Эффект матового стекла. Книга о вирусе, изменившем современность, о храбрости медработников, и о вызовах, с которыми столкнулся мир - Коллектив авторов
У должности Николая Осадчего сложное название: заместитель главного врача по медицинской части для работы по гражданской обороне и мобилизационной работе. Военный врач, он всю жизнь занимается чрезвычайными ситуациями: служил на флоте, участвовал в поднятии подводной лодки «Курск». «Честно говоря, в марте 2020 года я просто почувствовал себя в своей стихии. Как обычно, самое сложное – первые дни, когда важно правильно организовать работу, поддерживать и подбадривать людей, жестко следить за выполнением правил безопасности. Ведь все инструкции и правила для чрезвычайных ситуаций написаны кровью», – поделился он. «Изменение рутинных, хорошо отлаженных процессов никогда не проходит легко. С этим согласится любой руководитель. Самым сложным стал, конечно, первый этап», – говорит Лысенко.
Семь из девяти специализированных реанимаций больницы (каждая предназначена для пациентов разного профиля) стали ковидными. «Чистыми» остались две – для беременных и новорожденных.
Специфика заболевания потребовала менять как организацию реанимационной помощи, так и сами подходы.
«Ухудшение может наступить быстро – каждое линейное отделение было постоянно на связи с реанимационной бригадой», – рассказывает Лысенко.
«Вирус значительно изменил каноны анестезиологии и реаниматологии. Годами наработанные методики, которые были высокорезультативны, перестали быть таковыми», – рассказывает Сергей Царенко, заместитель главного врача по анестезиологии и реаниматологии ГКБ № 52. «Думаю, нас ждет пересмотр многих парадигм», – говорит Георгий Арболишвили, руководитель ОРИТ (отделения реанимации и интенсивной терапии) № 3, врачи которого вытаскивали людей даже тогда, когда уже никто не верил в успех. Стало понятно, что аппараты ИВЛ, которые активно использовали коллеги на Западе, следует применять только в крайних случаях. Задачей реаниматологов стало удержать больных на стадии «до ИВЛ», для этого и использовались реанимационные и терапевтические методы и прон-позиция, когда человек должен дышать, лежа на животе.
Показатели летальности в ОРИТ «по определению» высокие, а сейчас они выше из-за антибиотикорезистентности – устойчивости современного человека к антибиотикам. Тем не менее показатели летальности в 52-й были почти вдвое меньше, чем у зарубежных коллег.
Царенко постоянно говорит о проблеме антибиотикорезистентности, призывая врачей не назначать бездумно антибиотики. Он начнет публиковать посты в Facebook[1], чего раньше не делал, и эти посты c обобщением опыта и рекомендациями начнут молниеносно распространяться по Сети. «Если наш опыт поможет спасти хоть одну жизнь, я готов это делать», – говорил Сергей Царенко.
Не по инструкции
«Делали все, что должны, что сработало бы с гриппом, но не получалось», – вспоминала Марьяна Лысенко. Больные шли непрерывным потоком, а медики плакали от бессилия. До пандемии в больнице начали развивать медицинский туризм и создали международный отдел. Его сотрудники получили новую задачу: они нон-стопом переводили всю потенциально полезную информацию от зарубежных коллег, столкнувшихся с заболеванием раньше. Но, как это часто бывает, самым ценным оказался собственный опыт.
«Междисциплинарный подход, необходимый для лечения сложных, коморбидных пациентов, которыми мы занимаемся, опыт наших центров ревматологии, аллергологии-иммунологии, гематологии, нефрологии, не говоря уже о реанимационной службе с центром ЭКМО и трансфузиологах, оказался очень полезен для понимания тех специфических поражений, которые характерны для инфекции», – рассказывает Лысенко. «Попробовали применять биологические препараты, которые использовали для лечения системных ревматологических заболеваний офф-лейбл (не по инструкции). Они сработали, подавляя цитокиновый шторм. Это был прорыв», – делится ревматолог Алена Загребнева, заведующая ревматологическим отделением ГКБ № 52.
Полезными оказались знания и опыт гематологов-трансфузиологов: стало понятно, что делать с характерными для инфекции поражениями микрососудистого русла, со специфической реакцией системы крови.
Терапевты, ревматологи и аллергологи, имеющие опыт применения биологических препаратов, эффективных в лечении COVID-19, образовали «мозговой центр», который разрабатывал протоколы лечения и курировал непрофильные отделения – они тоже стали лечить ковид. Как говорят сами врачи, протоколы работают в 80 % случаев, в остальных – «надо думать». Успешно зарекомендовала себя система «старшие по корпусам». Ирина Белоглазова заведует четвертым терапевтическим отделением ГКБ № 52, вирусные пневмонии – ее специальность, а ее отделение стало первым ковидным в больнице. Каждое утро вместе с другими старшими по корпусам она обходила всех пациентов своего корпуса, потом совместно с заведующими обсуждали сложные случаи, корректировали терапию.
«Мозговой центр» работал по ночам. Лысенко сравнивает административный корпус больницы образца весны-2020 с институтским общежитием: диваны, раскладушки; кто-то спит, кто-то ест, кто-то чем-то занимается, кто-то совещается. «Как это кощунственно ни прозвучит, с профессиональной точки зрения это было очень интересное время – редкая возможность для творческого поиска: мы быстро принимали решения, пробовали схемы лечения, методики и тут же получали результаты», – говорит Лысенко.
К терапевтам и реаниматологам ГКБ № 52 начнут обращаться за консультацией коллеги со всей страны. «После бессонной ночи телефон раскалялся уже в шесть утра, а к обеду садилась батарейка», – вспоминает Лысенко. И никому ведь не откажешь. Тогда стали проводить вебинары. Их прослушали не менее 300 тысяч медиков из России и из-за рубежа.
Успешно опробованные в больнице протоколы лечения вошли в клинические рекомендации – сначала московские, потом федеральные.
В клиническом комитете Департамента здравоохранения Москвы по борьбе с COVID-19 – четверо врачей из ГКБ № 52: главный врач Марьяна Лысенко, аллерголог-иммунолог Дарья Фомина, ревматолог Алена Загребнева, трансфузиолог и гемостазиолог Андрей Буланов.
В июне 2020 года команда сотрудников из ГКБ № 52 отправилась в Забайкальский край, в Читу и поселок Борзя, делиться клиническим и организационным опытом. «Там великолепные люди, преданные своей профессии. Они несут традиции и идеологию русских земских врачей. Там к пациентам иногда можно добраться только санитарной авиацией. Но они все время ищут и находят решения. Мозги и желание могут много чего переломить даже в ситуации нехватки ресурсов, – вспоминала Марьяна Лысенко. – Когда Москва уже захлебывалась, врачи в регионах часто даже еще не представляли, что им предстоит. Проблемы же часто кроются в мелочах – мы через это прошли и помогали коллегам».
