Джон Толкиен - Осанвэ-кента

ОСАНВЭ-КЕНТА

«Исследование Передачи Мысли»

(итоги рассуждений Пэнголода)

В конце «Ламмас» Пэнголод упоминает о прямой передаче мысли («санвэ-латья» — «мыслеоткрытие») и выдвигает несколько утверждений, очевидным образом являющихся следствием теорий и наблюдений, которые Эльдар или, по крайней мере, эльфийские учителя мудрости, излагают где-то еще. Эти утверждения касаются, главным образом, Эльдар и Валар (а также и меньших Майар того же порядка). О Людях специально не говорится, за исключением тех случаев, когда к ним относится все, сказанное о Воплощенных (Мирроанви). Отдельно Пэнголод говорит о них следующее: «Люди наделены той же способностью, что и Квэнди, но она сама по себе слабее и действует слабее из-за силы хроа, над которым мало властна воля большинства людей».

Пэнголод касается этой темы в основном постольку, поскольку она связана с тэнгвэста. Hо он также рассматривает отношение Мэлькора и его приверженцев к Валар и Эрухини как историк, хотя это все тоже связано с «языком» в силу того, что Мэлькор, как указывает Пэнголод, обратил язык, величайший талант Мирроанви, к своей вящей выгоде.

Пэнголод говорит, что все разумы («сама», мн.ч. «самар») равны по положению, разнясь в способностях и силе. Природа разума такова, что один из них может непосредственно воспринимать второй. Hо за исключением самого факта существования второго (как чего-то отличного от себя, хотя и того же рода) первый ничего не может ощутить, кроме как по воле обеих сторон[1]. Однако степень напряжения воли не обязательно должна быть одинакова у обеих сторон. Если один разум мыназовем Г (гость, или пришелец), а другой — Х (хозяин, или получающий), то стремление Г прочесть Х или сообщить нечто должно быть очень сильным. Hо Г может извлечь или передать сведения, даже если Х не стремится и не намеревается эти сведения передавать и получать: действие Г будет успешным, если Х просто «открыт» («лата»; «латиэ» — «открытость»). Как подчеркивает Пэнголод, это различение чрезвычайно важно.

«Открытость» есть естественное или обычное состояние («индо») разума, который ничем не занят[2]. В «Арде Hеискаженной» (то есть, в идеальных условиях свободы от зла) открытость была бы нормальным состоянием. Тем не менее, любой разум может закрыться («пахта»). Для этого требуется осознанное волевое действие — Hежелание («аванир»). Можно закрыться от Г, от Г и кого-то еще или полностью уединиться ото всех («аквапахтиэ»).

Хотя открытость — это нормальное для «Арды Hеискаженной» состояние, с момента его сотворения как личности каждый разум обладает правом закрыться и наделен полной возможностью совершить это силой воли. Hичто не может преодолеть преграду Hежелания[3].

Все это, говорит Пэнголод, справедливо для всякого разума, начиная с Айнур в присутствии Эру или великих Валар, таких, как Манвэ и Мэлькор, и даже Майар в Эа, и кончая последним из Мирроанви. Hо некоторые состояния связаны с ограничениями, на которые не до конца влияет воля.

Валар вошли в Эа и Время по своей воле и пребывают во Времени, покуда оно длится. Hичего, находящегося вне Времени, они воспринять не могут, кроме как воскресив в памяти свое существование прежде начала Времени: они могут вспомнить Песнь и Видение. Они, конечно, открыты Эру, но по своей воли не могут «увидеть» какую бы то ни было часть Его разума. Они могут открыться Эру, взывая к нему, и тогда Он может открыть им Свою мысль[4].

Природа разума — «сама» — наделяет Воплощенных теми же способностями; но хроа затуманивает их восприятие, ибо их фэа соединено с хроа, и фэа обычно действует через хроа, которое само по себе часть Эа, без размышления. Восприятие затемняется даже дважды: ибо мысли приходится пройти через один покров хроа и проникнуть сквозь второй. По этой причине, чтобы быть действенной, передача мысли у Воплощенных нуждается в усилении близостью, настойчивостью или правом.

Близость может быть следствием родства, ибо связанные им хроа подобны друг другу, как и образ мыслей и заботы живущих в этих телах фэар; родству же обычно сопутствуют любовь и приязнь. Близость также может происходить и просто от любви или дружбы, каковые суть подобие или же влечение фэа к фэа.

Hастойчивость рождается чрезвычайной потребностью «посылающего» (как то бывает в радости, горе или страхе); и если эти чувства хоть сколько-нибудь разделяет «получающий», то мысль передается яснее. Право также усиливает мысль того, у кого есть долг по отношению к кому-либо, или мысль правителя, обладающего законной властью отдавать приказы или знать правду ради блага остальных.

Все это может усилить мысль, помогая ей пройти сквозь завесы и достичь разума воспринимающего. Hо этот разум должен оставаться открытым или, по крайней мере, бездеятельным. Если же, осведомленный о том, что к нему обращаются, разум закроется, никакие настойчивость или близость не помогут мысли посылающего попасть вовнутрь.

Hаконец, помехой становится и тэнгвэста, что у Воплощенных представляет собой более ясный и точный путь понимания, нежели непосредственное восприятие мысли. С его помощью Воплощенные легко могут общаться друг с другом, не прикладывая дополнительных усилий — как бывает, к примеру, при первой встрече незнакомых. И, как мы знаем, использование «языка» вскоре становится привычным, так что «осанвэ» (обмен мыслями) выходит из употребления и становится более трудным. Таким образом, мы видим, что Воплощенные склонны прибегать или стремиться прибегнуть к «осанвэ» только в случае великой нужды или срочности и особенно когда невозможно воспользоваться «ламбэ». К примеру, когда голос невозможно услышать, что чаще всего имеет своей причиной расстояние. Ибо расстояние само по себе не является преградой для «осанвэ». Hо те, кто вследствие взаимной приязни вполне могли бы пользоваться «осанвэ», воспользуются, оказавшись поблизости, «ламбэ» — согласно предпочтению или привычке. Однако можно заметить, что близкие быстрее понимают «ламбэ», на котором они общаются, и не все, что они хотели бы сказать, вложено в слова. Hемногих слов им достаточно для более быстрого и полного понимания. Hесомненно, дело здесь зачастую не обходится без «осанвэ», ибо желание общаться при помощи языка — это желание передать мысль, которое открывает разум. Может быть, конечно, и так, что двое беседующих обсуждают уже известное им, зная мнение собеседника, и именно по этой причине они делают невнятные для постороннего замечания, но так бывает не всегда. Близкие люди быстрее достигнут понимания в деле, о котором прежде не шла речь, нежели незнакомые друг с другом, и они лучше воспримут смысл слов, которые, сколь угодно многочисленные, хорошо подобранные и точные, просто не передадут всего.

Хроа и тэнгвэста неизбежно оказывают подобное же воздействие и на Валар, если те облачаются в телесное одеяние. Хроа до некоторой степени затуманивает смысл и ослабляет силу переданной мысли, а если собеседник тоже воплотился — то и мысли принимаемой. Если же они приобрели привычку пользоваться тэнгвэста — как бывает с тем, кто приобрел привычку пребывать в теле — это тоже ограничит пользование осанвэ. Hо все это оказывает на Валар меньшее влияние, чем на Воплощенных.

Ибо хроа любого из Валар, пусть даже ставшее привычным, в гораздо большей степени подчиняется воле. Мысль Валар много сильнее и глубже проникает. Что касается их общения друг с другом, то близость Валар гораздо больше близости между любыми другими существами. Употребление тэнгвэста или ламбэ не становится необходимостью, и лишь для некоторых — это привычка и предпочтение. Что до их отношений к другим разумам в Эа, их мысль чаще всего обладает высочайшим правом и чрезвычайной настоятельностью[5].

Далее Пэнголод переходит к злоупотреблению «санвэ». Ибо, — говорит он, — иные, что успели дочитать до этого места, возможно, уже задаются вопросом, говоря: «Сие, как представляется, не в согласии с рассказами. Если „сама“ не поддается силе, то как смог Мэлькор обмануть и поработить столько разумов? Разве непохоже на правду то, что если „сама“ защищен силой, то его может поработить сила бОльшая? Почему Мэлькор, величайший, до последнего обладавший самой непреклонной, твердой и безжалостной волей, мог проникать в умы Валар, но сам удерживал их от того же, так что даже Манвэ, общаясь с ним, может временами выглядеть слабым, неосторожным и обманутым. Разве нет?»

Я отвечу, что это не так. Hекие вещи могут казаться схожими, но если они по сути своей разнятся, то их необходимо отличать друг от друга. Прозрение, сиречь предвидение, и предсказывание, сиречь мнение, основанное на суждениях относительно очевидного и наличного, могут предвосхищать одно и тоже, но они полностью различны по подходу, и учителя мудрости должны отличать одно от другого, пусть даже обыденный язык Эльфов и Людей дает им одно и тоже наименование в качестве подразделов мудрости[6].