Вадим Руднев - Словарь культуры XX века
Интересно, что три направления С. л. существовали совершенно независимо друг от друга (такая же судьба была у основных направлений философии ХХ века - аналитической философии, экзистенциализма, феноменологической герменевтики; совсем по-другому, например, складывалась ситуация в квантовой физике, где ученые разных направлений и стран активно взаимодействовали друг с другом).
К середине ХХ века классическая С. л. исчерпала себя, ей на смену пришла генеративная лингвистика, которая в большей степени отвечала оперативным задачам, возникшим после второй мировой войны (машинный перевод, искусственный интеллект, автоматизированные системы управления).
Лит.:
Соссюр Ф. де. Труды по общему языкознанию. - М., 1977.
Блумфильд Л. Язык. - М., 1965.
Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка // Новое в зарубежной лингвистике. - М., 1962. - Вып. 2.
Пражский лингвистический кружок: Антология. - М, 1970
Апресян Ю.Д. Идеи и методы структурной лингвистики. М., 1966
СТРУКТУРНАЯ ПОЭТИКА
- направление в литературоведении начала 1960-х - конца 1970-х гг., взявшее основные методологические установки, с одной стороны, у классической структурной лингвистики де Соссюра и, с другой стороны, у русской формальной школы 1920-х гг. (см.).
С. п. имела три основных географических центра: Париж, Тарту и Москву. Французская школа (Клод Леви-Строс, Ролан Барт - см. также постструктурализм, отчасти Р. О. Якобсон см. семиотика) была наиболее философски ориентированной, и структурализм здесь довольно быстро перешел в постструктурализм.
Московская и тартуская школы развивались в тесном контакте, так что можно говорить о московско-тартуской школе. Главными представителями С. п. в Москве были Вяч. Вс. Иванов, В. Н. Топоров, Б. А. Успенский, А. М. Пятигорский; в Тарту - Ю. М. Лотман, З. Г. Минц, Б. М. Гаспаров, П. А. Руднев.
С. п. была тесно связана с семиотикой (в определенном смысле для России это даже было одно и то же), но в политическом смысле на советской почве она была поневоле интеллектуальным движением антиофициозного, внутриэмигрантского толка. Зародившись в оттепель 1960-х гг., она сумела пережить 1968 г., а к концу 1970-х гг. приобрела черты модной респектабельности, чего-то вроде отечественного товара, предназначенного на экспорт.
Основным тезисом С. п. был постулат о системности художественного текста (и любого семиотического объекта), системности, суть которой была в том, что художественный текст рассматривался как целое, которое больше, чем сумма составляющих его частей. Текст обладал структурой, которая мыслилась в духе того времени как похожая на структуру кристалла (говорили, что в начале своего пути литературоведы-структуралисты изучали основы кристаллографии, чтобы лучше понять то, чем они занимаются сами).
Важнейшим свойством системности, или структурности (это в общем тоже были синонимы с некоторыми обертонами), считалась иерархичность уровней структуры. Это положение тоже было взято из структурной лингвистики, но естественный язык в чем-то более явно структурированное образование, и в лингвистике тезис об иерархичности уровней вначале не вызывал сомнений, а потом, как раз когда его взяла на вооружение С. п., был пересмотрен генеративной лингвистикой. Уровни были такие (их число и последовательность варьировались в зависимости от того, какой исследователь принимался за дело): фоника (уровень звуков, которые могли приобретать специфически стихотворное, поэтическое назначение, например аллитерировать - "Чуть слышно, бесшумно шуршат камыши" - К. Д Бальмонт; метрика (стихотворные размеры см. подробно система стиха), строфика, лексика (метафора, метонимия и т.д.), грамматика (например, игра на противопоставлении первого лица третьему - "Я и толпа"; или прошедшего времени настоящему - "Да, были люди в наше время,/ Не то, что нынешнее племя"); синтаксис (наименее разработанный в С. п.); семантика (смысл текста в целом). Если речь шла о прозаическом произведении, то фоника, метрика и строфика убирались, но зато добавлялись фабула, сюжет (см.), пространство, время (то есть особое художественное моделирование пространства и времени в художественном тексте). Надо сказать, что излюбленным жанром С. п. был анализ небольшого лирического стихотворения, которое действительно в руках структуралиста начинало походить на кристаллическую решетку.
На самом деле количество и последовательность уровней структуры художественного текста были не так важны. Важнее в истории С. п. было другое: что она в глухое брежневское время, когда литература настолько протухла, что сделалась нехитрым объектом, впрочем, квазиполитических манипуляций (знаменитая трилогия Л. И. Брежнева), вернула литературе ее достоинство ее художественность, право и обязанность быть искусством для искусства. Советский школьник, которого тошнило от Ниловны или "образа Татьяны", попав на первый курс русского отделения филологического факультета Тартуского университета, мог с удивлением обнаружить, что литература - это очень интересная вещь.
Одним из важнейших лозунгов С. п. был призыв к точности исследования, применению основ статистики, теории информации, математики и логики, приветствовалось составление частотных словарей языка поэтов и индексов стихотворных размеров.
В этом плане структуралисты (в особенности стиховеды) разделились на холистов (целостников), считавших, что художественный текст возможно разбирать только в единстве всех уровней его структуры, и аналитиков (дескриптивистов), полагавших, что следует брать каждый уровень по отдельности и досконально изучать его. Эти последние и составляли метрические справочники и частотные словари.
Неудержимое стремление к точности вскоре стало порождать курьезы, своеобразный "правый уклон" в структурализме. Так, например, в 1978 г. в г. Фрунзе (ныне Бишкек) вышло методическое пособие для математического анализа поэтических текстов, в котором предполагалось предать тотальной формализации все уровни и единицы структуры поэтического текста. При этом авторы пособия вполне всерьез предлагали брать за единицу "художественности" текста 1/16 от художественности стихотворения А. С. Пушкина "Я помню чудное мгновенье". Называлась эта единица - 1 керн.
Как это представляется теперь, наиболее позитивной и важной стороной С. п. были не ее методы и достижения (методы были взяты напрокат, а достижений, как правило, добивались вопреки методам), а ее открытость другим направлениям, просветительский пафос. Так, структуралисты заново открыли миру М. М. Бахтина (см. карнавализация, диалогичесжое слово, полифонический роман), гениальную ученицу академика Н. Я. Марра (см. новое учение о языке) О. М. Фрейденберг (см. миф, сюжет); они готовы были подвергать структурному анализу все на свете: карточные гадания, шахматы, римскую историю, функциональную асимметрию полушарий головного мозга (см.), законы музыкальной гармонии и обратную перспективу в иконографии (кстати, именно в тартуских "Трудах по знаковым системам" начали еще в 1970-х годах потихоньку публиковать труды репрессированного отца Павла Флоренского).
Тартуско-московская С. п. удивила мир тем, что в тухлой брежневской империи, как оказалось, формируются яркие гуманитарные идеи и работают профессиональные, порой выдающиеся гуманитарные интеллекты. Структурализм в России заменил и политику, и философию, которыми нельзя было заниматься всерьез.
Когда рухнула "Великая берлинская стена", разъединявшая Россию и Запад, С. п. сделалась достоянием истории науки. В Россию хлынули свежие идеи с Запада и из собственного исторического прошлого. Анализировать стихотворения перестало быть самым интересным занятием. Отчасти реанимировать С. п. удалось А. П. и М. О. Чудаковым, учредившим Тыняновские чтения, проходившие с 1982 г. (по сию пору) и в чем-то заменившие Летние школы семиотики в 1960-е гг. в Кяэрику под Тарту, а главное, локализовавшие С. п. под знаменем формальной школы, а не присвоившие ее изобретение себе, как это сделал Лотман. Но в целом изменить ничего уже было нельзя, так как научный и идеологический кризис конца века захлестнул к началу 1990-х гг. весь просвещенный мир.
Лит.:
Лотман Ю. М. Лекции по структуральной поэтике // Ю. М.
Лотман и тартуская школа. - М., 1964.
Лотман Ю. М. Структура художественного текста. - М., 1970.
Успенский Б. А, Поэтика композиции. - М., 1972.
Иванов Вяч. Вс., Топоров В. Н. Исследования в области славянских древностей. - М., 1972.
Труды по знаковым системам (Учен. зап. Тартуского ун-та).
Тарту, 1965 - 1983.- Вып. 2 - 20.
Учебный материал по анализу поэтических текстов / Сост. и прим. М. Ю. Лотмана. - Таллин, 1982.
СУЩЕСТВОВАНИЕ.
Характерно, что дискуссия о существовании, в которой принимали участие все видные философы и логики того времени Рудольф Карнап, Алонзо Черч, Уиллард Куайн, разгорелась во время второй мировой войны. Скорее закономерно, чем парадоксально, что этот вопрос обострился в период торжества тоталитарной культуры и государственности, когда главенствующую роль играет отрицание существующего и наделение атрибутами С. иллюзий, химер, устаревших мифов.
