Престижное удовольствие. Социально-философские интерпретации «сериального взрыва» - Александр Владимирович Павлов
Давайте согласимся, что если зомби бегают, выходит, что либо нужно помещать спасающихся людей в замкнутое пространство («Рассвет мертвецов» Зака Снайдера), либо придавать портрету зомби иные штрихи или иные, дополнительные условия их существования, например возможность быть активными лишь в темноте («Я – легенда»), либо же придумать любую другую стратегию – например, не нападать/не реагировать на больных людей, как то было в «Войне миров Z». Или другой случай. Конечно, мы можем обратить внимание на то, что в картине «Зловещие мертвецы: черная книга», который стал ремейком классического хоррора «Зловещие мертвецы», очевидны тенденции политкорректности, и в новом кино последний бой злу дает женщина, в то время как в оригинале главным протагонистом был мужчина, но не это, как мне кажется, в фильме основное. Главное в нем то, что авторы сделали «мертвецов» скорее теми, кто одержим демонами, в то время как в оригинале, несмотря на то что злые духи точно так же вселялись в живых, «зловещие мертвецы» оставались мертвецами, чем вносили существенный вклад в историю zombie movies. Эта ключевая особенность новой картины, как мне представляется, сильно портит «Зловещие мертвецы: черная книга», делая его скорее обычным хоррором про экзорцизм, чем zombie movie. В этом отношении действительно было бы полезным, как предлагает Платтс, провести социологическое исследование темы, то есть узнать мнение поклонников франшизы относительно существенной трансформации образа «зловещих мертвецов».
Однако это самый существенный недостаток подхода Платтса. Он заключается в том, что автор лишь выражает намерение исследовать тему zombie studies социологически. Но, конечно, сам он этим не занимался. С тем, что было бы крайне полезно узнать мнение зрителей на этот счет, никто не спорит, и в принципе это является очевидной и, возможно, самой главной задачей – исследовать аудиторию фильмов про зомби. Ведь здесь есть выход и на более существенные социальные вопросы. Собственно, это то, с чего я начал эту главу. Например, в 2012 году, когда все в шутку ожидали конца света, я опрашивал студентов, какой вариант апокалипсиса им предпочтителен более всего. Удивительно, но все хотели бы зомби-апокалипсис. Мало кто мог ответить почему, но факт в том, что все бы хотели встретиться именно с зомби. У меня есть много предположений на данный счет, однако это не то, о чем бы я хотел рассуждать здесь. Я просто обращаю внимание, что, вероятно, самым продуктивным подходом в zombie studies может быть прикладной социологический подход, но это то, что нужно сделать, а не заявлять со всей серьезностью, что это должно быть сделано. И если этого нет даже на Западе, то на что рассчитывать нам в России? Остается надеяться, что призывы Тодда К. Платтса будут услышаны и в будущем мы кое-что узнаем об аудитории zombie movies.
Вместе с тем, чтобы не выглядеть тем, кто только критикует, в качестве того, что можно было бы сделать уже сегодня, я бы предложил исследовать зомби с позиции социальной теории, принимая при этом установку на реализм. Дело в том, что большинство фильмов о зомби, как я доказывал, рассуждая о живых мертвецах в другом месте, сделаны дешево и на потребу массовому зрителю: их очень трудно читать социально-политически. Это сложно делать не потому, что в них ничего нет (при желании в них можно увидеть много чего), а потому, что это очень дешевые фильмы, которые смотрят лишь самые преданные поклонники кинематографа такого типа. Чаще всего они просто отыгрывают популярную тему или сюжет, ставший востребованным. А ведь именно такие фильмы очень часто составляют костяк жанра, в то время как вышеназванные проекты являются лишь наиболее дорогостоящими картинами в истории хоррора или просто образцами жанра. Однако даже в этом случае есть ход, через который можно работать с теоретико-социологическим прочтением зомби после проведения первичного анализа их образа в том или ином конкретном фильме. Если согласиться с тем, что зомби не отражают социальные страхи, а являются лишь дополнением к имеющейся социальной проблеме, которая фигурирует в фильме, но которой фильм необязательно посвящен, тогда возникает возможность того самого «реалистического подхода» к зомби-культуре.
Таким образом, для адекватного понимания зомби я бы предложил то, за что выступает американский политический теоретик Иэн Шапиро по отношению ко всем гуманитарным наукам[89]. Его тезис очень простой. Если при решении любой проблемы в гуманитарных науках мы руководствуемся единым методологическим подходом, то на самом деле это плохо работает по отношению ко всем задачам. Ту или иную задачу лучше всего решать наиболее адекватными методами. То есть нужно понимать, какой инструмент подходит лучше для реализации той или иной цели, и только тогда приступать к воплощению своих задумок в жизнь. Например, для того, чтобы прояснить кое-что о «моральной панике» относительно фильмов ужасов, в том числе посвященным зомби, я бы предложил использовать подход культурсоциологии. Представления Джеффри Александера о панике и наказании[90] прекрасно подходят для объяснения кейса того, что случилось в Великобритании в 1980-е годы: тогда критики и консервативно ориентированная общественность клеймили «видеомерзость», составив, как шутят сегодня поклонники хоррора, «образцовый список фильмов ужасов», который следовало запретить и изъять из пунктов видеопроката и магазинов[91]. Относительно фильмов, где фигурируют нацисты-зомби, конечно, можно обратиться к Зигмунду Бауману[92], Ханне Арендт[93] или тому же Джеффри Александеру. И так далее. В этом смысле теоретическая социология, социальная философия или политическая теория позволяют найти инструменты, с помощью которых можно было бы работать с фильмами про зомби серьезно, не скатываясь в банальные интерпретации, которые ограничиваются взглядом автора на этот мир, как то страх вирусов, войны, инопланетян. В мои цели сейчас не входит объяснять все случаи zombie movies и сериалов, посвященных зомби.
