Уильям Андерсон - «Наутилус» у Северного полюса
Совещание в Белом доме
В учении «Страйкбэк» и в последовавших маневрах с английскими противолодочными силами «Наутилус» действовал очень эффективно и «потопил» много кораблей. Возможности подводной лодки «Наутилус» произвели потрясающее впечатление на английских моряков.
Во второй половине октября мы взяли курс на запад, и к концу месяца «Наутилус» снова пришел в Нью-Лондон. Вскоре после прибытия я вылетел в Вашингтон для отчета об участии в учении «Страйкбэк» и о нашем полярном походе. Доклад об исследовании льда и рекомендации по дальнейшим исследованиям были составлены; у меня создалось такое убеждение, что при наличии усовершенствованного навигационного оборудования, в том числе компасов, атомная подводная лодка могла бы легко достигнуть Северного полюса.
Я покинул Пентагон с чувством разочарования, так как казалось, что не смог убедить командование в важности похода, совершенного «Наутилусом». Когда я медленно спускался со ступенек главного входа, я увидел военно-морского адъютанта президента капитана 2 ранга Орана, с которым случайно познакомился шесть месяцев назад. Мы обменялись рукопожатиями, и я кратко рассказал ему о плавании «Наутилуса» подо льдом и о том, что мы были в ста восьмидесяти милях от Северного полюса. Оран очень заинтересовался деталями похода и спросил, не смогу ли я зайти на следующий день в его кабинет в Белом доме, не говоря никому об этом. Конечно, я ответил положительно.
На другой день я дал Орану полный отчет о походе. Затем он задал мне вопрос:
— Как вы полагаете, смог бы «Наутилус» совершить кругосветное плавание в подводном положении?
— Если нам будет дано время и ядерное топливо, то несомненно сможет, — ответили.
Очень скоро наши взоры обратились к висевшей в кабинете огромной карте мира. Мы говорили о плавании подводной лодки «Наутилус» вокруг земного шара разными подводными путями и о возможности перехода из одного океана в другой через Северный полюс под паковыми льдами. Чем больше мы размышляли над последним вариантом, тем больше он нас интриговал.
Откровенно говоря, в начале обсуждения этой темы я думал о кругосветном плавании как о чем-то отдаленном, возможном лишь года через два-три. В моем официальном отчете о походе 1957 года я предложил скромную цель: осуществить еще одно подводное арктическое исследование. Ввиду связанных с этим опасностей и безразличия некоторых кругов к нашему походу 1957 года, мне не приходило в голову, что можно получить официальную поддержку идеи перехода из Тихого в Атлантический океан, а на воображение и энтузиазм Белого дома и авторитет адмирала Бэрка и его аппарата я не рассчитывал. Оран предупредил меня о строжайшей секретности и спросил, могу ли я возвратиться приблизительно через неделю, чтобы сделать доклад всему его отделу в Белом доме о нашем походе 1957 года.
— Все, что вы прикажете, сэр, — ответил я.
Затем я отправился в Нью-Лондон, чтобы снова присоединиться к экипажу подводной лодки. Через неделю после этого я вновь был в Вашингтоне. На докладе присутствовало около тридцати работников Белого дома, включая Адамса и Хэгерти.
Хэгерти задал вопрос, который был поставлен мне раньше Ораном и который, я уверен, занимал многие умы:
— Может ли ваша подводная лодка совершить кругосветное плавание в подводном положении?
— Да, сэр, — ответил я снова. — Это зависит от возможности располагать необходимым временем и ядерным топливом.
Хотя ничего не было сказано официально или неофициально, тем не менее я ушел с совещания с убеждением, что Белый дом проявил более чем обычный интерес к подводной лодке «Наутилус» и к ее полярному походу. Я прошел с Ораном обратно в его кабинет, и там около часа мы опять обсуждали возможность будущего трансполярного перехода, согласившись с тем, что самым важным моментом всякого кругосветного плавания будет переход из Тихого в Атлантический океан под ледовым покровом через Северный полюс.
Когда я уходил, Оран снова попросил меня не разглашать цели моего посещения Белого дома и ни с кем не обсуждать возможного перехода подводной лодки «Наутилус» через полюс. Предполагая, что Белый дом предложит мне выполнить этот переход, я, возвратясь в Нью-Лондон, написал формальное письмо в Пентагон, настаивая, чтобы «Наутилусу» разрешили совершить второе полярное плавание в 1958 году. Если бы обсуждение в Белом доме имело результатом принятие определенного плана, то нам потребовалось бы дополнительное навигационное и гидролокационное оборудование. Утверждение плана полярного похода подводной лодки «Наутилус» в 1958 году послужило бы основанием для установки этого оборудования на лодке.
Обдумывая предстоявшее плавание, я начал размышлять о походе 1957 года. На основании этого похода я не рекомендовал бы переход через полюс в 1958 году, если бы решение вопроса предоставлялось мне. Тем не менее я написал в Белый дом, что, по моему мнению, этот переход может быть совершен. Затем я начал обдумывать тысячи разных деталей, но, поклявшись хранить тайну, мог только изучать и ждать. Прошло шесть недель — никакого официального ответа не было. Все, что я знал из короткого и отрывочного телефонного разговора с Ораном, ограничивалось словами: «Идет подготовка».
После моего посещения Пентагона высшее командование заинтересовалось идеей кругосветного плавания. Небольшой группе офицеров было поручено исследовать возможность перехода. Они, подобно мне, высказывались положительно. Вскоре после этого адмирал Бэрк доложил президенту о том, что «Наутилусу» следовало бы предоставить возможность попытаться совершить переход в следующее лето. Президент отнесся к этому с большим энтузиазмом. Предлагаемый нами полярный переход сделался в некотором роде любимым проектом президента.
Этот переход превратился в самую большую тайну в истории военно-морских сил мирного времени. Нужно было сначала совершить переход и только потом объявить об этом, чтобы избежать преждевременного фиаско. О деталях готовящегося похода знала только небольшая группа людей в правительстве. В январе 1958 года мне было приказано как можно скорее представить доклад в секретариат начальника управления боевого использования подводных сил контр-адмирала Дэспита. Когда я мчался поездом в Вашингтон, мною овладели опасения, не допустил ли я где-нибудь ошибки?
В Пентагоне совместно с начальником отдела подводной войны капитаном 2 ранга Уокером мы прибыли к адмиралу Дэспиту, который попросил выйти своего главного секретаря и запер дверь. Когда мы сели, он, посмотрев на меня, сказал:
— Андерсон, как вы смотрите на то, чтобы «Наутилус» совершил переход из одного океана в другой через Северный полюс?
Затем он рассказал о предложении, сделанном Бэрком президенту, и о живом интересе последнего к такому переходу.
К тому времени я тщательно обдумал эту идею. У меня не оставалось сомнений, что начало перехода «Наутилуса» от кромки паковых льдов в районе Гренландия — Шпицберген, как ив 1957 году, будет благополучным. Глубины там очень большие. Я знал, что трудности ожидают нас на другой стороне — в Беринговом проливе и в Чукотском море, так как там мало водного пространства, чистого ото льда.
Если смотреть с высоты, то эта зона напоминает громадную воронку с узким горлышком — Беринговым проливом, — направленным к югу. Здесь льды более беспорядочны и более опасны, чем на Гренландской стороне. Относимый ветром к югу к стенкам воронки, которыми являются побережье Аляски и Сибири, лед набивается в узкий проход и нагромождается там слой за слоем на неровные береговые линии, в результате чего становится намного толще льда, находящегося у Северного полюса. Но хуже всего то, что глубины Берингова пролива и Чукотского моря очень невелики, в среднем не более сорока метров, а этого недостаточно даже для обычного плавания подводных лодок. Если подводная лодка встретит в этих водах глубоко сидящий лед, то она, возможно, не сможет пройти под ним или обойти его. Чистой воды под килем и над рубкой будут оставаться считанные метры.
И все же переход можно осуществить, я уверен в этом. В таком духе я и дал ответ.
Одно совещание следовало за другим. В Вашингтон вызвали Лайона. Он согласился с моим решением совершить переход из Тихого океана в Атлантический, начиная с самого трудного участка перехода. Ни тогда, ни позднее мы не могли быть абсолютно уверены, что сможем его совершить. Пусть это плавание будет носить исследовательский характер. Если существует какая-либо возможность пройти, решил я, то мы ею воспользуемся и пройдем. Если мы обнаружим, что лед слишком опасен, то примем решение на месте. Я знал также, что не буду подвергать «Наутилус» и его экипаж неоправданному риску.
Оставался вопрос: когда совершать переход, зимой или летом? Зимой полярный паковый лед распространяется далеко в узкий и мелкий Берингов пролив. В теплые месяцы его кромка перемещается почти к краю глубокого Арктического бассейна. Будущее может доказать ошибочность моего суждения, но на основании тех небольших знаний, которые у нас были в то время, казалось логичным начинать переход летом, тем самым сводя к минимуму время перехода подо льдом в неглубокой воде. В качестве ориентировочной даты было намечено 8 июня.
