Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №1 за 2006 год

Большое путешествие: Под Святой горой

Вот и проспекту Руставели пришло время вписаться в маршруты «Большого путешествия». Что ж, ему там уготовано законное место — такое же неповторимо свое, как у других главных улиц, по которым ведет читателей «Вокруг света». Иное дело, что его тихое и поэтическое обаяние, может быть, труднее передать, чем блеск Елисейских Полей или карнавальную обманчивость венецианского Канала. Для того чтобы проникнуться духом этой недлинной — в полтора километра всего — и очень «домашней», если можно так выразиться, городской дороги, нужно почувствовать себя хоть немного тбилисцем — это я вам как тбилисец говорю. На расстоянии это сделать трудно, но, наверное, все же возможно. Ведь нет на свете более быстрого и надежного вида транспорта, чем память.

Пройдет не так уж много времени, и тбилисцы отметят 1600-летие своего города. Легенда о его основании бытует в двух версиях, обе связаны с горячими источниками в долине Куры. По одной, царь Вахтанг Горгасал, охотясь в этих местах, подстрелил фазана, который упал в кипящий ключ и сварился. По другой — добычей царя был не фазан, а олень: омыв рану в целебном источнике, олень ушел от преследования. Легенда не противоречит археологии, во всяком случае, в топографической ее части: место основания Тбилиси — теснина между Сололакской горой и Метехской скалой, богатая серными источниками. Скалу ныне венчает каменное изваяние Горгасала (скульптор Э. Амашукели), а на горе громоздятся подновленные руины старой крепости. Скажем прямо — место неудобное для поселения, но царскому капризу сопутствовала удача. Карабкаясь по склонам гор, лепясь на кручи и нависая над скалами, здесь вырос вечный город Кавказа, и по сей день живы такие его уголки, как Авлабар и Сейдабад, Харпух и Чугурети. Разве эти слова не пахнут вином, чесноком, серой из бань, верблюжьим потом и Азией, караван-сараями и духанами, в которых пьянел… Да кто только не пьянел в них!

С годами выяснилось, сколь удачен был царский выбор — город встал на торговых путях и быстро богател и рос. А позже сформулировался геополитический постулат, гласящий — «Ключ от Кавказа находится в Тбилиси». Увы, шестнадцативековая история подтверждает его точность. Местоположение стало причиной бесконечных бед: десятки раз Тбилиси был сожжен и разрушен, но каждый раз вставал из пепла. Городские стены из речного булыжника и небольшая цитадель не могли защитить от врагов, и город научился обороняться беспечностью и жизнелюбием. Тот, кто столько раз воскресал и выжил, вправе поверить в свое бессмертие. Не здесь ли начало его характера? «Я еще не видел такого пестрого и легкого города, как Тифлис», — писал Константин Паустовский.

Покидаем путаницу улочек, где с балконов домов, стоящих по разные стороны, можно здороваться за руку и пить на брудершафт. Поклонившись двум древнейшим храмам, свидетелям всей его истории, — Анчисхатской церкви и Сионскому собору, выбираемся из лабиринта и, выйдя на обширную площадь, оказываемся у начала знаменитого проспекта.

Проспект прокладывался в XIX веке, и есть что-то символическое в том, что, оставив на востоке горбатый «город роз и бараньего жира», он устремился на запад. Таков вектор, причем не только географический, но и политический: здесь начало Военно-грузинской дороги, кратчайшим путем связывавшей Грузию с Россией. Эта дорога потрудилась не только в далеком прошлом, но и в пору Великой Отечественной войны, когда по ней вереницей ползли «студебеккеры», нагруженные поступавшей через Иран помощью от союзников. Наша же улица в общих чертах сложилась к середине XIX века, при наместничестве князя М.С. Воронцова, а к концу столетия уже были построены ее главные архитектурные доминанты, о которых речь впереди. Долгие годы проспект назывался Головинским по имени одного из предшественников Воронцова и состоял из двух частей — Дворцовой улицы и собственно проспекта, пока наконец в 1918 году не получил имя Шота Руставели.

В городской застройке трудно прочертить границу между Востоком и Западом. На площади, в разное время носившей имя Паскевича-Эриванского, Берия и Ленина, а сегодня названной именем Cвободы, заметна архитектурная сумятица. Здесь многое перестраивается, постепенно складываясь в гармонию.

По правую руку виден сквер со скромным фонтаном и памятником Пушкину. Бюст работы Ф. Ходоровича считается одним из первых памятников поэту на территории Российской империи. Поначалу обращенный к трактиру, в котором останавливался поэт во время своего путешествия в Арзрум (этого строения давно нет), сегодня бюст повернут к массивному зданию с портиком и колоннадой. Для туристов это здание представляет двойной интерес: в нем помещалась Тифлисская духовная семинария, известная по биографии И.В. Сталина, а ныне здесь располагается Музей искусств Грузии. Из его разнообразных экспонатов наибольшую ценность представляют золотой фонд с бесценными шедеврами средневековой чеканки (VIII—XIII века) и перегородчатой эмали (X—XII века) и богатейшее собрание картин Нико Пиросмани. Гениальный самоучка был необычайно плодовит, что объясняется как впечатлительностью художника, так и выработанной им техникой живописи. К тому же обычной платой за картину служила миска харчо и голод нередко заставлял брать в руки кисти.

По другую сторону сквера своей угрюмостью выделяется мрачновато-серый дом с башней. Он странным образом выпадает из окружения и вызывает в памяти длиннополую суконную шинель. Возможно, ассоциация объясняется тем, что здесь многие годы располагался штаб Закавказского военного округа, а над башней реял красный флаг. Рядом с «шинелью» возведены громоздкий торговый центр и станция метрополитена «Площадь Свободы». Архитектурную неудачу смягчают столетние платаны, отражающиеся в витринах центра, и реконструированный Театр им. Грибоедова. Русскому театру в Тбилиси сто шестьдесят лет, и его история помнит много славных имен. Здесь начинался творческий путь Георгия Товстоногова, Евгения Лебедева, Павла Луспекаева.

Выйти на проспект Руставели все равно, что войти под своды вокзала. Акустическую гулкость создают вековые платаны, населенные воробьями: шум такой, как будто на сотнях сковородок, свистя, треща и постреливая, жарится сало. Изредка продавцы газет или напитков в досаде хлопают чем-нибудь по прилавку — и воцаряется тишина…

Воробьиный гвалт служит фоном для оживленных разговоров и степенной беседы. Разумеется, тут попадаются люди, спешащие по служебной надобе, но большинство прогуливается, старомодно выражаясь, фланирует. Оказавшись в Тбилиси, знаменитый автор «Орды» и «Браги» поэт Николай Тихонов словно вылезает из седла и ослабляет портупею: «Я просто люблю на проспект Руставели без всяких забот выходить». А знаменитый футурист Вас. Каменский вспоминал: «Наши прогулки по Головинскому были окольцованы грудами сияющей юности». Беззаботность — характерная черта главной тбилисской улицы. Одних влечет сюда потребность отдохнуть и развеяться, других — желание людей посмотреть и себя показать. Проспект с дружеской снисходительностью отвечает человеческим побуждениям. В нем нет чопорности. Его архитектурные красоты не подавляют величием или роскошью. Он соразмерен человеку и удобен для жизни. На всем протяжении от площади Свободы до площади Руставели он дважды заметно выгибается — сначала влево, а под конец вправо. Тому есть несколько объяснений: один знаток Тбилиси уверял меня, что князь Михаил Воронцов, следивший за застройкой проспекта, пощадил оказавшийся на пути огород старика-зеленщика, а другой полагает, что обходить пришлось не огород, а церквушку. Но каковы бы ни были причины, неровность линии как бы делит проспект на три части и при прогулке разнообразит перспективу. Протяженность проспекта около полутора километров — расстояние не обременительное. Однако самое необычное объяснение его привлекательности для прогулок я услышал много лет назад: якобы наклон проспекта равен 4°, а это наиболее удобный градус при ходьбе. Объяснение в высшей степени тбилисское, усмешливо-ироничное, но, пройдясь несколько раз по проспекту, начинаешь ему верить.

Для меня очевидно, что перечисленные достоинства объясняются не замыслом проектировщиков, а ландшафтом. Проспект проложен поперек святогорского склона и вынужден следовать его рельефу. Святая гора (или «мтацминда», она же гора Давида, названная так в честь монаха-отшельника, жившего в пещере на ее склоне) была и пребудет лучшим украшением проспекта. Святая гора осеняет и возвышает его. Ее силуэт знаком каждому тбилисцу, как младенцу знаком силуэт матери: с церквушкой и колокольней за пазухой — белокаменной четой, окруженной елеями и вербами Пантеона, с цветущим миндалем и алычой на склонах, обозначающими приход весны, с ровной линией фуникулера, прочерченной от вершины почти до правительственного комплекса, выходящего на проспект: как жаль, что вот уже пятнадцать лет по ней не ползут вагончики, безмолвно расходясь посередине. Они были так естественны на горе, что, казалось, из технических устройств превратились в ее обитателей. От проспекта до горы буквально подать рукой: по ночам, когда на платанах смолкают воробьи, сверху доносятся соловьиные трели и запахи земли и цветения. «Когда мне тяжело, довольно только взгляда на эту гору, чтоб от сердца отлегло…» — писал грузинский Байрон Николай Бараташвилли в 30-х годах XIX века.