Н. Чистяков - Тайна не только в сейфах

Чистяков Н. Ф., Смольников В. Е.

Тайна не только в сейфах

1. ШПИОНАЖ — ОРУЖИЕ ИМПЕРИАЛИЗМА

Затихли звуки баяна, умолкли голоса. Ефрейтор Русаков вышел из прокуренного купе железнодорожного вагона в коридор и открыл окно. Свежий воздух приятно охладил лицо. Уже заходило солнце, и мелькавшие за окном перелески и луга растворялись в вечернем сумраке. Дневной пейзаж сменялся мерцанием огней железнодорожных станций и далеких деревушек. Мысли Русакова перенеслись в родной дом, где даже не знали о его приезде…

— Небось размечтались о предстоящей встрече с родными?

Русаков повернул голову. Около него стоял улыбающийся человек в спортивных брюках и майке.

— Размечтаешься, — нехотя бросил Русаков. И, удивившись, как этот незнакомец прочитал его мысли, спросил: — А как это вы догадались, может, я в командировку еду по служебным делам?

— А я решил, что службу вы уже закончили.

— Не-ет. Еще целый год.

— Я почему-то подумал, что вы уже демобилизовались. — Незнакомец сделал паузу, что-то обдумывая, затем добавил: — Значит, пока служите. А я еду в отпуск. Уж очень соскучился по дому. Хочется повидать старушку мать, друзей детства. Давно не был в родных местах.

— И я в отпуск. Это я вам сперва не сказал. Уж больно любопытным показались.

Да какое же здесь любопытство? Просто так. В поезде как-то всегда друг у друга спрашивают, кто,

куда и зачем едет. Я думаю, нет секрета в том, что вы едете в отпуск?

— Конечно нет. Секреты мы хранить умеем.

— А много ли их знает солдат, простите, ефрейтор?

— Кое-что знает… Сейчас время другое и техника другая. А кто обслуживает эту технику? Солдат.

— Возможно, возможно. Я, знаете ли, в армии не служил, и все, что вы говорите, для меня совсем ново. Мне почему-то казалось, что солдаты, кроме команд своих начальников, ничего не знают. Впрочем, эта тема не по мне. Я человек сугубо штатский и в вопросах военной службы ничего не смыслю. Давайте лучше познакомимся. А то говорим мы с вами, а не знаем даже, как друг друга зовут.

— Меня зовут Михаил, а фамилия Русаков. А вас как?

— А меня — Геннадий, просто Гена. Так обращаются ко мне все друзья, а на работе иногда по фамилии — Пестряков. Ну, вот мы и знакомы. Знаете, у меня есть предложение: давайте в честь нашего знакомства вместе поужинаем.

— Нет, спасибо. Я уж вместе с товарищами. Вот кончат играть в домино, тогда и чайком побалуемся.

— Да я думаю, что они на вас не обидятся. В самом деле, идемте. У меня в купе сейчас никого нет. Едет со мной какой-то профессор, так он все время пропадает у своего приятеля в соседнем вагоне.

Поколебавшись немного, Русаков вошел в купе. Человек, назвавший себя Геннадием Пестряковым, быстро разложил закуску, затем полез в багажное отделение и из чемодана достал бутылку коньяку. Тут же были наполнены граненые стаканы, и неожиданный для ефрейтора Русакова ужин начался.

А в это время готовились к ужину солдаты. Когда все были в сборе, младший сержант Пух обратил внимание на отсутствие Русакова. Пух прошелся по вагону, заглянул в оба тамбура, расспросил проводника — Русакова нигде не было. Уж не случилась ли с ним беда?!

Тогда Пух решил пройти по купе. Дверь одного из них оказалась слегка приоткрытой. Пух подошел поближе и услышал голос Русакова.

— Вот ты, Гена, говоришь, что в армии не служил, — растягивая каждое слово, говорил кому-то Русаков.—

А я, брат, уже третий год вкалываю. Я знаю, что такое служба. Солдату приходится нелегко. И командир это учитывает. Вот и наш командир всех, кто постарался на последних учениях, поощрил. А мне дал отпуск на родину.

— Должно быть, хороший у вас командир? — спросил незнакомый голос.

— Душа. Сам был солдатом.

— И до какого звания дослужился?

— Сейчас подполковник. Говорят, скоро полковника ему дадут. Между прочим, мы с ним однофамильцы. Ох и у-умница! Академию окончил. Технику знает как свои пять пальцев.

— Да, техника сейчас сложная. Наверное, без высшего образования трудно ее освоить?

— Смотря что. Вот у меня, например, хоть всего восемь классов, но я новую аппаратуру до винтика изучил. Спроси меня ночью, что такое…

Младший сержант Пух не вытерпел и рванул дверь. Он строго посмотрел на Русакова. Тот сразу понял, в чем дело, извинился перед своим новым знакомым и вышел из купе.

— Ты что, с ума сошел?! — почти выкрикнул Пух. — Сидит, пьет коньяк и выкладывает какому-то типу то, что родной матери знать не положено!

— Ну, чего ты напустился? Это же свой парень. Едет в отпуск домой. Ему ведь интересно знать о солдатской жизни: сам в армии не служил.

— Безобразие, товарищ ефрейтор! Называть постороннему человеку звание, фамилию командира части, рассказывать о прошедших учениях… А если бы я не открыл дверь?.. Идите сейчас же к себе в купе!

Низко опустив голову и не глядя на товарища, Русаков побрел по коридору. Когда они вошли в купе, Пух закрыл дверь на защелку.

— Садись!

Русаков сел. Пух помолчал, что-то обдумывая, потом резко сказал:

— О том, что ты чуть не оказался преступником, мы поговорим, когда вернемся в часть. А сейчас я хочу сказать, что твой собутыльник — подозрительный тип.

Чем? Что же он, по-твоему, шпион? — пробурчал Русаков. — Ведь что говорил перед отъездом из части командир: глупо видеть в каждом собеседнике шпиона.

— Командир говорил правильно. Но собеседник собеседнику— рознь. Вспомни, чем интересовался этот человек. Все это неспроста. Может быть, я ошибаюсь, но мы должны проследить за ним.

— А как ты думаешь это сделать? — Чувствовалось, что Русаков хочет исправить свою ошибку.

— Сделаем так. Ты сейчас выйдешь в коридор и продолжишь разговор с этим человеком. Но с умом. Понял? — Русаков понимающе кивнул. — Как бы между прочим предложи ему выйти в коридорчик, где туалет. Скажи, что там сквознячок: подышим, мол, свежим воздухом. Там продолжишь разговор и как бы невзначай скажешь, что скоро якобы будем проезжать оборонный завод, на котором ты до армии работал. После этого оставь его одного. Остальное я беру на себя.

Русаков вышел в почти опустевший коридор вагона. Осмотрелся. Нового знакомого не было. «Срывается», — подумал Русаков. Но вдруг из купе появилась знакомая фигура. Увидев Русакова, человек направился к нему.

— Ну что, попало вам от младшего сержанта? — спросил он, улыбаясь.

— Немного было. Он, конечно, прав. Ведь нашему брату категорически запрещено употреблять спиртные напитки.

— Это уж слишком! Ведь вы же в отпуске. Впрочем, если он вас пожурил только за выпитый коньяк, то беда невелика.

— А за что же еще? — с наигранной наивностью спросил Русаков. — Больше вроде ругать не за что.

Тон, которым говорил Русаков, не вызывал сомнений. Человек в спортивных брюках и майке задал ефрейтору еще несколько вопросов. Русаков так вошел в роль, что его ответы звучали более чем убедительно. Воспользовавшись паузой в разговоре, он предложил своему собеседнику выйти в коридорчик, где помещался туалет. А через несколько минут под благовидным предлогом оставил своего собеседника одного.

Пух, слегка приоткрыв дверь своего купе, стал наблюдать. Как только Русаков удалился, человек в спортивных брюках достал из заднего кармана портсигар и начал им щелкать, как при фотографировании. Сомнений не было. Портсигар — замаскированный фотоаппарат. «Надо немедленно сообщить о происшедшем в органы госбезопасности», — решил младший сержант.

До ближайшей станции оставалось минут двадцать. Они показались Пуху вечностью. Когда поезд приблизился к станционной платформе, он вышел из купе, громко бросил Русакову, продолжавшему разговор с подозрительным «фотолюбителем», что пойдет немного проветриться, и направился к выходу из вагона.

…Пуху и Русакову пришлось прервать свою поездку на несколько дней для дачи показаний по делу человека, назвавшегося Пестряковым. При обыске у него были обнаружены фальшивые документы — паспорт на имя Геннадия Ивановича Пестрякова, трудовая книжка, различные справки, а также шифр-блокноты, несколько миниатюрных фотокамер, фотопленка с отснятыми важными оборонными объектами, портативный магнитофон и другие вещи, не оставлявшие сомнений в том, что их владелец — профессиональный шпион.

На предварительном следствии было установлено, что задержанный — агент иностранной разведки, засланный в нашу страну со шпионским заданием.

Прощаясь с Пухом и Русаковым, начальник управления комитета госбезопасности сделал внушение ефрейтору Русакову за болтливость и отметил высокую бдительность и находчивость младшего сержанта Пуха.

— Помните, товарищи, — сказал он, — что враг не дремлет. В этом вы убедились. Огромный аппарат империалистических разведок нацелен прежде всего против нашего государства и других социалистических стран…