Александр Житинский - Путешествие рок-дилетанта
Беседа рок-дилетанта с Г. Барихновским и С. Даниловым состоялась в ноябре 1988 г.
РД. Ребята, вы меня простите за каламбур, но для меня до сих пор группа МИФЫ — немного мифическая, скажем так. Я впервые вас увидел на лауреатских концертах в ЛДМ в восемьдесят третьем году. Я сидел тогда рядом с Борей Малышевым, и он сказал: «Сейчас будут МИФЫ. Это команда — супер!» Но я тогда еще не очень различал, что «супер», а что нет. Хотя помню, что покатили вы очень славно, драйв был. А потом вы сошли с фестивальной сцены, я изредка слышал вас на концертах и, естественно, на альбомах. Но очень часто в разговорах с музыкантами кто-нибудь вспоминал: а вот были МИФЫ… Я не хочу ничего сказать, но сейчас по популярности вы уступаете АКВАРИУМУ, ДДТ, КИНО, АЛИСЕ. А ведь было время, когда вы считались в Ленинграде группой номер один. Дело не в популярности, просто мне хочется больше знать о тех временах, когда все начиналось… Вот Рекшан написал свой «Кайф»…
Сергей. Я читал, он мне сам приносил. Там написано, что Рекшан — основоположник советской рок-музыки.
РД. Насколько объективно, по-твоему, он описал то, что было в семидесятых?
Сергей. Процентов на сорок.
РД. Хотелось бы услышать остальные шестьдесят. Хотя бы то, что касается МИФОВ.
Гена. До семьдесят третьего говорить почти не о чем. Мы числились по филармониям как ВИА. Даже не МИФЫ назывались, а МЕЧТАТЕЛИ. Аккомпанировали там такой компании «Скрипка, Бубен и Утюг», собачки там, цыганский танец…
Сергей. Пели всего две песни своих, а остальное — Антонов и прочая советская эстрада. Запад тоже пели, но хитро… Скажем, поем песню по-английски про публичный дом, а объявляем, что она про борьбу за мир. И хавали…
Гена. А в семьдесят третьем мы уволились и вернулись домой. Все надоело. Надо было делать что-то свое. И вдохновил, наверное, все-таки Юрка Ильченко. Мы тогда резко захипповали, достали где-то материал матрацный в цветочек, сшили брюки…
Сергей. Нам с Ильченко морду набили на Невском. Вышли мы в этих брюках, босиком, с волосищами… А нам жлобы морды набили.
Гена. Мы начали тогда репетировать свою программу. Только что прошел фестиваль в ДК Орджоникидзе, где Сережа произвел фурор. Он был самым лучшим гитаристом. Васильев из ПОЮЩИХ ГИТАР подошел и долго тряс руку. Там и САНКТ-ПЕТЕРБУРГ был, но мы убрали всех.
Сергей. Мы просто были уверены в себе. Мы целый год просидели в подполье, делали свою аппаратуру. Причем как? Нам, например, нужны были винты с резьбой «пятерка», а их негде было взять. только в дверях метро. Мы ездили в метро с маленькими отверточками. Говорим что-нибудь — ля-ля-ля, — а сами тихонько отвинчиваем… Мы ими динамики крепили. И за год сделали и программу, и аппаратуру. Мы уверены были. У меня больше в жизни никогда такого не было.
РД. Значит, можно считать, что настоящие МИФЫ начались и семьдесят третьем году на фестивале в ДК Орджоникидзе?
Сергей. Я вам объясню, с чего все началось. Мы приехали из филармоний. У нас радистом тогда был Лутонин. Он взял в Ленконцерте под расписку аппарат, и мы с этим аппаратом приехали в Песочную играть на танцах. А Ильченко нас там подбил, что Барихновский — это лишний человек, и мы по-тихому свинтили на другую точку — в Колтуши. Барихновский приезжает со своей бас-гитарой, толпа ревет, а группы нет. Барихновский мордой об стол и уехал… Нет! Во Всеволожск мы свинтили, точно! Играть на танцах нам там не разрешили, а базироваться разрешили. Мы всю аппаратуру затащили в комнату, закрылись там и двое суток сидели. Ничего не ели, только курили и сочиняли песни. И всю эту шизню писали на пленки. Четыре пленки было. Шура Шерман их потом почти все стер, когда его органы прихватили… У меня минут пятнадцать осталось…
Гена. Если это сейчас послушать — это такой панк! Тексты были очень шизовые.
Сергей. А потом мы вылезли из этой комнаты, по-новому взглянули на свет и решили, что Барихновский нам все-таки нужен. И мы его обратно пригласили. С этого и начались МИФЫ. Мы уехали из этого Всеволожска…
Гена. …и сразу сели в «Водокачку».
РД. Что это такое?
Гена. Это клуб водонапорной станции. Рядом с метро «Чернышевская». Там сейчас Дзержинский молодежный центр. Там мы сделали программу и в декабре семьдесят третьего вышли в ДК Орджоникидзе. Все пошло с этого фестиваля, там нас заметили, стали приглашать.
РД. Фестиваль был официальный?
Гена. Нет, какое там! Его организовал Василий Васильевич Царев, который теперь в Институте культуры. Он тогда работал в культмассовом секторе ДК, а после фестиваля полетел оттуда. При чем это его так ушибло, что он потом ни с кем не общался, к телефону не подходил… Времена были кайфовые! Бывало, приезжаешь на сейшен и не знаешь, сразу тебя свинтят или потом.
РД. Жаль, что я всего этого не видел…
Гена. А вы что — не сталкивались тогда с рок-музыкантами?
РД. Удивительное дело — нет.
Сергей. А о чем же вы тогда писали?! О том, как птички клюют корм в лучах заходящего солнца?
РД. Я тогда «Лестницу» писал. Там про то же самое.
Гена. Раньше музыку совсем не так воспринимали, как сейчас. Во-первых, маленькие залы были, все это было несколько элитарно. Все свои, одни и те же рожи на всех концертах…
Сергей. Во-вторых, больше внимания уделялось исполнительскому мастерству. Все хотели музыку играть. Даже Боб Гребенщиков. Вокалисты учились в консерватории. У ЗЕМЛЯН, например… А сейчас это никого не волнует.
РД. У ЗЕМЛЯН первого состава? До Киселева?
Гена. Да. Там Мясников руководителем был, сейчас по кабакам играет.
Сергей. А их вокалист сейчас поет напротив «Юбилейного», в церкви.
Гена. Те ЗЕМЛЯНЕ играли Запад. Снимали один в один.
Сергей. До смешного доходило. Скажем, товарищ Джон Лорд играет наложением: на одной дорожке — одни клавиши, на другой — другие. А Мясников ухитрялся делать этот звук одновременно.
Гена. Мы с ЗЕМЛЯНАМИ репетировали на одной точке, в «Водокачке». И они нам все время говорили, что на русском рока быть не может. Рекшан первым запел по-русски. Но это еще был не рок. Впервые по-роковому запел Ильченко. У нас есть статья из польского журнала «Нон-стоп». Там написано, что когда слушаешь МИФЫ и их вокалиста Ильченко, то кажется, что рок может звучать только по-русски. А это семьдесят третий год…
РД. Как было с авторством песен?
Гена. Кто что приносил.
Сергей. Дописывали тексты и музыку перерабатывали. Прямо на репетициях. Теперь установить авторство просто невозможно. В очень продуктивно работали: одна-две репетиции — и песня готова.
Гена. Мы тогда этим жили. У нас была хипповская колония — пять человек. Мы к себе никого не подпускали.
Сергей. Нет, тусовка вокруг была — друзья, фаны, но мы их не подпускали к себе. Мы жили только своим миром. Нас объединяла идея. А теперь этого нет. Есть дорогие инструменты, а идеи нет.
РД. Какие у вас были отношения с РОССИЯНАМИ?
Сергей. Дерьмо была команда. Сейчас бы они не выжили.
Гена. А я считаю, что команда была классная. Сейчас бы они как раз были наверху.
Сергей. У них был имидж, а музыки не было. Они были искренни, но неграмотны. Я в каком-то отношении эстет. Если есть гитара, то ты должен уметь на ней играть. Иначе пиши стихи. В первую очередь должна быть музыка.
РД. Что это такое вообще — музыка? Как это определить? Вот панк-рок — это музыка?
Сергей. Я не знаю, но я считаю, что все это — дерьмо. И АКВАРИУМ, АЛИСА, ТЕЛЕВИЗОР, КИНО — все это дерьмо, и музыку далать сейчас никто не умеет.
РД. Какой состав у МИФОВ был самым оптимальным?
Гена. Самый сильный состав был в семьдесят шестом — семьдесят седьмом годах с Ильченко и Юркой Степановым на клавишах.
РД. Это уже после того, как Ильченко играл в МАШИНЕ?
Гена. Ильченко с МАШИНОЙ всего полгода поиграл. Они сделали программу, прокатили ее в Москве и Ленинграде — и все. Ильченко такой человек — он начинает на всех давить сразу, причем очень нагло. Естественно, это Макару не понравилось. Юрка одержимый, причем не всегда в хорошую сторону. Но тандемчик у них был интересный.
РД. Кстати, насчет тандема. МИФЫ всегда были тандемом Барихновский — Данилов. Как получилось, что этого тандема уже нет?
Сергей. Был у нас такой Дрызлов, сейчас он руководитель МАРАФОНА, он нам аппарат ставил. Мы сидели и решали: аккомпанировать Охочинскому или нет. Охочинский — это… сами понимаете. И мы это понимали, а Дрызлов не понимал. Он вообще только в своих эквалайзерах копался. Мы ему сказали, что нам это не нужно. Вроде все решили… И вдруг он встает и говорит: «Вот тебе ноты, чтобы через две недели ты все это играл. Иначе ты свободен». Естественно, я стал свободен, а Барихновский остался, мотивируя тем, что ему надо кормить жену и ребенка. Я сидел два месяца без работы, а потом пошел в Дом пионеров. Пять лет уже работаю…
