Крах Третьего рейха - Сергей Яковлевич Лавренов
При таком исходе операции союзников Гитлер не сомневался, что Рузвельт и Черчилль проиграют предстоящие выборы в своих странах и на смену им придут менее решительные политики. Итогом стал бы развал коалиции. Потеряв поддержку союзников и встретив непреодолимую оборонительную систему на подходах к Украине, Сталин, по мнению Гитлера и Бормана, должен был согласиться на переговоры, в результате которых Гитлер планировал оставить за собой Прибалтику, Украину и Белоруссию.
Передышка позволила бы расправиться с англичанами и накопить силы для нового рывка на Восток. Однако на одном из этапов подготовки операции произошла утечка информации, и Сталин оказался в курсе происходящего. Планы поссорить союзников пошли прахом. С этого момента Борман, втайне от остальной гитлеровской верхушки, начинает предпринимать собственные шаги по спасению рейха.
На что продолжало надеяться нацистское руководство, видно из фрагментов письма Геббельса Гитлеру, написанного предположительно в конце 1944 года:
«...Наше самое существенное преимущество в дальнейшем ходе войны заключается, на мой взгляд, в том, что нам противостоит крайне неоднородная коалиция противников. Западный и восточный вражеские лагеря разделены между собой горами противоположных интересов, которые сегодня не проявляются лишь потому, что обе группы движимы стремлением сначала уничтожить нас, а затем уже перейти к решению своих собственных конфликтов... Благодаря военным успехам западные державы стали чувствовать себя более уверенно по отношению к Сталину, но Сталин со своей стороны ищет возможность создать на юго-востоке свершившиеся факты, так как он точно знает, что при своем продвижении он как раз в этом чувствительном пункте натолкнется на англо-американские и особенно английские интересы, что может при известных обстоятельствах привести его к тяжелому и непоправимому конфликту с западными государствами...
Возникает вопрос: склонна ли вообще одна из сторон вступить с нами в переговоры, и если да, то какая? Я мало возлагаю надежд в настоящее время на западную сторону, хотя это, естественно, было бы самым логическим разрешением конфликта... Даже, если бы, например, Черчилль втайне и желал такого решения, в чем я сомневаюсь, он не мог бы практически осуществить его, так как он связан по рукам и ногам внутриполитически и должен был бы к тому же опасаться, что Сталин при малейшей попытке в этом направлении опередит его... Другое дело с Советским Союзом. Внутриполитически Сталин никоим образом не связан. Он может принимать далеко идущие решения, не нуждаясь в предварительной подготовке общественного мнения своей страны. Он пользуется славой хладнокровного реалиста, в чем Черчиллю полностью отказывают. Факты показывают, что Советы планомерно преследуют свои державно-политические цели и умеют использовать благоприятный момент. Но Сталин не был бы человеком хладнокровного расчета, если бы не знал, что рано или поздно он должен будет столкнуться с западными государствами и что нельзя допустить до того, чтобы истечь кровью на восточном фронте и тем более чтобы англичане или американцы овладели подавляющей частью германского военного потенциала. Другими словами, наступил момент, когда во вражеском лагере начинают опять играть свою роль обнаженные державно-политические интересы, а наши политические и военные шансы благодаря этому значительно возросли.
Мы располагаем сильным союзником — Японией. Япония целиком заинтересована в том, чтобы мы каким-либо образом договорились с Советским Союзом. Это является, так сказать, вопросом жизни или смерти в ведущейся Японией войне... Наши надежды на союзников в Европе теперь уже бесплодны, так как они сами сдались. Мы имеем еще в руках один шанс, который мы бросим на чашу весов, не навредив этим серьезно делу нашей великой исторической победы на востоке. Такой поворот в ходе войны германский народ приветствовал бы с глубочайшим удовлетворением. Мы получили бы свободу действий на западе, а англичане и американцы не смогли бы под тяжестью таких событий продолжать войну неограниченное время. То, чего мы достигли бы этим, не было бы той победой, о которой мы мечтали в 1941 году, но это было бы все же величайшей победой германской истории. Жертвы, которые принес германский народ в этой войне, были бы полностью оправданы. Опасность на востоке хотя и не была бы окончательно устранена, но мы были бы подготовлены к ней на будущее. Это еще вопрос, когда наш народ проявляет больше способностей: в опасности или вне ее...»
Но М. Борман никогда не строил иллюзий в отношении подобных планов и приступил к реализации собственного стратегического замысла. План Бормана заключался в послевоенном объединении нации и воссоздании в Германии государственной системы нацистского типа. Основой для этого должно было стать сохранение финансовых ресурсов партии. При помощи этих средств Борман предполагал добиться: освобождения немецкого народа от оккупации и объединения германского общества по расовому признаку. По сути дела речь шла не просто о послевоенном возрождении Германии, а о создании «Четвертого рейха». В дальнейшем предполагалось экономическое и федеративное объединение Европы и создание Европейского арбитражного суда. Ведущую роль в новой Европе должна была играть Германия.
Борман сумел заручиться согласием крупнейших германских промышленников и финансистов, более озабоченных проблемой сохранения собственных капиталов и недвижимости, чем спасением гитлеровского режима. К лету 1944 года были определены основные методы сокрытия германских капиталов и каналы перевода их за рубеж.
Личным консультантом Бормана в подобных операциях стал президент «И. Г. Фарбениндустри» Шмиц, получивший почетное звание «тайного советника» НСДАП.
Многие крупнейшие немецкие корпорации в принципе могли бы сберечь значительную часть своих богатств и без поддержки Бормана. Несмотря на закон об ограничении экспорта капитала, они умудрялись создать ряд фирм и банков в нейтральных государствах. Формально во главе подобных фирм ставились граждане этих стран, но реально контрольный пакет акций (или предприятия целиком) принадлежал германским корпорациям.
Кроме зарубежных фирм, куда НСДАП осуществляла перевод партийных денег централизованным образом, в нейтральных государствах еще более активизировался процесс создания подставных фирм. Через них германские капиталы под видом инвестиций нейтральных государств поступали на международный финансовый рынок.
10 августа 1944 года М. Борман собрал в Страсбурге глав немецких промышленных династий. Им предстояло окончательно утвердить финансово-экономическую программу возрождения германского рейха.
Реалистичный подход Бормана, прозвучавший в его кратком выступлении, импонировал германским промышленникам. Это выступление во многом шло в разрез с философией обреченности Гитлера, который, выступая перед этими же промышленниками 4 июля в Оберзальцбурге, заявил, что если война будет проиграна, то переориентировать экономику на мирное производство будет уже ни к чему.
В Страсбурге речь шла не только о спасении капиталов, но и о вывозе новейших военных технологий за рубеж, подготовке базы для продолжения начатых исследований.
О том, как предполагалось это осуществить, можно
