Владимир Марочкин - Повседневная жизнь российского рок-музыканта
Бывает, что и сегодня старые рокеры приходят к ДК «Энергетик», тянет их на места былых сражений. Подойдет сюда, скажем, Градский, похлопает Дом по теплой стене, вздохнет грустно: «Как молоды мы были!» — и пойдет восвояси. Ничего сейчас не происходит в ДК «Энергетик»… Я слышал, что в начале 90-х Влад Листьев мечтал оживить эту точку, вернуть ей рок-жизнь, но смерть помешала ему реализовать эти планы…
Другим центром рок-музыки была танцплощадка в подмосковных Люберцах, на которой играли многие будущие суперзвезды — Александр Барыкин, Григорий Безуглый, Николай Расторгуев. Григорий Безуглый рассказывает: «Когда я вернулся из армии, меня взяли в Люберецкий парк заведующим культмассовым сектором. На свое первое дежурство я пришел с красной повязкой на руке с надписью «Администратор», а на танцплощадке в Люберцах тогда играла группа «Золотой Сентябрь», у них еще Анатолий Абрамов (в будущем — «Аракс». — Прим. авт.) работал на барабанах. Они специализировались на песнях группы «Slade» и пели их репертуар один в один. Мне тоже захотелось показать, на что я способен. Я снял эту свою повязку, взял в руки гитару и сыграл пару своих вещей, отрываясь: «Слова Джими Хендрикса, музыка — моя!» Толя Абрамов подыгрывал мне на барабанах, а Ваня Смирнов на гитаре. Туда, в Люберцы, приезжали и Солнце, и Джизус, в общем, все самые известные московские хиппи собирались там на танцах…»
В 1970 году хиппи открыли для себя Пушкинскую площадь или, как ее стали называть в рокерских кругах, «Пушку». Как место тусовки «Пушка» продержалась дольше всех, вплоть до 1985 года. Про нее сочинено множество песен, самая душевная и точная из которых написана группой «Крематорий». Но тусовка тусовкой, а своеобразным тотемом «Пушки» ее старожилы считают 108-е отделение милиции, с которым хиппи были в теснейшем контакте. Не известно ни одного случая, чтобы хиппи уходили в менты, а обратное случалось, причем довольно часто. Бывало, подходит человек в клешах, просит закурить и спрашивает: «Не помнишь меня? Была у меня работка интересная!» А когда кафе «Лиру» (это кафе описано в знаменитой песне Макаревича) заменили на «Макдоналдс», то будто барьер поставили между «Пушкой» и 108-м отделением. Тут и закончилась история «Пушки»…
Существовало еще несколько мест, где можно было встретить хиппанов. Это — кафешка на Петровке, прозванная в народе «Крючки», потому что в стародавние времена ее стены были утыканы крючками, на которые люди могли повесить свои вещи. Здесь было тепло, уютно, а главное — спокойно, поскольку за соседними столиками пили портвейн ребята с Петровки, 38.
Позже появился индийский ресторан «Джалторанг» на Чистых прудах, ценившийся за необыкновенно вкусный кофе с кардамоном и экзотические сладости типа халвы из свеклы.
Еще об одном заветном местечке рассказывал «олдовый хиппи» Василий Бояринцев, позже, в 80-е годы, бывший директором группы «ДК», а в 90-е — директором первого в СССР рок-магазина «Давай! Давай!»: «Гостиница «Москва» раньше была совсем не такой, как сейчас. Ее высокий фасад, повернутый к Манежу, стоял со сталинских времен, а на месте приземистой задней части, той, что в сторону памятника Маркса, долгие годы был пустырь, огороженный глухим забором. А посреди пустыря, вечерами погруженного во мрак в самом центре советской столицы, оказывается, был невесть как сохранившийся травянистый холм, да еще с одинокой березкой на вершине. Здесь было заветное место, о котором даже в Системе знали лишь избранные. Пикники — а это называлось именно так — случались тут нечасто, зато обставлялись с особой тщательностью. Во-первых, во избежание «обломов» строго просчитывалась компания. Затем покупалась (обязательно!) минимальная закуска — плавленые сырки или банка рыбных консервов. Непременно должна была быть газета и нож, чтобы можно было все красиво разложить и аккуратно порезать. Запас бухла обязан был быть таким, чтобы не бегать потом туда-сюда, как последние му, и не засветить место. Если все сходилось — тусовка просачивалась на пустырь со всеми возможными предосторожностями. И тогда начинался совершенно волшебный вечер: с трех сторон — кутерьма большого города, фонари, потоки машин и пешеходов, милиция, комсомольские оперотряды, советская власть и вся человеческая цивилизация, а здесь — хоть и жухлая, но трава, деревце и тишина. Тихие аккорды гитары, неторопливые мелодии — настоящий оазис покоя в хаосе повседневной жизни…»
80-е годы прошли в Москве под знаком «Гоголей» — асфальтового пятачка, венчающего Гоголевский бульвар. «Гоголя» стали символом перестроечного расцвета хиппизма. Здесь происходили наиболее массовые тусовки. Талисманом «Гоголей» был Михаил Красноштан, написавший повесть из жизни хиппи.
А столица рока в 80-е годы на некоторое время переехала из Москвы в Питер, который стал для наших поклонников рока магическим местом. Там, в Ленинградском Дворце молодежи, в «Крупе» (ДК им. Н. К. Крупской), в ДК им. Ленсовета плескалась «новая волна». Оказалось, что только слушать магнитофонные записи — мало: лишь совершив путешествие, попав на концерт питерских героев — Гребенщикова, Майка или Цоя — можно ощутить себя настоящим рокером. Еще в 50-е годы на Западе писатели-битники создали идеологию грядущей рок-музыки. Работы Берроуза и Керуака были предвидениями сродни, например, догадке Резерфорда о планетарном строении атома. В 1957 году в США вышел в свет роман Джека Керуака «На дороге», в котором автор открыл ЗАКОН ИНИЦИАЦИИ. Инициацией называют обряд посвящения во взрослые члены племени, который существовал в первобытном обществе. У Керуака подобным ритуалом оказалась дорога, путешествие к Земле Обетованной. Для битников это был путь в Мексику, для хиппи — в Непал и Индию, русского рокера начала 80-х дорога вела в город на Неве.
Московские гости быстро выучили названия культовых питерских местечек, главным из которых была кафешка на углу Невского и Литейного, прозванная в народе «Сайгон». Там варили ароматный кофе, а к нему подавали вкуснейшие пирожные — рожки с заварным кремом, каких в Москве не бывало. Часам к четырем-пяти в «Сайгоне» начинала собираться разная тусовочная публика, у которой можно было узнать все последние новости питерской рок-жизни, следом подтягивались и музыканты. Старожилы «Сайгона» помнят времена, когда тут можно было обменяться парой фраз с БГ, по душам поговорить с Кинчевым. Как и в Москве про «Пушку», так в Питере про «Сайгон» сложено немало песен, более того — поколение питерских рокеров 80-х называет себя «детьми «Сайгона».
Было время, когда и я ездил в Питер чуть ли не раз в месяц, чтобы попасть на концерты «Аквариума», «Зоопарка», позже — «Алисы». При поддержке ангела-хранителя питерского рок-клуба, а по совместительству его председателя Коли Михайлова мне это удавалось неоднократно. Но постепенно я стал чувствовать себя здесь неуютно. Виной тому, по всей видимости, была питерская архитектура. Тонкая и чувственная, она в то же время была очень правильной и чуждой человеку: пышные фасады и заплесневевшие дворы, огромные стены домов по одно плечо, а за каналом — еле различимые муравьиные постройки. Мне тут стало вдруг так неуютно, что я, почти не одеваясь, сбежал к своим родным кривоколенным и подколокольным московским переулочкам…
В 1985 году в Москве открылась рок-лаборатория. Она размещалась в Старопанском переулке, дом 1/5, если идти через Москворецкий мост, то до Кремля и направо. В изгибах этого переулка действительно можно было встретить кого угодно. То Гарик Сукачев промелькнет, то Скляр пропылит, то Вася Шумов пробежит. А вот важной танцующей походкой в «Лабу» направляется Петя Мамонов, «отец родной». Да и зарубежные рок-звезды туда, бывало, захаживали. Помню, как однажды я отшил приехавшего в СССР на гастроли Брайана Адамса. Как-то не показался он мне: маленький, хлипкий какой-то, на рокера не похож. Лидер мировых хит-парадов в моем понимании должен быть высоким, чтобы головою за косяк двери задевать, и огромным, чтобы плечи шириною со шкаф! И я никак не мог вообразить, что этот белобрысый метр с кепкой — мировая знаменитость. Потоптался Брайан Адамс смущенно возле двери да и поплелся восвояси. Правда, оставил на краю стола пачку фирменного «Мальборо», которую я прибрал и потом подарил своей будущей жене: «родное» «Мальборо» тогда считалось серьезным подарком…
26 октября 1985 года в ДК им. Курчатова состоялось первое занятие рок-лаборатории. На сцене играли группы «Клон» и «Центр». Выбор именно этого Дома культуры был не случаен, ведь там работал худруком Александр Ф. Скляр. В «Курчатнике» Скляр со товарищи — с будущей звездой «Радио Эс-Эн-Си» Сергеем Галяминым, одним из лучших наших звукооператоров Робертом Редникиным и своим непосредственным начальником, заместителем директора ДК Юрием Троценко — устроили настоящее логово рок-н-ролла, в котором не только выступали многие легендарные ансамбли, но и молодые группы имели возможность показать себя. В начале ноября в «Курчатнике» с успехом прошло и второе заседание рок-лаборатории, где впервые широкой публике явил себя «Вежливый Отказ». Еще пару недель спустя здесь пел Мамонов, и пел он три часа без перерыва и не мог остановиться, впрочем, публика тоже особо не желала, чтобы он прерывался. Помню, как на негнущихся ногах подкрадывался я ко входу в ДК, боясь спугнуть лишний билетик: не попасть в «Курчатник» на «Рок-Ёлку» или День рождения «The Beatles» было бы трагедией. Коротко говоря, осенью 1985 года центр Москвы переместился в ДК им. Курчатова, жаль только, что расположен он был на краю земли, в Щукино, а там еще пылить три автобусные остановки. И еще по воскресеньям вокруг «Курчатника» не работал ни один магазин, а своего буфета там не было…
