ОБ ИСКУССТВЕ. ТОМ 2 (Русское советское искусство) - Луначарский Анатолий Васильевич
Вы видите, как много требуется от экскурсовода, как многогранен должен быть подход к тому материалу, который дает музей. Конечно, я совершенно не могу давать какие–нибудь технические указания и рецепты по вопросу о том, как нужно выбирать материал для каждой отдельной экскурсии, как его располагать и как можно последовательно знакомить с его отдельными сторонами. Я хотел только, как марксист, указать на общие задачи, которые мы вкладываем в понятие просветительной деятельности художественного музея…>
Приложение 5 (к статье «Советская власть и памятники старины»)
Классовая сущность искусства и работа художественных музеев Сокращенная стенограмма доклада на заседании М* 1 Музейно–методического бюро 13 марта 1929 г. в Гос. музее изящных искусств *.
«Работа художественного музея еще в большей степени, чем работа других научных учреждений, должна иметь целью не только открытие истины, но и использование ее для широкой просветительной работы, имея в виду не только самые популярные формы этой работы, но все ступени и формы, связанные с различием культурного уровня разных слоев нашего населения. Конечно, музеи могут вести и иного характера научную работу, но она оправдывается если не прямой, то косвенной связью с просветительной работой.
Мы прямо можем сказать населению: художественные музеи чрезвычайно нужны, потому что, опираясь на них, можно развернуть очень плодотворную и важную в политическом, культурном и бытовом отношении просветительную работу… которая можеть быть использована для строительства новой жизни. Я думаю, что с такой постановкой вопроса в наше время едва ли кто–нибудь будет спорить **.
* Теперь Гос. музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина (Москва).
(Примеч. сост.)** Это замечание вызвано тем, что в связи с подготовкой первого пятилетнего плана многие журналисты и влиятельные государственные деятели выступали в то время с предложением о резком сокращении сети музеев, о снятии их с государственного бюджета, о прекращении ремонта ценных памятников старины и даже о полном или частичном их разрушении.
(Примеч. Сост.)Я хочу изложить в схематической форме три основные задачи, связанные с научно–просветительным использованием музейных материалов:
1) познание прошлого человечества, структуры прон'тых и настоящих эпох и общественных формаций — познание социологическое;
2) использование искусства как источника живых импульсов, как одного из средств формирования деятельных сил через посредство эстетических переживаний;
3) познание вопросов художественной техники.
Искусство каждой эпохи можно разбить на две группы. К первой относится художественная промышленность, так называемое «вещное искусство», при помощи которого данный класс старается создать себе известную обстановку, известное окружение как для интимной стороны жизни, так и для социального функционирования; ко второй мы относим искусство идеологическое.
Как в этом идеологическом искусстве, так и в искусстве, создающем вещную обстановку, дух данного класса сказывается с величайшей 'силой… но когда черты интимного, бытового характера преобладают над задачами политическими, это означает уже упадок класса.
Очень интересно на истории нашего самодержавия проследить этот переход от обстановки парадной, блестящей, отражающей всю силу самодержавия, всю его мощь, к полному обмещаннванию. Официальная часть обстановки превращается в совершеннейшую дребедень, и интимная обстановка… становится рыночной, вульгарной, не имеющей никакой художественной ценности.
Каждый класс в период своего политического здоровья устанавливает свои нормы физической и умственной красоты, взаимоотношений между людьми, этики и т. д. В государствах' с разработанной «педагогикой» этого рода предусмотрена целая шкала норм — не только для своего утверждения и развития, но и для того, чтобы импонировать другим классам. К одним искусство как бы обращается с призывом: «будь таким, как я», а к другим со словами: «ты не можешь быть таким, как я, и поэтому должен знать свое место». Устанавливаются нормы поведения для низшего сословия — «идеальный раб», «идеальный крестьянин», «идеальный ремесленник:., то есть такой, каким его хочет видеть его господин. Как известно, религиозно–моральные установки легче всего проповедовать через театр, литературу, музыку, изобразительные искусства. Вне искусства, то есть воздействия на чувства, моральная и религиозная проповедь станет довольно эфемерной. Ведь и проповедь, и молитва, в конце концов, являются не чем иным, как литературно–художественным произведением, иногда даже произведением высокой художественной ценности.
В памятниках искусства мы можем искать ответа на вопрос: какою именно жизнью жил в данную эпоху тот или другой класс, и тут конкретность, богатство, насыщенность картины могут быть беспредельными. Не думаю, чтобы какие бы то ни было другие памятники могли дать такой красочный ответ.
Недостаточно, однако, проанализировать по художественным памятникам положение класса или общества, создавшего их, надо еще оценить эти художественные памятники с нашей точки зрения. У нас есть собственные эстетические критерии, мы ставим определенные требования нашему собственному искусству. С этой точки зрения старое искусство для нас также не мертво. Иногда оно, правда, для нас полумертвое, то есть очень далекое от нас, но и такое искусство должно подвергнуться с нашей стороны социальному анализу и художественной оценке.
В культуре господствующих классов много безобразных, отталкивающих черт: в период полного господства — классовая ограниченность эгоизм, стремление к безумной роскоши за счет других и т. д., а когда чужеядный класс начинает склоняться к упадку, появляются равнодушие к жизни, попытки украсить умирание и т. д. Все эти черты культуры чуждых нам классов должны быть тщательно и ярко выявлены в просветительной работе наших музеев. Искусство в музеях должно громко спорить о том уродливом с точки зрения социалистической культуры, что есть в буржуазной культуре, основанной на эксплуатации человека человеком и на частной собственности. Мы должны уметь вычитывать это в тех произведениях искусства, которые создавались и создаются буржуазией. Каждый раз, когда это делается перед широкой пролетарской, крестьянской, вообще трудовой аудиторией, — эффект получается большой и культурно–целебный.
Тем не менее вовсе нельзя сказать, чтобы в мрачной полосе истории культуры не было в высшей степени положительных элементов, которыми мы должны воспользоваться для нашего дальнейшего строительства. Это — кульминационные пункты культуры, носящие название классических эпох.
Если к слову «классика» относиться достаточно осторожно, то можно сказать, что классическими произведениями называют те, которые считаются образцовыми, достойными подражания, такими, на которых надо учиться. Высокое, совершенство, которое заставляет нас провозглашать ту или иную эпоху классической, как известно, заключается в необычайной гармонии между содержанием и формой… в тональных изобразительных, пластических и архитектурных искусствах.
Данный класс еще верит в себя, верит в свое будущее. У него есть очень богатое внутреннее содержание, гордые и человеколюбивые идеи. Свое господство он оправдывает тем, что он избраннейший среди избранных, что он — благодетельный руководитель общества. Вот почему в классические эпохи всегда налицо идейное содержание, необходимые данные для его выражения. В большинстве случаев эти эпохи верили в свою длительность; однако застойными их назвать нельзя. Классические изображения богов вовсе не кажутся мертвыми оттого, что они даются в аспекте вечности. — наоборот, это делает их вечно живыми. Вот такое создание вечно живых форм характеризует собой кульминационные эпохи развития, несущие в себе расцвет преданности классу, родине. Конечно, беспредельно счастливыми люди, достигшие полноты власти, не бывают и тогда. Не говоря уже о том, что это вообще не дано человеку, который является не самодовлеющим существом, а частью весьма дисгармоничной вселенной, — несомненно, что наибольшее счастье может прийти к людям только в атмосфере подлинно человеческой культуры. Поэтому нетрудно даже в классические эпохи заметить проявления социально–индивидуальной горечи. Но ведь полное самодовольство означает ограниченность, а классические эпохи отнюдь не являются ограниченными.
