Сергей Чуркин - Спецслужбы мира за 500 лет
В этом же 1555 г. Р. Ченслор прибыл в Россию на двух кораблях с поверенными образованного в Англии Московского общества, чтобы заключить торговый договор с русским царем. Иван IV выдал англичанам торговую грамоту, объявив, что они могут торговать во всех городах России свободно и беспошлинно. Торговые дома Московской компании появились создавались в Холмогорах и в Вологде. Это был большой успех английской дипломатии и английской разведки.
В 1556 г. Ченслор отплыл в Англию с караваном из четырех загруженных товарами кораблей, на одном из которых находился русский посол вологжанин Осип Григорьевич Непея. Так вышло, что Лондона достиг только корабль с послом, остальные утонули во время бури, погиб и Ричард Ченслор.
В 1557 г. Непея вместе с английским послом Энтони Дженкинсоном вернулся в Россию. В Москву они привезли «мастеров многих, дохторов, злату и серебру искателей и иных многих мастеров», в числе которых был ученый-физик Стандиш. Последний имел множество бесед с русским царем, и Ивана IV особенно интересовали вопросы изготовления «огненного зелья».
Между тем работа английской разведки продолжалась. В 1558–1560 гг. Дженкинсон, получив от Ивана IV охранные грамоты, совершил путешествие из Москвы по Волге до Каспийского моря и обратно. Результатом его поездки стали не только официальные отчеты, но и самая подробная на тот момент карта России, Каспийского моря и прилегающих территорий, изданная в Лондоне в 1562 г. под названием «Описание Московии, России и Татарии».
Несколько позже разведку в западных российских землях начали иезуиты, которые в 1564 г. утвердились в Речи Посполитой.
Чтобы обеспечить принятие выгодного для России решения во время Ливонской войны 1558–1583 гг., наряду с обычными дипломатическими средствами того времени Висковатый в 1562 г. привлек на свою сторону приближенных датского короля, которых, пользуясь современной терминологией, можно называть «агентами влияния» политики русского государя.
А в 1567 г. в Китай прибыло первое официальное русское посольство.
Одной из наиболее интересных военно-политических разработок, реализованных в правление Ивана IV, следует считать систему обеспечения охраны южных рубежей государства. Во второй половине XVI в. пространство между верховьями Оки и Дона таило угрозу вторжений со стороны Крымского ханства. Требовалось коренным образом улучшить оборону на этом участке. Одним из организаторов пограничной стражи был «государев слуга и воевода» М. И. Воротынский. Под его руководством во второй половине XVI в. была создана Большая засечная черта, в народе называвшаяся Поясом Богородицы. Задачей крепостных гарнизонов было не допустить прорыва степняков к центру Московского государства по так называемому Муравскому шляху, который начинался у Перекопа и выходил к Туле.
К середине XVI в. ручное огнестрельное оружие занимало значительное место в арсенале русского воинства, а стрелецкое войско составляло одну десятую часть всей армии. Главой оружейного дела являлся боярин-оружничий, начальник Оружейного приказа, ведавший вопросами производства стрелкового оружия. В его распоряжении находилась особая группа «самопальных государевых стрелков», в которую принимали без сословных ограничений. Служивший в конце XIX в. помощником директора Оружейной палаты полковник Л. П. Яковлев, опираясь на архивные документы, писал, что кандидатов в стрелки отбирали из молодых, ловких, сильных, грамотных людей разного звания, умевших стрелять из пищалей.
Для поступления в стрелковую команду желающий подавал главе Оружейного приказа челобитную, где описывал свои положительные качества и способности, после чего опытные стрелки принимали у него экзамен по стрельбе. Испытание проводили в поле пятью выстрелами на расстоянии в 25 саженей (53 м), мишенью служил квадрат со стороной в четверть сажени (53 см) и центральным кругом диаметром в полвершка (около 2 см). «Экзаменаторы» давали заключение, оценивая как профессиональные, так и моральные качества кандидата, поскольку стрелки входили в ближайшее окружение государя.
На вооружении государевых стрелков находилось не только гладкоствольное, но и нарезное оружие – винтовальные (или винтованные) пищали, которые в зависимости от числа нарезов назывались «шестерики» и «восьмерики». Дальность стрельбы из нарезных ружей была больше, чем из гладкоствольных, в два раза, а кучность – в четыре-пять раз, что фактически делало мастеров «огненного боя из пищали» снайперским подразделением, обеспечивавшим безопасность государя и способным выполнять «особые поручения».
В «Описи Московской Оружейной палаты»[22] имеется более десяти образцов нарезного длинноствольного оружия XVI в. Указанные образцы имеют калибр 3,3–4 линии (8,4–10,2 мм) и длину ствола 35–40 дюймов (600–1015 мм). Некоторые образцы оружия в «Описи…» названы аркебузами, одна из них принадлежала князьям В. В. и А. В. Голициным. Число нарезов не всегда было четным: некоторые образцы имеют семь нарезов.
Э. Дженкинсон, представлявший в Москве интересы английской Московской компании и английской разведки, в 1557 г. был свидетелем стрелкового смотра. Он писал:
«В поле, за предместьями Москвы <…> для стрельбы из ручного огнестрельного оружия был устроен род ледяного вала в шесть футов (183 см)[23] вышиною и четверть мили (400 м) длиною из кусков льда толщиною в два фута (31 см). В шестидесяти ярдах (55 м) перед валом были сделаны на небольших кольях подмостки, назначенные для помещения самих стрелков. <…> Когда царь занял свое место, пищальщики направились к упомянутым выше мосткам и, выстроившись на них, открыли огонь по ледяным мишеням, стрельба их продолжалась до тех пор, пока последние не были окончательно разбиты пулями».[24]
Таким образом, с полной уверенностью можно говорить, что уже во второй половине XVI в. в окружении первого русского царя было сформировано элитное стрелковое подразделение со снайперской подготовкой, готовое выполнять личные специальные задания правителя и постоянно совершенствовавшее свои знания и практические навыки. Представляя, какой опале или казни мог подвергнуть нерадивого слугу (читай – холопа) государь, можно достаточно уверенно утверждать, что уровень практической, теоретической и моральной подготовки ближних государевых стрелков соответствовал требованиям того времени, а возможно, в чем-то и превосходил среднестатистические стандарты. При этом, конечно, надо понимать, что высокий уровень подготовки был характерен только для ограниченного круга допущенных к царской особе доверенных лиц. Общий уровень подготовки остальной части стрелецкого войска был на порядок ниже.
В тот же период в Европе, а затем и в России получило распространение короткоствольное огнестрельное оружие: пистолеты (пистоли) с колесцовым, а позднее кремневым замком; оно пользовалось популярностью не только у военных, но и у горожан. Во многих странах и отдельных городах Европы власти, обеспокоенные возможностью применения «дьявольского оружия» для осуществления политических убийств, запрещали владение пистолетами без специального разрешения; карой служило публичное отрубание руки. Однако повсеместное распространение нового оружия сдерживали не столько репрессивные меры, сколько его высокая стоимость: даже в армиях крупных государств того времени лишь в отдельные привилегированные кавалерийские подразделения поступали на вооружение пистолеты.
Уже в XVI в. изготавливались многозарядные пистолеты. В указанной «Описи…» числится «револьвер германский, XVI в., о трех выстрелах…».[25] Указанный образец имел трехзарядный барабан, вращающийся на специальной оси. Калибр оружия – 6,5 линий (16,5 мм), длина ствола – 9,5 дюймов (240 мм). Чаще всего истинные возможности короткоствольного (особенно многозарядного) оружия наиболее адекватно оценивались в большинстве тех государственных и «не совсем государственных» структур, которые в настоящее время определяются как «специальные».
Что касается борьбы с «врагами внутренними», то уже в 1559–1560 гг. царь использовал главу Посольского приказа Висковатого в качестве противовеса Адашеву и Сильвестру. Как это часто бывает и в наши дни, через десять лет преданной службы они были подвергнуты опале. Иван IV впоследствии писал, что они-де «государилися, как хотели», а с него «государство сняли», что он был государем на словах, а не на деле. Возможно, в основе решения об опале лежало стремление царя проводить абсолютно самостоятельную – самодержавную – политику. Также вероятно, что опала была следствием интриг со стороны родовитых бояр, недовольных политикой царских фаворитов. В 1560 г. Сильвестр был отправлен в ссылку, а Адашев арестован и при малоизвестных обстоятельствах умер в 1561 г.
В области сыска также происходили структурные изменения. Разбойная изба перестала быть монополистом. В 1564 г. был создан Земский приказ, рассматривавший разбойные и «татейные» дела по Москве и Московскому уезду, в обязанности приказа входило и наблюдение за безопасностью и порядком в столице и окрестностях. В селе Коралово (ранее Караулово), которое принадлежало одно время возглавлявшему «татейный» сыск дьяку Бухвостову, в XVIII в., при перестройке дворов князьями Васильчиковыми, новыми владельцами земель, была обнаружена подземная церковь и напоминающие камеры для заключенных кельи времен Ивана Грозного. Можно предположить, что в них, в условиях строжайшей тайны даже от ближайшего окружения царя, содержались лица, обвиненные в государственной измене; не исключено, что там же происходили секретные допросы, чинились секретные казни, а отпевали казненных в тайной подземной церкви.
