Модест Колеров - День катастрофы – 888. Остановленный геноцид в Южной Осетии
От военных мы узнали, что грузины, кося под местных ополченцев, натягивают на рукава белые повязки. А когда их принимают по опознавательному знаку в темноте за своих – открывают огонь на поражение. Их нельзя назвать мужчинами, им не знаком кодекс чести горца» («Московский комсомолец», 13 августа 2008 г.).
10–12.08.08 На то, что справиться удастся своими силами, в Цхинвале не надеялся никто. Ждали помощи от России, и не напрасно. Слова Президента России Дмитрия Медведева о том, что Россия не допустит безнаказанной гибели соотечественников, нашли в российском обществе самый живой отклик. В районах Южной Осетии Российская армия наводила порядок, освобождала стратегические высоты, выдворяла грузинских агрессоров. Первая помощь Цхинвалу пришла в виде добровольцев. В ряды защитников юго-осетинской столицы в первые же дни влились добровольцы.
В один строй встали ребята из Северной Осетии, Чечни, Кабардино-Балкарии, других регионов России, выжившие солдаты разгромленного в первых нападениях миротворческого контингента.
В бригадах поддерживалась жесткая дисциплина, случаи мародерства по отношению к городу и его жителям тут же пресекались. Впрочем, к людям в грузинской военной форме пощады не было – как в Цхинвале, так и на всей территории Южной Осетии, где проходили боевые действия.
Захватывались и уничтожались склады оружия, организованные в грузинских селах, ставших благодаря политике Тбилиси заложниками военных действий. Много лет жители этих селений открыто выказывали недружелюбие юго-осетинцам, на чьей земле они жили: перекрывали дороги, запрещая проезжать через свои селения, вынуждали жителей Цхинвала для связи с родными и друзьями искать сложные обходные пути. Теперь жители этих сел в страхе покидали свои дома, на своей шкуре ощутив превратности войны. Вместе с ними бежали представители грузинской полиции и мобилизованные на войну грузинские солдаты. После прихода российской 58-й армии обстановка постепенно стабилизировалась. Численность контрактных войск сильно сократилась уже в первые дни войны, а те солдаты, которые пришли за ними по призыву Саакашвили, объявившего всеобщую мобилизацию резервистов уже к полудню первого дня войны, были гораздо хуже вооружены, менее опытны и понимали, что шансов на победу Российской армии у них нет. Очевидцы фиксировали случаи оставления позиций, массовой сдачи в плен – свидетельства того, что простые грузинские солдаты не хотели вести эту войну. Уже 10 августа МИД Грузии объявил об отводе войск из Южной Осетии. Для этого понадобились поддержка российского спецназа, нескольких дивизий ВДВ, военных самолетов и танков, ракетные удары по военным объектам на западе Грузии, перегруппировка российских военных кораблей вблизи акватории Грузии. Но даже после официальных заявлений о прекращении военных действий на территории Южной Осетии вооруженные силы Грузии продолжали обстреливать Цхинвал и забрасывать туда диверсионные группы еще несколько дней. В целом, Россия для защиты жителей Южной Осетии ввела в регион в помощь расквартированным там миротворцам около 10 тысяч военнослужащих и сотни единиц военной техники. 12 августа Россия заявила о завершении операции по принуждению Грузии к миру, а 22 августа объявила, что закончила отвод войск на позиции, определенные решением Смешанной контрольной комиссии по урегулированию грузино-осетинского конфликта от 1999 года.
Поток беженцев из Южной Осетии не иссякал и после официального прекращения боевых действий. Многие из них были доставлены во Владикавказ – столицу Северной Осетии, которая принимала юго-осетинских беженцев и в 1991 году.
По состоянию на 10 августа число беженцев из Южной Осетии на территории России составило более 24 тысяч человек. Большинство беженцев ранены или находятся в тяжелом состоянии от перенесенных страданий.
«Это ад, мы вынуждены скрываться в подвалах с ранеными, – говорит пожилой беженец из Южной Осетии Тенгиз Хубулов, которого с осколочным ранением доставили во Владикавказ 13 августа. – Тяжелораненые умирают из-за отсутствия медикаментов и элементарной медпомощи, а их тела находятся в тех же подвалах, где прячутся дети и женщины. Люди без воды, еды, медикаментов – они теряют надежду. До сих пор во многих районах идет стрельба. Меня, невестку и внуков, а также наших соседей с их детьми удалось эвакуировать, но мне неизвестна судьба моего сына, даже не знаю, жив ли он». Главный врач клинической больницы Владикавказа Казбек Гусов рассказал «Новой газете», что к ним поступили 94 мирных жителя, раненных в Цхинвале, большинство – с минно-взрывными и огнестрельными ранениями.
Есть свидетельства, что спастись удалось не всем беженцам. По словам очевидцев, 8 августа грузинскими силами, контролировавшими Цхинвал, были сожжены два микроавтобуса с детьми, которых пытались переправить во Владикавказ, – передает осетинское радио и телевидение. Множество раненых скопилось и в разрушенной республиканской больнице в Цхинвале, где врачи продолжали спасать жизни людей. Хирургия, реанимация, операционная были оборудованы в закоулках больничного подвала, рядом с койками, где лежали раненые и умирающие. Умерших выносили наверх, освобождая места для новых раненых. Каждый день в больницу несли новых пострадавших, случайно обнаруженных соседями, рискнувшими наконец выйти из подвалов, где они укрывались.
«Самолетами бомбили, „Градом“ в нас стреляли, танками в нас стреляли, обстреливали. Столько людей погибло. Мы еще даже не знаем половины тех, кто погиб» (НТВ).
«То, что показывают по телевизору, – ничто по сравнению с тем, что происходит. Всюду трупы, кровь, перевернутые машины, зданий нет, все горит, везде человеческие мозги, оторванные конечности» («Независимая газета»).
«В селе Джунари вышли на околицу взрослые женщины с белыми платками в руках, и их расстреляли в упор. В Цунари много парней забрали в плен, никто не знает об их участи» («Московский комсомолец»).
«Грузины ведут себя хуже, чем фашисты! Когда они входили в город, то заглядывали к людям в дома и спрашивали, есть ли вооружение в доме. От мирных людей следовал ответ, что нет. После этого к ним в квартиру или дом грузины кидали гранату! Но я пока остаюсь здесь, на своей родине. Ехать мне совершенно некуда» («Московский комсомолец»).
«С нами в подвале дети были, все сидели молча, терпели. Мальчики-подростки считали себя взрослыми мужчинами, бегали в пекарню за два квартала, чтобы принести старикам хлеба. В пекарне работали женщины-инвалиды. Под обстрелами продолжали печь лепешки. Когда у них разбомбили здание, они ставили тесто и под открытым небом в одной-единственной уцелевшей духовке пекли в три смены хлеб. Потом пекарню блокировали грузинские боевики. Мы несколько дней ничего не ели» («Московский комсомолец»).
Невозможно оценить потери и страдания мирных жителей Цхинвала и юго-осетинских сел, по которым прошла война. Они находились в ужасных условиях, часто без еды и медицинской помощи, не имея возможности вернуться в свои дома (если было куда возвращаться). Они со страхом ждали известий от своих родных, беспокоясь и за успевших уехать, и за тех, кто был разлучен с ними, но остался в осажденном городе, на полях сражений. Только в первые дни войны, по официальным данным, в Цхинвале погибли 1400 человек. Общее число потерь среди жителей города перевалило за 2000 человек. Реальные цифры потерь в республике в целом намного выше. К ним нужно присоединить погибших жителей многих юго-осетинских сел, по которым прошли бои, – многие из них были полностью стерты с лица земли. Практически в каждой семье скорбят по убитым родственникам. Тысячи людей остались без крова. Для того чтобы народ Южной Осетии смог снова вернуться к мирной жизни, понадобится не один год.
Люди, пришедшие на землю Южной Осетии для «наведения порядка», глумились над святынями: разрушали кладбища, древние алтари, храмы. Отец Георгий, епископ Аланский: «Я епископ этой территории, я лишился почти всей своей паствы. Я лишился многих детей духовных, которых просто вырезали, уничтожили, сожгли, это объяснить невозможно, только из-за того, что мы не грузины – русские, евреи, осетины, армяне, которые остались жить здесь. Был епископом Аланским, а сейчас епископ развалин небольшого кладбища, разоренного народа. Я сам живой свидетель тому, что они вытворяли. Я не могу говорить, вы меня простите. Я потерял очень многих. В прошлую войну в 1992 году я потерял троих братьев, сейчас я потерял все».
Истории многих беженцев похожи на историю Лолиты Кабисовой, опубликованную в «Российской газете». Трое суток ночами бежала она к российской границе вместе со своими восемью маленькими детьми – а двое старших сыновей и муж остались в Южной Осетии защищать свою республику.
История № 5. Удастся ли вернуться на родину?Жили Лолита и Аслан со своими десятью детьми небогато, но дружно. В шутку жителей селения Тэбет называли горцами, но никаких гор тут не было. Тэбет – почти пригород Цхинвала. Домишко о четырех с половиной комнатах становился маловат, и стали они строить всем миром – всей семьей – дом рядом побольше, чтобы на всех хватило. Успели построить только большой, но крепкий подвал. Этот подвал и спас всю семью, когда начался штурм города.
