Александр Колпакиди - Разведка Судоплатова. Зафронтовая диверсионная работа НКВД-НКГБ в 1941-1945 гг.
Вот как описанная выше процедура реализовывалась на практике. Например, 10 сентября 1941 года начальник УНКВД по Тамбовской области Семен Митряшов получил из НКВД СССР письмо № 45/3645. В нем было сказано, что сотрудникам управления по личному указанию наркома внутренних дел СССР Лаврентия Берии был разрешен персональный отбор заключенных для включения в состав и заброски в тыл противника диверсионных и партизанских отрядов[90]. Не исключено, что начальники других прифронтовых областных УНКВД получили письма аналогичного содержания.
Вернемся к тексту данного письма. Согласно этому документу, начальнику УНКВД предписывалось организовать в исправительно-трудовых колониях Тамбовской области отбор заключенных из числа лиц, осужденных за малозначительные преступления, заявивших желание идти добровольно на фронт. Отбор предлагалось производить в соответствии с прилагаемой к письму инструкцией, применяя ее к условиям колоний. Работу по отбору заключенных для использования в партизанских отрядах предстояло вести строго конспиративно, информируя об этом только лиц, непосредственно участвующих в отборе, и обеспечивая, чтобы эта работа не получила огласки среди заключенных в колониях. О результатах проводимых мероприятий предписывалось ежедневно докладывать в НКВД СССР[91].
Справедливости ради отметим, что формально заключенные ГУЛАГа могли быть направлены в тыл противника раньше середины сентября 1941 года – в конце июля. Другое дело, что тогда о таком использовании досрочно освобожденных заключенных в руководстве органов госбезопасности не думали. Цель была иная – пополнить ряды Красной армии.
12 июля 1941 года Президиум Верховного Совета издает Указ «Об освобождении от наказания осужденных по некоторым категориям преступлений», который не затрагивал заключенных, отбывающих наказание по 58-й «политической» статье, и профессиональных преступников («урок»). Свободу получали те, кто осужден за малозначительные преступления, учащиеся ремесленных, железнодорожных училищ и школ ФЗО (фабрично-заводского обучения), осужденные по Указу от 28 декабря 1940 года – за нарушение дисциплины и самовольный уход из училища (школы). 24 ноября 1941 года Президиум ВС СССР распространил действие этого указа также на бывших военнослужащих, осужденных за малозначительные преступления, совершенные до начала войны. Все освобожденные направлялись в части действующей армии. По этим указам было мобилизовано более 420 тыс. заключенных, годных к военной службе.
Историк Виктор Федоров рассказал, что после Указа Президиума ВС СССР от 24 ноября 1941 года процедура «превращения» бывших заключенных в будущих диверсантов и партизан на Кольском полуострове была относительно простой. «Сначала сотрудники существовавших в лагерях оперчастей, а также районных подразделений УНКВД отбирали и изучали кандидатов, отвечающих конкретным требованиям. Основными из них были хорошая физическая подготовка, выносливость и умение ходить на лыжах. В первую очередь рассматривались бывшие военнослужащие, особо приветствовалось знание радиодела. И поскольку воевать предстояло на занятой противником территории, где легко можно было перейти на сторону врага, кандидаты должны были быть «политически благонадежными». Письма с просьбами направить в распоряжение УНКВД конкретных лиц готовились на имя областного военного комиссара Куликова или члена военного совета 14-й армии дивизионного комиссара Крюкова. Решение об освобождении принималось на удивление просто, резолюцией на письме УНКВД (дословно): «Зачислить в Кр. армию и передать в органы НКВД. Дата. Крюков»[92].
«Чекисты» снова в строю
Справедливости ради отметим, что процесс амнистии бывших сотрудников органов госбезопасности, которые были осуждены за активное участие в репрессиях 1937 года, начался в июле 1941 года и продолжался до декабря 1942 года. При этом большинство из них было направлено в органы военной контрразведки или на командные должности в Красной армии. Поясним, что во время Великой Отечественной войны, особенно в первые годы, постоянно существовал дефицит первых и вторых. Достаточно указать такой факт. В период с 22 июня 1941 года по 1 марта 1943 года военная контрразведка потеряла 3725 человек убитыми, 3092 пропавшими без вести (фактически погибшими) и 3520 ранеными[93].
Например, в июле 1941 года был освобожден и вскоре отправлен на фронт в особый отдел бывший начальник контрразведывательного отдела (КРО) УНКВД по Новосибирской области Ф. Н. Иванов, истребивший тысячи людей. Осужденный в мае 1941 года на 5 лет ИТЛ бывший начальник отдела кадров УНКВД по Алтайскому краю А. Т. Степанов, который в конце 1937 года только по одному делу составил справки на арест 84 рабочих и служащих предприятий Барнаула, из которых 55 были расстреляны, уже в августе 1941 года оказался амнистирован и направлен в Красную армию, где служил до 1943 года на командных должностях и был демобилизован по состоянию здоровья[94].
О чем не писали в советское время
Осенью и зимой 1941 года комиссия Президиума Верховного Совета СССР по помилованию по представлению руководства НКВД освободила из мест заключения со снятием судимости несколько десятков бывших сотрудников наркомата внутренних дел. Среди них были будущие командиры спецгрупп – Иван Золотарь и Сергей Никольский[95].
В 1948 году был опубликован роман командира спецотряда «Победители» Дмитрия Медведева «Это было под Ровно»[96]. В нем автор, насколько это было возможно в то время, стремился показать реальную деятельность партизан и правдиво рассказать о тех, вместе с кем воевал за линией фронта. В 1951 году вышла расширенная версия этого романа – «Сильные духом»[97]. Один из второстепенных персонажей этого произведения – «героический парень» Костя Пастаногов.
Автор по понятным причинам умолчал тот факт, что осенью 1937 года Константин Пастаногов возглавил аппарат секретно-политического отдела УНКВД по Новосибирской области и «прославился» как один из организаторов политических репрессий. Во время служебной поездки в Нарымский округ Пастаногов дал указание, в частности, арестовать более половины всей парторганизации округа; его командировка в Кузбасс также способствовала резкому усилению репрессий. Кроме этого, он придумал новые методы допроса подозреваемых. Например, т. н. «хоровод»: арестанта сажали на стул с острыми железками и целыми часами толпой ходили вокруг него, изрыгая угрозы и нецензурную брань: «…Мы тебя заставим писать, нас больше, видишь, мученик, контрик!..». В мае 1939 года его исключили из партии и уволили из органов, а в ноябре 1940 года осудили «за нарушение законности» на 8 лет. Осенью 1941 года амнистировали и отправили за линию фронта. В декабре 1943 года наградили орденом Красной Звезды. В 1944 году после возвращения из-за линии фронта он снова занимал различные посты в органах внутренних дел и военной контрразведки в Новосибирской области. В 1946 году чекиста обвинили в новых нарушениях законности и отправили во Владивосток. Но и там он проявил прежние свои замашки, за что в конце концов как неисправимый был убран с оперативной работы и переведен в Севкузбасслаг МВД. За доносы, компрометирующие начальство, в 1954 году Пастаногова исключили из партии, после чего он уехал в Красноярский край.
В 1961 году был опубликован роман «Партизанская хроника». В 1965 году появилось вторая версия этого произведения – «На разгневанной земле». А в 1988 году третья – «На тревожных перекрестках: Записки чекиста». Согласно аннотации, «из 40 лет, отданных службе в Советской армии и в органах государственной безопасности, 22 года Герой Советского Союза полковник Станислав Алексеевич Ваупшасов провел в походах и сражениях, в партийном подполье и партизанских отрядах. Гражданская война, участие в боях за республиканскую Испанию, Великая Отечественная война, ликвидация националистического подполья в Прибалтике – все это страницы его удивительной судьбы. Об этом он вспоминает в своей книге».
В ней, правда, почему-то не нашлось место одному любопытному факту. Когда автор романа рассказывал о начальнике штаба капитане Алексее Лунькове («Лось»), то сообщил следующее: «участник гражданской войны на Дальнем Востоке, пограничник, побывавший в разных переделках, хорошо усвоивший законы лесной жизни, страстный таежный охотник. Он был высок, улыбчив, с седеющими висками. О войне, в которой участвовал юношей, и о вооруженных конфликтах на границе вспоминал неохотно. Зато с большой любовью и знанием дела говорил об охоте».
А вот историк Алексей Тепляков утверждает, что у этого человека совсем не героическая довоенная биография. Вот как она звучит. «Луньков Алексей Григорьевич (22 августа 1903 —?) – уроженец Новосибирска, сын каменщика, образование начальное, чернорабочий, член РКП(б) с 1920. С 1919 в РККА, командир эскадрона ЧОН, с 1924 – нарсудья, участковый прокурор в Барабинском округе, с ноября 1929 в ОГПУ, райуполномоченный, с 1935 – оперуполномоченный ЭКО УНКВД ЗСК, с 1937 – в VI отделении КРО и начальник IV отделения КРО УНКВД НСО. С 19 февраля 1938 – начальник Ленинск-Кузнецкого ГО НКВД, почетный чекист (5 мая 1938). Арестован в феврале 1939 и 22 февраля 1939 осужден на 7 лет ИТЛ. Амнистирован, 20 сентября 1943 за „образцовое выполнение заданий правительства по охране госбезопасности в условиях военного времени“ награжден орденом Отечественной войны 2-й степени, капитан ГБ. На 1944 – в Томске»[98]. Поясним, что осужден он был в феврале 1939 года за то, что сфабриковал знаменитое «детское дело» на хулиганов-подростков из репрессированных семей, посадив и обвинив в контрреволюции около 15 несовершеннолетних (среди них были и 12-летние), а также собрав материалы на арест еще 160 школьников. По ходатайству союзного НКВД в декабре 1941 г. Президиумом Верховного Совета СССР Луньков был «срочно» освобожден со снятием судимости и в январе 1942 г. отправлен на фронт[99].
