Николай Михайлов - Над картой Родины
За последние тысячелетия берег здесь незаметно, но постоянно меняется — приподнимется земля, и океан отпрянет; опустится земля, и океан снова наступит. Отпрянет — и оставит сухой плавник на холмах среди тундры, чтобы потом путник ломал себе голову, кто это закинул стволы деревьев так высоко. Наступит — и уйдут под воду русла в низовьях рек, обозначаясь ложбинами морского дна при промерах.
Но как бы черта сибирского берега ни колебалась — она вся остается на пологой материковой отмели, которая уже дальше на севере, кое-где в тысяче километров от берега, крутой ступенью вдруг обрывается в пучины океана. Поэтому наши северные моря неглубоки. Из-за близости грунта море Лаптевых при сильном волнении взмучивается. Льдины-стамухи сидят на мели.
В Черном море зимой лишь северные заливы могут подернуться льдом, но и малому судну обычно ничего не стоит взломать эту корку. А в северных морях лед никогда не растаивает. Лишь в разгар скупого полярного лета кромка льда отступит от земли, и корабли Северного морского пути, встречая пловучие льдины, раскалывая ледяные поля, пойдут вдоль сибирского берега. Через три месяца снова все будет заковано в лед, и ледяной панцырь достигнет к маю толщины в два метра. Только в середине морей ударами ветра и волнением он будет взламываться, нагромождать торосы и в полыньях обнажать чистую воду, охлажденную почти на два градуса ниже нуля.
Но жизнь есть и тут, в арктических морях. Цепляясь бивнями, как багром, вылезает на льдину жирный морж. Оставляя косолапые следы на снежном насте, слоняется между торосами белый медведь, спугивает в воду тюленей. Белогрудые кайры, тучей поднявшись с птичьего базара, схватились с орланом — на уступах скал, как ванька-встанька, еще вращаются, не скатываясь, их остроконечные яйца, задетые при взлете, а в воздухе порхают выщипанные пушинки.
Опустись мы под лед в глубины моря — и там, в зеленоватой тьме, за сплетением полупрозрачных водорослей, тоже встретим живые существа: хищная зубатка таращит свои злые глаза, розовый моллюск, лежа на дне, то раскрывает, то закрывает раковину, цветная актиния, похожая на астру, своими лепестками захватывает рыбку. И в морях Арктики есть жизнь, по-своему богатая.
Но в студеной воде, долго прикрытой ледяным щитом от солнечного света, сравнительно плохо с первопищей — с растительным планктоном. А из-за первой ступеньки страдает и вся лестница океанской жизни.
Этого не скажешь о Баренцовом море, самом большом и самом глубоком из наших арктических морей.
Синей струей течет Гольфстрим через всю Атлантику, из Мексиканского залива к Шпицбергену. Поток в десять тысяч Волг несет с собой в Арктику тепло тропического солнца. За Шпицбергеном он вливает это тепло в Северный Ледовитый океан. Теплая, но соленая и потому тяжелая вода Гольфстрима уходит вниз и, остывая, продолжает тихо и незримо двигаться глубоко под ледяным покровом к полюсу и дальше.
Но еще перед Шпицбергеном ветвь атлантических вод отщепляется вправо от главного потока и Нордкапским течением заворачивает в Баренцево море. Там этот отпрыск Гольфстрима медленно крутится, погружаясь и отдавая тепло. Вот почему вся южная часть Баренцова моря остается в суровую зиму свободной от льда. Эта незамерзающая часть наших арктических вод равна по площади всему Черному морю.
Морозной полярной ночью под зеленовато-лиловым пламенем северного сияния Кольский залив весь курится клубами пара, но не замерзает. Иногда над заливом даже рождаются кучевые облака. На этих берегах зимой теплее, чем в Москве.
Белое море южнее Баренцова, но туда не заходят теплые воды, и его надолго сковывает лед. Лишь ледокол в силах вывести зимой судно из Архангельска, нашего главного лесного порта. А в Мурманске на Баренцовом море круглый год распахнуты ворота в Атлантику и Арктику. Туг у нас — близкий и свободный выход на просторы Мирового океана.
Но мы не забываем: где выход, там и вход.
В истории еще не было случая, чтобы выход в море через Мурман послужил русскому народу для каких-нибудь захватов. А обратное бывало, и не раз. Мы помним, как сто лет назад наши поморские города и селения горели под английскими ядрами. Помним, как в гражданскую войну американцы и англичане вгрызались в наш Север, чтобы подать руку Колчаку и ударить на советскую столицу.
Сейчас этот вход открыт для друзей и заперт для врагов.
Под защитой Северного флота растет Мурманский порт, самый северный из больших портов мира. Первое время он был лишь зимней заменой замерзающего Ленинградского порта, а потом, когда советские геологи открыли у него под боком хибинские апатиты, получил свой собственный груз и стал работать круглый год.
Круглый год в Баренцовом море траулеры ловят рыбу — треску, сельдь, пикшу, морского окуня — и свозят в Мурманск, где сложился один из наших крупнейших рыбопромышленных центров. Рыба так же могла бы стать гербом Мурманска, как Астрахани. Рыбный комбинат здесь вырабатывает более шестидесяти изделий из рыбы.
Как раз тут, в Баренцовом море, единственном из арктических морей, вода хорошо перемешивается, чего недостает Балтийскому и Черному морям. К северу от Мурмана соленые атлантические воды уходят на глубину и несут вниз кислород. А оттуда на их место поднимаются воды со дна, увлекают питательные соли наверх, где под лучами света бурно развивается планктон. Перемешиванию вод помогают еще приливы и отливы. За лето в одном кубическом километре воды Баренцова моря образуется до 5 тысяч тонн планктона. Косяки сельди и трески приходят сюда из Северной Атлантики на откорм, на жировку.
Второй наш крупный рыбопромышленный район — моря Дальнего Востока.
На всем Тихом океане самая длинная береговая линия — у нас. Она тянется от корейской границы до мыса Дежнева по прямой почти на пять тысяч километров, а с извилинами — не меньше, чем на двадцать. На юге к берегу подплывают тропические рыбы, яркие и пестрые, как бабочки, а на севере и летом к воде со скал спускаются снежники. У берегов дальневосточные моря, охлаждаемые материком, зимой замерзают, у Шантарских островов не все льдины успевают растаять за лето. А со стороны океана ветви течения Куросио круглый год вливают теплую воду.
Советский Союз — крупнейшая тихоокеанская страна. Не нужно забывать, что Тихий океан, при всей широте своей, сближает нашу землю с главными районами Китайской Народной Республики, с Вьетнамом, а также и с Японией, Соединенными Штатами Америки, Канадой, Филиппинами, Индонезией, Австралией.
Тихий океан прилегает к нашей стране тремя морями, ограниченными цепями островов, — Беринговым, Охотским и Японским. А у Петропавловска-Камчатского он и сам примыкает к материку, лижет волнами подножье вулканов. В ясную погоду с океана за сотни километров видно, как курится Ключевская сопка.
Тихоокеанские моря велики: Японское море крупнее Черного более чем вдвое, Охотское — вчетверо, а Берингово — впятеро. Черное море глубоко, а они вдвое глубже.
Как и Черное море, эти моря залили прогиб геосинклинали. Геосинклиналь еще живет: вздымающиеся хребты рядом с величайшими глубинами, клокочущие вулканы, жестокие землетрясения. На месте наших тихоокеанских морей суша ушла под воду сравнительно недавно.
Дно Японского моря опустилось низко, а седла проливов, ведущих в него из океана, высятся барьером, и глубоководные океанские животные сюда не проникли. Охотское же и Берингово моря не отгорожены таким высоким порогом, и только там, в этих двух морях из двенадцати, мы можем поднять наверх диковинные существа, обитающие на глубинах океана, — с телескопическими глазами, светящимися боками и ощеренной пастью.
Жизнь в наших тихоокеанских морях, на стыке океанских и материковых вод, разнообразна и обильна.
Одни из рыб в этих морях и живут и мечут икру — так поступает сельдь. Другие живут здесь, а на нерест уходят в реки: так ведут себя лососевые рыбы — кета и горбуша. А третьи приплывают сюда только на откорм: в Японское море с теплого юга до последних лет заходили косяки некрупной, но жирной сардины — иваси.
Рыбы здесь множество. Весною сельдь идет на нерест к сахалинскому берегу так плотно, что иной раз чайки стоят на спинах у рыб; случается, штормы выносят икру на отмель и нагромождают высоким валом; бывает, молоки окрашивают море в белый цвет и, разливаясь как масло, тушат волны. Траулер берет полный груз камбалы за какие-нибудь двое-трое суток. Лососи входят в устья речек и забивают все русло.
В Беринговом море киты пускают фонтаны охлажденного пара. На лежбищах Командорских островов размножаются морские котики. По дну около камчатских берегов передвигаются несметные полчища крабов. Под водой разрослись леса из водорослей.
Рыба, жир китов, мех котиков, крабы, ценные водоросли — на эти богатства много набегало охотников. Царское правительство не смогло достойно защитить дальневосточные моря и земли, открытые, изученные и обжитые русскими. Оно за бесценок, за какие-то семь миллионов долларов, продало американцам Аляску, разрешило им обогащаться чукотской пушниной; пустило японцев на Сахалин и Курилы, открыло им доступ к нашей рыбе.
