Уильям Моррис - Искусство и жизнь
Заканчивая, я хотел бы сказать слово благодарности людям, которые предоставили на время в распоряжение города принадлежащие им художественные произведения. Я не хотел бы останавливаться на этом слишком долго, ибо отдаю себе отчет в том, что обладатель художественного шедевра несет обязанности, неизбежно становится как бы опекуном над публикой. Учитывая, сколь редко люди исполняют свой долг, мне думается, все вы присоединитесь к благодарности, которую я выражаю владельцам этих картин за согласие предоставлять их для выставок как теперь, так и впредь.
И, наконец, несколько заключительных слов о прерафаэлитах, о которых сказано было крайне мало, ибо это, в самом деле, очень трудная тема: она заключает в себе множество проблем, и потребовалось бы слишком много времени, чтобы сказать обо всем этом подробно. Я бы только хотел представить присутствующим здесь молодым художникам основателей школы прерафаэлитов как образец терпения, прилежности, мужества и того усердия, которое всегда действует рука об руку с настоящим дарованием; только благодаря этим качествам могли они добиться успеха в своем трудном деле. Трудность же, заметьте, была немалая и состояла в том, чтобы увлечь довольно значительную часть публики, которая не слишком-то жаловала какое-либо искусство и готова была принять любую банальность в искусстве, что только и было ей доступно до того, как появились эти люди, и нужно было заставить ее понять сущность этой школы, оценить достижения художников, дать им возможность зарабатывать своим искусством средства для жизни (это тоже ведь важно) и, наконец, донести до потомков имена, которые, действительно, оказались достойны своей страны. Присутствующие здесь молодые художники, несомненно, поймут, что им тоже необходимо учиться терпеливо, прилежно, не считая себя мастерами в то время, когда они еще только подмастерья. Банальная истина, скажете вы. Да, но ее прежде всего необходимо помнить в нашу бурную, беспорядочную эпоху. Весьма полезно в период ученичества наблюдать порой за работой какого-нибудь большого художника, а в некотором смысле даже идти по его стопам; все же для каждого должна наступить пора приняться за собственный труд, труд, который был бы не просто подражанием какому-либо выдающемуся художнику, — в противном случае лучше вообще отказаться от занятий искусством. Ибо даже не очень значительные художники, если только они следуют своему призванию, вносят в свою работу нечто самобытное. Это хорошо поймут люди, которые мужественно борются против трудностей, упорно стремясь стать художниками. Они знают, конечно, как трудно, восхищаясь работой великого художника, вместе с тем не следовать его манере, и отлично понимают, надеюсь, что единственная польза от такого подражания отнюдь не в подражательстве, а в поисках пути, чтобы стать самобытным художником, который подарит миру нечто новое, до него не существовавшее.
Итак, леди и джентльмены, мне остается только призвать вас и впредь изучать наследие этих мастеров и всех великих художников, произведения которых могут быть выставлены, но делать это с новых позиций. Не останавливайтесь перед картиной лишь для того, чтобы просто сказать себе, что она вам нравится, поскольку принадлежит кисти знаменитого художника, но постарайтесь понять, нравится ли она вам сама по себе или нет, и если вы неспособны ее оценить по достоинству, я не стану уверять вас, будто тут нечего стыдиться, потому что стыд часто приносит пользу, но, во всяком случае, признайтесь хоть про себя, если не во всеуслышание, что ваше художественное образование неполно, и постарайтесь наверстать упущенное.
Манифест Общества защиты старинных зданий
Общество с указанным названием обращается к широким кругам населения, а потому оно обязано объяснить, как и почему предлагает защищать старинные здания, которые, как полагает большинство людей, имеют такое множество прекрасных попечителей. Нижеследующее мы и предлагаем в качестве объяснения.
Не подлежит сомнению, что на протяжении последнего пятидесятилетия старинные памятники искусства привлекали к себе особый интерес. Эти памятники стали одним из увлекательнейших предметов изучения: они вызвали духовный энтузиазм, пробудили увлеченность историей и искусством — это бесспорное достижение нашего времени. И тем не менее мы считаем, что, если продлится нынешнее отношение к ним, эти памятники станут бесполезны для изучения и охладят любой энтузиазм. Мы считаем, что прошедшие полвека пробуждающегося внимания и накопления знаний повлекли за собою большее разрушение этих памятников, чем все предшествующие столетия потрясений и насилия, когда к ним относились с пренебрежением.
Ибо одновременно с широким распространением познаний в области средневекового искусства архитектура, давно уже клонившаяся к упадку, перестала существовать как народное искусство. В итоге, несмотря на расширение познаний о художественных стилях прошлых веков, цивилизованный мир XIX столетия лишился собственного стиля. И вот из-за отсутствия собственного стиля и благодаря обретенным познаниям художественного прошлого в умах зародилась странная идея реставрации старинных зданий. Это действительно странная и в высшей степени губительная идея, ибо теперь признается возможным уничтожить в здании те или иные следы истории, иначе говоря — следы жизни самого здания, а затем в какой-то произвольный момент остановиться. Эта идея основана на предположении, будто после такой операции в здании сохраняется жизнь, сохраняется его историческая значимость и, даже более, будто бы оно после этого остается таким же, каким было некогда.
Прежде подобная подделка была невозможна — и именно потому, что строителям недоставало знаний, а быть может, и потому еще, что их удерживал врожденный инстинкт. Если здание нуждалось в ремонте, если честолюбие или набожность вызывали в людях желание перестроек, то в самих перестройках непременно безошибочно отражался стиль того времени. Церковь XI века могла быть расширена или подвергнута изменениям в XII, XIII, XIV, XV, XVI, даже в XVII и XVIII веках, но любое изменение, какой бы слой истории оно ни уничтожало, сохраняло определенный отпечаток истории и в то же время одухотворялось своей собственной творческой природой. В результате часто возникало здание, в котором множество изменений, пусть даже грубоватых и достаточно явных, было в силу своей контрастности интересно и уж ни в коей мере не выглядело обманом. Но люди, которые теперь совершают изменения, именуемые реставрацией, и ставят перед собой цель восстановить внешний облик здания, который был присущ лучшим временам его истории, произвольно, по собственному капризу определяют, что в здании прекрасно и чем можно пренебречь. В то же время само существо стоящей перед ними задачи вынуждает их кое-что уничтожать, а на место уничтоженного накладывать то, что, согласно их фантазии, должно или могло быть характерно для манеры строителей прошлого. К тому же при этом двойном процессе разрушения и восстановления обязательно портится наружный вид здания. Сохранившиеся его элементы утрачивают приметы древности, и созерцающий его человек и заподозрить не в состоянии, что же в итоге этих перемен было утрачено. Короче говоря, окончательный результат всех этих напрасных усилий — сомнительное и безжизненное псевдоискусство.
Нередко люди, наделенные дарованием, достойным лучшего применения, но глухие к голосу поэзии и истории, именно так и в Англии и на континенте обращались с большинством громадных монастырских церквей и со значительным числом более скромных сооружений, и это печальный факт.
Но кое-что сохранилось, и мы призываем наших архитекторов, официальных попечителей зданий и широкие круги населения подумать, как много памятников нашего прошлого, воплощавших верования, мысли и обычаи, было подвергнуто реставрации почти без всякого согласия широкой общественности. Мы призываем всех задуматься над тем, возможно ли вообще восстановить эти здания, живой дух которых — и это следует неустанно повторять — был неотъемлем от веры, идей и обычаев прошлого. Со своей стороны, мы твердо убеждены, что из всех до сих пор предпринимавшихся реставрационных работ наихудшие приводили к безжалостному удалению наиболее существенных и выразительных черт здания, тогда как наилучшие в точности уподоблялись попыткам реставрации старой картины, когда частично погибшее произведение художника прошлых эпох становится гладким и зализанным под ловкой рукой бездумного и бездарного поденщика наших дней. Если нас попросят конкретно указать, какой вид или какую часть искусства, какой стиль или иные интересные особенности здания следует сохранять, то мы ответим: необходимо сохранить все, что художественно, живописно, существенно, что создано в прошлые века и имеет исторический интерес. Короче говоря, необходимо сохранить любое произведение зодчества, которое вообще, по мнению образованных и наделенных художественным вкусом людей, достойно внимания.
