Карл Пальм - Яркий свет, черные тени. Подлинная история группы АББА
В пятницу 9 сентября, менее чем через две недели после того, как Андреа Бухингер прочла статью в «Bravo», самолет с Альфредом Хаасе приземлился в стокгольмском аэропорту Arlanda. Фрида слишком волновалась и не смогла поехать в аэропорт, так что встречать его пришлось Бенни и Оливии. Тем временем Фрида и Ханси ждали их дома.
Дабы не привлекать внимание публики, Альфреда встречали в зале VIP. «Это было похоже на операцию ЦРУ, - вспоминает фотограф «Bravo» Буби Хайлеманн, приехавший в аэропорт в надежде сфотографировать обнимающихся отца и дочь. — Самолет приземлился, двери открылись, несколько парней подхватили Альфреда, усадили его в автомобиль, а я остался ни с чем. Его «похитили» прямо из самолета».
Альфред не знал, кто его будет встречать, но, как только увидел
Оливию, воскликнул: «О, вы — сестра Сюнни!» Он никогда прежде не встречался с Оливией, но узнал ее по фотографии, которую ему показывала Сюнни.
Когда Бенни, Оливия и Альфред подъехали к вилле в Лидинге, Фрида стояла на ступеньках, ожидая их. Альфред нервничал не меньше ее, когда направлялся к ней с букетом роз. Они молча обнялись. По их щекам текли слезы. Спустя минуту Альфред прошептал: «Mein Gott, mein Gott, ist es wirklich!» («Боже мой, это происходит наяву!»). Немного успокоившись, Фрида приветствовала отца на ломаном немецком.
Затем последовал ужин. Для Альфреда настало время рассеять последние сомнения в том, что он действительно отец Фриды, а не мошенник, охотящийся за ее миллионами. Оливия положила на стол фотографии. Альфред не колеблясь показал: «Это Сюнни, а это ее мать».
«На обратной стороне одной из фотографий Сюнни Альфред, находясь в Баллангене, что-то написал, - вспоминает Оливия. — Мы сличили почерки. Они были идентичны. Никаких сомнений в том, что перед нами сидит отец Анни-Фрид, больше не оставалось. Мы не могли сдержать слез».
Отец и дочь сравнили указательные пальцы и большие пальцы ног, которые у Фриды сгибались не так, как у остальных представителей семейства Люнгстад. Все рассмеялись, когда выяснилось, у Альфреда Хаасе пальцы имеют точно такие же особенности.
Но еще оставались кое-какие вопросы. Так, Оливия не могла поверить, что он не знал о беременности Сюнни, когда покидал Норвегию. «Фрида вела себя довольно сдержанно по отношению к отцу, — вспоминает Ханси Шварц. — Она не понимала, почему он никогда не пытался выяснить ее судьбу. Между ними существовали определенные барьеры».
Фрида и Альфред проговорили до четырех часов утра, но необходимость участия в беседе переводчика существенно затрудняла ее. Некоторые вещи, о которых ей хотелось поговорить, были явно не для посторонних ушей. Фрида пообещала отцу, что обязательно выучит немецкий.
В субботу Фрида и Бенни отвезли Альфреда в Гамла Стан, исторический центр Стокгольма, откуда они уехали годом ранее. Они гуляли, обедали в ресторане и говорили, говорили, стараясь получше узнать друг друга.
Фрида и Альфред сфотографировались, и два снимка были отосланы в газету. На одном они идут по улице, глядя друг на друга с улыбкой. Второй представляет собой портрет крупным планом в полупрофиль -серьезные, задумчивые лица. На обеих фотографиях Фрида, без следа косметики, выглядит гораздо более уязвимой и эмоционально обнаженной, чем когда бы то ни было ранее. Куда-то делись величественная осанка, подозрительный взгляд, скорлупа, защищавшая от несчастий, выпадавших на ее долю. Осталась Анни-Фрид Люнгстад, маленькая девочка, ищущая себя, пытающаяся зацепиться за корни, от которых она была оторвана в раннем детстве. Когда трехдневный визит подошел к концу, Фрида отвезла отца в аэропорт. Оба сознавали сложность и щекотливость ситуации. «Да, мы немного узнали друг друга, — вспоминает Фрида. — Однако трудно обретать отца, когда тебе 32. Если бы я была подростком или ребенком — совсем другое дело. Я не могу любить его так, как любила бы, если бы он находился рядом со мной в период моего взросления».
Они договорились развивать свои отношения постепенно, шаг за шагом, звоня друг другу и обмениваясь письмами. Альфред пригласил всех навестить его в Карлсруэ. «Мне хотелось бы познакомиться с остальными членами семьи, — сказала Фрида, — но, если по какой-то причине нам не удастся подружиться, мы не будем принуждать себя». Затем состоялось трогательное прощание в Arlanda, и Альфред улетел обратно в Западную Германию.
Когда она наблюдала за тем, как самолет постепенно исчезает в облаках, ее обуревали самые противоречивые чувства. «Было ощущение, будто вернулось прошлое и захлестнуло меня, — говорила она в интервью.- Только теперь спало напряжение — реакция наступила ночью, когда я проплакала, лежа в постели, в течение нескольких часов». Ей потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к этой новой ситуации. Спустя шесть месяцев Фрида назвала встречу с отцом самым важным событием всей своей жизни. «Все же в этом есть что-то нереальное: иметь отца, который вроде бы тебе и чужой».
Она еще больше прониклась ощущением, будто живет в некой мультипликационной версии реального мира. Обычные люди разыскивают своих пропавших родственников, прибегая к услугам частных детективов или же роясь в государственных архивах. Для Фриды это было столь же поверхностным и неуместным, как яркий западногерманский музыкальный журнал, который помог ей встретиться с отцом. Эта встреча лишь усугубила и без того сложную, почти неразрешимую проблему сохранения личности, ничем не связанной с публичным имиджем поп-звезды.
Сразу после возвращения отца в Западную Германию Фрида уехала вместе с Бьерном, Бенни и основными музыкантами группы на неделю в Кунгельв, неподалеку от Гетеборга, где находилась Bohus Studio. Они могли работать в этой роскошной студии круглосуточно, поскольку их жилые помещения располагались в том же самом здании. Агнета была не расположена к путешествиям и осталась в Стокгольме.
Поскольку треки аккомпанемента для всех песен нового альбома были готовы, они поехали в Кунгельв, главным образом, для того, чтобы сделать наложения на саундтрек фильма. Основные их усилия были посвящены сложному миксу «The Name Of The Game». Возник спор, какую песню следует выпустить в качестве первого сингла альбома. До начала работы в Bohus Studio в качестве лучшего кандидата рассматривалась выдержанная в «роковом» стиле «Hole In Your Soul». В самом деле, в Австралии RCA даже присвоила ей каталожный номер. Ее сочли прекрасным выбором для австралийского рынка: присущими ей энергичностью и непосредственностью «Hole In Your Soul» очень напоминала те первые синглы, которые обеспечили Abba прорыв на международную поп-сцену.
Решение Polar Music International выпустить вместо нее более сложную и утонченную «The Name Of The Game» не вызвало у руководства RCA большого энтузиазма. После безумного успеха тура в марте позиции Abba на австралийском рынке стремительно ослабевали. Такое развитие событий не поддавалось какому-либо рациональному объяснению, поскольку роман Австралии с группой продолжался, но тревожные признаки появились на горизонте сразу после тура, когда интерес к Abba был велик как никогда. Казалось бы, с учетом того, что шесть синглов Abba подряд достигли первой позиции в австралийских чартах, успех «Knowing Me, Knowing You» был гарантирован. Вместо этого сингл провалился, поднявшись лишь до девятого места.
Отчасти это, очевидно, было связано с тем, что «Knowing Me, Knowing You» уже в течение нескольких месяцев присутствовала на рынке в составе альбома «Arrival». Правда, это не помешало синглу возглавить британские чарты на пять недель примерно в то же самое время, но Джон Спэлдинг утверждает, что австралийский рынок имеет специфические особенности: «Это откровенно альбомный рынок. Я думаю, ребята быстро сообразили, что могут иметь все хиты, приобретая альбомы».
Когда «The Name Of The Game» вышла в конце октября, ее не было ни на одном альбоме. В Великобритании сингл через три недели после выхода достиг первой позиции и занимал ее в течение четырех недель. В соответствии с логикой «The Name Of The Game» должна была моментально возглавить австралийские чарты. Вместо этого сингл три месяца медленно поднимался до шестого места. Это была явная неудача для группы, имевшей в стране столько преданных поклонников.
Существует множество гипотез относительно снижения популярности Abba в Австралии. Некоторые полагают, будто с момента прорыва в 1975 году и до марта 1977 года Abba слишком много светились на публике. Стиг Андерсон, которому была хорошо известна поговорка, широко распространенная среди воротил шоу-бизнеса: «Никогда не мешайте им хотеть большего», — всегда боялся подобного развития событий. Если группа изо дня в день мозолит глаза, рано или поздно она неизбежно надоест.
Другие утверждают, что Abba проявляли недостаточную активность в период между окончанием тура и выходом «The Name Of The Game», а кроме того, эта песня совершенно не годилась для австралийского рынка. Премьера фильма, первоначально намеченная на август, сначала была отложена на октябрь, а затем на декабрь. Некоторые обозреватели считают, что с марта по декабрь прошло слишком много времени, чтобы можно было рассчитывать на большой успех фильма.
