивые служащие аэропорта упорно не желают понимать ломаный английский. Это уже Франция – говорит ум, но сердце пока настороженно молчит. И тут ты совершенно неожиданно понимаешь, что мы, русские, – те же французы, только в темных одеждах, скупее улыбающиеся, менее вежливые и реже говорящие друг другу приятные слова…

Ночь в Монпелье наполнена пряными ароматами и тропическим стрекотом. За гостиницей неустанно бормочет водопад. Среди канала бьет высокий фонтан и беспечные лебеди белыми кочками дремлют у берегов. Наутро, позавтракав «не по-русски» – салатом из фруктов в йогурте, стаканом сока и традиционным круассаном, решаю прогуляться по сонному еще городу, по кварталу Антигона, плоду гения Рикардо Бофилла. Закутанное в серую дымку небо не дает утренней прохлады, источая лишь влажный жар. Мимо стремительно, как в кинокомедии, проносятся старички и старушки на быстрых велосипедах. Растолстевшие в основании пальмы, больше похожие на гигантские ананасы, торчат на звонко-зеленых газонах среди олеандров. Из распахнутых окон звучат французские песни и душисто тянет свежесмолотым кофе.

Монпелье очень старый город. Новая архитектура – стекло и пластик – соседствует в нем с античными скульптурами и зданиями римской эпохи. Старая часть города – сложный лабиринт узких, тесных улочек среди домов, построенных еще в X веке. Настоящий живой музей. История бережно оставлена повсюду, чтобы не забывать.

Синий трамвай с прохладой кондиционера останавливается на площади де ла Комеди, рядом с великолепным зданием Оперы конца XIX века и помпезным кинотеатром «Гомон». Собор св. Петра похож на космический корабль, предсказанный в камне готическими мастерами. Он единственный уцелел во время религиозных войн. Рядом – старейший во Франции факультет медицины. Возле триумфальной арки на площади дю Пейру – изящный павильон с прудиком и конная скульптура, конечно же, в римском стиле. Широкую долину пересекает идеально сохранившийся римский акведук – грандиозный, разметающий все сомнения в нецивилизованности прошлых веков. Живописные пятна света лежат на земле под кронами платанов – странное иностранное кино.

…Французская кухня – отдельная песня. Скажу даже больше – опера. Подают огромную четырехугольную тарелку с маленьким произведением искусства в середине. Торчат там какие-то фигурные, несъедобные на вид штучки, соусы растекаются на два цвета, и второй, зеленый, ровной сеточкой струится по первому белому, а сбоку – ледяные шарики помидорного шербета. Неловко разрушать кулинарный шедевр, но обед есть обед. И вина – теплые красные, охлажденные белые и розовые – достойны отдельного рассказа… Терпкие, тонкие, резкие, ароматные и тягучие, со вкусом незнакомого солнца и жаркой пыли – живая кровь этой южной земли. И обязательно рядом – запотевший, старинной формы графин со студеной водой. А за стеклом веранды, в середине длинной уличной лестницы, бежит, струясь по узкому желобу, искристая вода. Пальмы одобрительно качают индейскими плюмажами. Мягко грассирует в уюте ресторана французская речь, выкидывая в теплую нереальность.

Монпелье основан в 985 году. 230 000 жителей. Город трех университетов. Каждый четвертый житель– студент. Старейшая в Западной Европе медицинская школа. Франсуа Рабле окончил медицинский факультет Университета Монпелье и читал здесь лекции. Памятники исторического центра: Урсулины, бывший женский монастырь, ныне Центр танца, собор Сен-Пьер, средневековая миква – ритуальная еврейская баня, построенная в XII веке, единственная хорошо сохранившаяся в Европе, Музей истории Монпелье, расположенный в крипте Нотр-Дам-де-Табль, Ла-Тур-де-Пэн – одна из 25 башен древней крепости. Интересно посетить планетарий с мультимедийным залом, оборудованный по последнему слову техники.

Город Сет на морском полуострове, изрезанный большими каналами, весь просматривается с горы Сен-Клер. Здесь высится крест и рядом часовенка, расписанная с французской непосредственностью местным художником так, словно никогда не было ни Рафаэля, ни Леонардо, а только Ван Гог и Леже. Маленькая фигурка Богоматери на куполе склонила головку в сторону города. В водах залива ровными штрихами прописаны устричные плантации, а вдали миражно намечены горы. Сизый простор моря, терракотовые крыши, утопающие в зелени сады… Пронзительно белые, какие бывают только на море, паруса у горизонта можно принять за чаек. Тут однажды родились Поль Валери, Жорж Брассенс и Жан Вилар.

На главном канале Сета проводятся уникальные лодочные бои. Это главная примета и достопримечательность города, веселый его аттракцион. Команды гребут навстречу друг другу, а бойцы, стоящие на носах лодок, пытаются длинными шестами сбросить противника в воду. Вдоль канала выстроены трибуны для зрителей. У моста даже есть белый монумент, издали похожий на нашу «девушку с веслом», но это местный «мужчина с шестом».

Сет основан в XVII веке. 42 000 жителей. Крупнейший рыболовный порт Южной Франции. радиционные праздники: рыболовный праздник Сен-Луи, религиозный праздник Сен-Пьер, День моря и рыбаков, лодочные бои с шестами (проводятся каждый год в августе начиная с 1666-го). Музей Поля Валери, музей Жоржа Брассенса (оба – уроженцы Сета и похоронены на Морском кладбище на горе Сен-Клер). В местных кафе и барах можно отведать знаменитых устриц, которых разводят в озере То.

У нас любят позлословить, что все на Западе механическое, ненатуральное – и вежливость, и улыбки, и готовность помочь. Но как же здорово, когда люди искренне приветливы и тактичны. Спасибо столетиям европейской культуры, воспитавшим уважение к личной независимости.

Белый Ла-Гранд-Мот необычен. Архитектура его напоминает высокотехнологичный ремикс на пирамиды инков. Город глядится в молочную бирюзу залива, тесно заставленного белыми яхтами, будто собрались они здесь со всего моря. Повсюду трепетное, почти языческое поклонение белому цвету. Вот и на частном пляже, отделенном от дороги песчаной волной дюны, тоже все стремится к белому. Белые буи на воде, белые зонтики над топчанами, белая одежда посетителей – загорелых не до смоляной крестьянской черноты, а в приятную меру.