Казимир Малевич - Том 3. Супрематизм. Мир как беспредметность
Итак, происходит борьба за предел, и предел как будто намечается в организме Международного бытия. В Международном бытии животное начало должно достигнуть своего предела, его экономические материальные условия достигнуть предельности, после которой больше не <будут> распространяться — будет предел бытия определенного начала и плана; это бытие больше не определит направление сознания, там уже будет то бытие, сознание которого будет существом.
Это будет Супрематизм бытия как единство бесцельного беспредметного. Через беспредметность, или Супрематизм, человеческое существо стремится провести все индивидуумы — с точки зрения общежития — к беспредметному единству и предполагает, что некогда это единство рассыпалось в бесконечности, в пути своего движения в целом ряде сцеплений образовало ядра или миры. Имея в себе единое существо, каждый род видов и индивидов стремится к своему существу или единству, сохраняя свои индивидуальные свойства.
Таким образом, каждый отдельный мир после своего сцепления начал в свою очередь распыляться на отдельные жизни со своею волей, разумом. У каждой таковой жизни был свой план преодоления и своя техника совершенств, вполне свободные и независимые от другой, связуясь только одним животным началом, приспособляя свой организм так, чтобы убить другую техническую организацию и пожрать ее.
Таким образом, они стали предметами, орудиями, в одно и то же время убивающими, {самопожирающими} и пожирающими. В этой категории стоит и тот тип животного, который называем человеком, в нем соединились два начала, животное техническое и человека.
Таким образом, существо человека93 достигло высшего сознания. И как только <человек> достиг последнего, уже двуначального состояния, он стал вновь переорганизовывать жизнь всех видов и индивидуумов, стал стремиться к тому, чтобы все силы и все возможности преодоления воплотить в своем двуначальном плане, волю всего и разум включить в себя, чем собирается достигнуть единства действия, овладев единовременно в себе всеми преодолениями того, что преодолевало каждое, соединив в себе два плана — предметного и беспредметного.
Всё в предметном стало развиваться в животном плане или вся человеческая сущность была главным источником всего действия проявления как самоцельная причина. <Человеческая сущность> поглощалась животным началом, превращала в своем сознании всё в практическую осмысленность и понимал, что все проявления вытекают из причины необходимости всевозможных преодолений и удовлетворения; практическое было причиной той или иной формы; таким образом, все беспредметное бессмысленное бесцельное непрактическое стало предметным в животном плане.
В животном плане развития жизни существуют временные поступательные совершенства, тогда когда в чистом существе человека нет их, оно беспредметно, и в этом плане есть вечная его Супрематия.
Признавая в первом плане совершенство, которое должно выразиться в сосредоточении воли в едином организме двуначального или двупланного человека, он стал переконструировать мир из распыленного бытия свободных и независимых существ в единое целое как двупланное начало в единой воле и разуме. Отсюда стали размножаться всевозможные машины — весь железный технический мир.
Таким образом, каждое изобретение как преодоление той или иной формы стихии стало в двуначальном человека, и новый технический мир был лишен воли и разума, став технической силой единого управления в преодолениях.
<В рассуждения> о наших преодолениях вкрадывается неясность <, ошибка из-за> того, что преодолевать нечего во вселенной — нет ни одной стихии, которая не была бы преодоленной. Воздух давно преодолен птицей и всем летающим, вода — всем, живущим в воде; но человек считает, что воздух преодолевается лишь с введением летательных аппаратов человеком.
Если бы существо человеческое не было распылено в своих совершенствах в разные обстоятельства, то, будучи в едином целом, оно ощущало <бы> в себе все преодоления; все способности были бы ощущаемыми в нем, — <но> потому, что их нет, потребность подобных ощущений является необходимой, ибо в собирании ощущений, связанных с открытием стихий, — стремление к целому единому. Достигая последнего <т. е. целого единого> собирания <ощущений> в размножениях новых животных категорий, достигается план движения вещей в едином управлении, — взяв, таким образом, все животные способности и перестроив их в больше сильных размерах, все целое «Я», распыленное на отдельные самостоятельные «Я», было собрано опять в единое целое.
Приведение каждого «Я» в единый двупланный центр представляло собой большие трудности. Трудности заключались в самом переходе из многошинного состояния в двупланный путь; побуждением к двупланному началу была мысль <о> совершенстве, вытекающая из наглядного факта недостатка действующей формы, или, другими словами говоря, каждый факт обнаруживал в себе недомысел своей организации в смысле разрешения поставленных задач94. Атак как всякий факт является сложением мысли, то недомыслие обнаруживается в факте по мере углубления мысли в поставленное перед ним возбуждение как преодоление.
Каждый факт проявления орудий состоит из времени и пространства — таким образом, вся техническая культура есть культура аппаратов, преодолевающих время и пространство. Но это в общежитии. На самом деле ни время, ни пространство нельзя преодолеть, возможно только совершить в нем то или иное количество условных единиц. Законом всех условных преодолений будет экономия; все это вместе конструирует мысль в особый аппарат совершенства; таким образом возникают условные временные совершенства.
Трудность перехода из многопланного в двупланный центр была в том, что распыленное «Я» объявило себя вне зависимости и по своему существу стремилось в свою очередь овладеть всеми другими «Я», чтобы подчинить их себе и создать единство. Наибольшее затруднение к осуществлению этой цели ставит «Я» уже двупланного начала, т. е. «Я» человека, которое благодаря разным обстоятельствам стало в иных совершенствах по отношению другого соседнего «Я» национальных категорий или групп. Стремясь к единству, каждое такое «Я» вправе было одинаково восстанавливать свою целостность, собирать свое распыленное в одно. Так в существе своем оно сознавало, но множество порождений обстоятельств не допускало и порождало борьбу, которая в жестокой форме проходит до сегодняшнего дня.
Вся борьба в двупланном существе кажется, что вытекает из логических соображений, основанных на разных моральных условностях свобод, справедливостей, правды, лжи, грабежа и т. д. Все последние условности я бы отнес к первоплану животного начала как «борьбу за справедливое существование». Сточки зрения второго плана человеческого существа все состояние безумно, именно животно.
Благодаря обстоятельствам целостное «Я» распалось и на обломках обстоятельств ушло от единства и породило свои совершенства, возводя их в национальные достоинства и свойства. Но, несмотря на защиту всех национальных свойств и достоинств, существо человека стремится преодолеть всё и перейти из двупланного центра95 в однопланный, что, может быть, нужно видеть в признаках, стремящихся к Международному центру, к тому условию, которое действительно должно привести народы в центр, где оно потеряет всякую народность, нацию и особенности.
Я мыслю Международный план, в котором все «Я» двупланного <человека> должны войти в один план единого «Я». Но существуют признаки, по которым возможно предвидеть то, что само Международное начало может быть организовано по первому плану, т. е. животному техническому предметному, отодвигая Супрематию человеческого существа назад, подчиняя его сознание своему бытию и направляя его по плану своего бытия преодолений и необходимостей. Если же Международный план сохранит и национальное, то тогда целое отодвигается на далекое будущее.
Национальные группы представляют собой большие слитки разломанного некогда единого целого, они представляют собой целую национальную систему движения, то притягиваясь, то отодвигаясь <при> взаимных сближениях. У каждой национальности есть своя орбита с самым близким центром сближения и <самым> удаленным. Если у нашей планеты есть Солнце как центр, возле которого она совершает свой пробег, то очевидно, что и все нации как планеты должны иметь тоже таковой центр. Возможно, что центром таким будет Международный центр; но значит <ли это,> что такое национальное солнце оставит всю особенность каждой нации, как <это> делает Солнце <для> планет. Но если предположить, что все планеты произошли из одной системы Солнца, то очевидно тогда, что ни одна планета не национальна Солнцу. Также если все нации произошли из Международной системы, то очевидно, что и они не национальны последнему.
